Люди за столом замерли не зная, что делать дальше. Слова Витреда, фактически сделали князя старшим за столом и он разом положил конец общим колебаниям.

— Госпожа баронесса, друзья, раз так, предлагаю начать трапезу, уверен граф скоро порадует нас своим обществом.

Слова Борута произвели волшебный эффект — тарелки его товарищей мигом заполнились едой, которая стремительно начала исчезать в необъятных солдатских желудках. Да и сам князь не отставал от своих товарищей, щедро наложив себе всевозможной снеди и сдобрив ее приправой, сделанной из смеси перца и слив, он принялся за еду.

Баронесса тоже начала есть, хотя аппетит пропал. Отсутствие графа ее просто убило, не ожидала такого предательства с его стороны. Она догадывалась, что Людвиг напился вчера на ужине. Как хорошо, что она не пошла. А теперь по его милости она вынуждена сидеть за одним столом с этими воинами совсем одна. Наверняка они считают ее светской дамой и ждут, что она будет их развлекать, только ей и видеть никого не хотелось, а не то что говорить.

Граф был единственным, с кем она могла общаться на равных, а он ее предал. И этот Скворуш, смотрит на нее так, будто она для него наряжалась! А князь и вовсе не обращает внимания, словно ее и нет. Да всем она безразлична, тот же Орлик даже не посмотрел на нее ни разу. А на Скворуша она сама не могла смотреть слишком волновал ее красавец-русин, взгляды его обжигали и она боялась, что если все же поддастся своим чувствам и ответит на его молчаливый призыв, то случится что-то страшное, что-то, чего она и смертельно боялась и желала всем своим существом.

Молчание казалось ничуть не тяготило остальных, они спокойно ели, даже не подозревая, какая буря творится в ее душе, как ей хочется убежать или залиться слезами, а во всем виноват Шлоссенберг. Если бы он был здесь, все было бы по-другому, а так… Ну ничего, он еще пожалеет об этом, не пришел — и хорошо. Пусть пеняет на себя!

Отчаяние и злость заставили ее наконец посмотреть на Скворуша и она утонула в его глазах.

Время, казалось остановилось, и не было здесь никого, кроме них двоих. Страх и какая-то безумная радость так переплелись, что она уже не могла понять, отчего она вся горит. Она не заметила, как убрали ее тарелку и подвинули ближе чашку с ароматным чаем. Лишь звук падающей ложки, которую неловко уронил один из близнецов, привел ее в чувство. Анна уставилась в свою чашку, почти не чувствуя способности дышать. Голова пылала и казалось, что воздуха просто не хватает. Чувствуя, что еще немного и она потеряет сознание, Анна поднялась и еле слышно проговорила:

— Прошу меня извинить, мне нехорошо. Я покину вас, господа.

Все посмотрели на нее с удивлением и сочувствием, а Лизи, взглянув на ее лицо бросилась к ней.

— Останьтесь, милая девушка, — проговорил Скворуш, неизвестно как оказавшийся рядом, — Вы же почти ничего не съели! Я сам провожу баронессу!

Но Лизи и не подумала подчиниться словам Сашко. Вскочив со своего места, она загородила собой баронессу и решительно направилась к выходу.

— Лизи, останься, ты не закончила завтрак, — раздался тихий голос госпожи за спиной. Девушка растерянно обернулась, еще не понимая, не принимая реальности сказанных Анной слов.

— Я должна остаться, госпожа баронесса? — Упрямо переспросила служанка.

Анна в ответ лишь коротко кивнула и подав руку Скворушу направилась к выходу.

Лизи вернувшись за стол сама не своя. Но ела охотно. Поминутно бросая взгляды на двери, она с каждой минутой все более мрачнела. Но вот раздались шаги и в зал вошел Сашко. Лицо его выражало сложную смесь чувств. Он обменялся взглядами с князем, и тот, словно прочитав невысказанное одобрительно склонил голову, одновременно напоминая Скворушу о продолжении завтрака.

В дальнейшем никто из присутствующих ни словом не обмолвился о произошедшем, зато взаимных шуток и забавных словесных перепалок было предостаточно. Сытые и довольные гости графа после обильного завтрака выбрались на свежий воздух, обсуждая планы дальнейших действий.

Лиз же быстро расправившись с содержимым своей тарелки еле сдерживаясь, чтобы не побежать, быстро вышла из зала и бросилась к комнате баронессы. Открыв тяжелую дверь, она увидела Анну задумчиво сидящую у окна.

Подняв глаза, фон Месинг спокойно сказала:

— Все хорошо, вот только я опять осталась голодна.

Служанка у которой при виде госпожи с плеч свалилась неимоверная тяжесть, мигом повеселев, ответила:

— Я сейчас же принесу вас завтрак сюда, в комнату.

— Это будет просто замечательно, я ужасно хочу есть.

Вымощенный камнем двор замка сиял чистотой и порядком. Возле казарм стояли несколько длинных скамеек, куда и направились воины после завтрака. Приятно было сидеть в тени росшего здесь дуба, глядя, как множество голубей слетаются на крошки, только что высыпанные хозяйкой на землю возле неприметной двери, ведущей прямо на кухню.

— А знаете, друзья, мне здесь нравится! — с чувством произнес Скворуш, вытягивая свои длинные ноги и откидываясь на спинку скамьи.

Адам искоса на него взглянул и без улыбки сказал:

— Мне тоже! Вопрос лишь в том, как надолго мы здесь. Граф предложил погостить, я принял предложение. Готов выслушать ваше мнение.

— Прекрасно, — лениво сказал Скворуш, щурясь от солнца, — я — за!

Орлик сорвал травинку и, сунув ее в рот, стал задумчиво ее жевать. Ответил он спокойно и неторопливо:

— Командир. Хорошее решение! А мне хорошо там, где ты. Буду ли я рад, как Сашко, узнаю попозже.

— А вы, господа разведка? — посмотрел на Хортичей князь.

— Мы с вами, — сказал Марек, — куда бы вы не пошли, командир.

— Точно! — подтвердил Тадеуш слова брата.

— Вот и отлично, — сказал Борут, — значит…

Но договорить он не успел — в ворота стали сильно стучать, нарушая такую благодатную тишину.

Сверху — с верхнего яруса надвратной башни, что-то закричал дозорный.

— Раз кричат, но в колокол не бьют, значит, опасности нет, посидим-посмотрим, кто это явился. — Решил князь.

Спустя несколько минут ворота отворились и сопровождаемая парой стражников во двор въехал возок, запряженный парой крепких и холеных гнедых коней. Сам воз также выглядел непросто — выкрашенный в яркий зеленый цвет и украшенный цветочным узором, с высоким сиденьем возницы с удобной спинкой — настоящее чудо техники и мастерства создавших его рук. На облучке восседали двое. Возница — мрачного вида молодец в мохнатой, надвинутой на лоб шапке и черном армяке держал вожжи. Второй из седоков — лет пятидесяти, седой с хитрым прищуром светлых глаз высокий худощавый мужик в добротной и дорогой, но нарочито простой на вид одежде темных тонов. Левая рука у него была по локоть отсечена в каком то давнем бою и рукав кафтана был заколот булавкой. Подождав пока возница первым соскочит с возка и затем с его помощью медленно спустился сам.

— Смотрите-ка, у него и нога левая не гнется, эк его покалечило знатно… — не громко, так чтобы слышали только товарищи бросил Скворуш. — Но видать мужик не бедствует, значит повезло, другие калеки по приютам таскаются да на паперти милостыню выпрашивают…

— Да, мужичок не прост, интересно с чем он прибыл и кто ж таков? — Высказался и сам Борут. — Я только вчера графу говорил — надобно с местными набольшими повстречаться, а они тут как тут и кто ж такой быстрый?

Из дверей господского дома появился Витред в сопровождении сержанта Штаделя. Они, о чем-то переговариваясь, неторопливо направились к возку и Витред поздоровался:

— Приветствую вас в Чернагоре! С чем пожаловали, господа?

Седой мужик, задрав голову, быстро оглядел господский дом, потом глянул на Отто, игнорируя дожидающегося ответа камердинера, и проговорил очень ясным и приятным голосом:

— Здравствуйте, господин Штадель.

Отто смущенно откашлялся:

— Здорово, Анфим! С чем пожаловал в этот раз?

— Полно вам, сержант, зовите меня Куцый. Мне так привычнее, да и знакомы мы не первый день. Вот приехал спозаранку к новому владыке этих мест, на поклон. С моими заверениями в преданности и предложении всяческих услуг…