– Похоже, счастье требует массы усилий, – покачала головой моя собеседница. – Я изучаю буддизм. Медитация изменила мою жизнь. Вы медитируете?

Мне стало стыдно за то, что с медитацией у меня ничего не вышло. Не означает ли моя неспособность к медитации того, что я лишена души?

– Знаете, как-то не сложилось, – призналась я.

– Попробуйте – это очень важно. Если б я каждый день не медитировала хоть по полчаса, то давно сошла бы с ума.

Я так и не поняла, является ли это признание признаком уравновешенности разума или чего-то противоположного, и ответила:

– Лично я считаю более важным сосредоточиться на изменении собственных действий, чем на изменении своего ментального состояния.

– Думаю, вы убедитесь в том, что обретение внутреннего покоя гораздо важнее выполнения кучи мелких дел. Если вы хотите изучать счастье, вам обязательно нужно медитировать.

Я отделалась неопределенным мычанием, но потом решила все же прояснить свою позицию:

– Я часто вспоминаю о том, что то, что делает меня счастливой, не обязательно делает счастливыми других, и наоборот.

Настроение у меня стало более воинственным, но я сумела взять себя в руки. К счастью, настало время раздачи пиццы.

В конце августа меня осенило. Я сумела сформулировать вопрос, который давно меня мучил. «Готова ли я?» Несколько лет назад я где-то прочитала, что человек спокоен, когда знает, что готов ко всему, что может произойти. И сейчас я поняла, что мой проект – это очередная попытка стать хозяйкой своей судьбы. Я хотела убедить себя в том, что я дисциплинированна, организованна, спокойна, что мобильник заряжен, а домашняя аптечка в идеальном состоянии. Мне нужно было убедиться в том, что я готова ко всему, что бы ни произошло в моей жизни. А что-то должно произойти! Готова ли я?

Какая катастрофа ни разразилась бы в моей жизни, я хотела быть к ней готовой, и мой проект должен был помочь мне. Я хотела оптимизировать собственное имущество, свои отношения, свое время. Я хотела действовать лучше. Погода была прекрасной, и я отправилась на прогулку, обдумывая составленный мной длинный план. Тихий ветерок нес с собой дух новых начинаний и возможностей. Легкая прохлада говорила о том, что зима не за горами. Я больше не могла тратить время впустую.

Каникулы кончились. Конец должен был стать началом. Наступал сентябрь.

• создать храм

• обследовать полку за полкой

• читать инструкцию

Сентябрь – не только время сбора урожая, это еще и время начинаний. Для меня этот месяц всегда был некоей вехой. В этом же году значение его неизмеримо возросло: на второй неделе учебы Элиза стала ходить в школу сама. Хотя ей нужно было пройти всего девять кварталов по вполне безопасному району, мы страшно нервничали, когда она впервые отправилась в школу одна. Чувство собственной независимости приводило девочку в восторг. Эта перемена вызывала у меня двойственные чувства: я скучала по тому времени, когда мы могли побыть вдвоем.

«Ничего, – утешала я себя, – Элинор только пошла в садик. У меня впереди много лет совместных утренних прогулок». В мае Элинор казалась такой большой, но в садике снова стала малышкой. В первый день я привела ее в группу, и мне очень понравилось оформление помещения, зона для занятий, шкафчики для одежды, ряды аккуратно сложенных игрушек. Что-то я стала сентиментальной…

Думая о том, как стать счастливее дома, в первую очередь я думала об Элизе, Элинор и Джейми. Содержимое и архитектура дома волновали меня гораздо меньше, чем те, кто в нем жил. Но если дом для меня и был людьми, которые в нем жили, то из-за этого он не переставал быть физическим пространством, полным физическими же предметами. Я решила начать «Проект Счастье» с «Имущества». И не потому, что считала имущество самым важным аспектом (это было не так). Просто я знала, что очень часто имущество блокирует мое восприятие мира и тянет вниз. Прежде чем начать борьбу с серьезными проблемами, связанными с браком, родительством и семьей, мне нужно было установить полный комфорт над материальной стороной жизни.

Впрочем, для меня «Имущество» не ограничивалось мебелью, обоями, плиткой в ванной и пр. Я никогда не интересовалась интерьером – шторами, кухонной мебелью и пр. Так было до того, как я прочла потрясающую книгу «Язык шаблона». Известный архитектор Кристофер Александер со своими помощниками выявил и проанализировал 253 архитектурных «шаблона», которые доставляют людям наибольшее визуальное удовлетворение. Тут я впервые начала думать о доме мечты, в котором были бы реализованы такие шаблоны, как «сон головой на восток», «лестница как сцена», «дикий сад», «огонь» и «личная терраса с выходом на улицу». Мне хотелось иметь все! Система архетипов Александера меня очаровала. В нашей же квартире не было ни «оконного пространства», ни «солнечного уголка». В месяц, отведенный на имущество, я решила ограничиться только тем, что можно было передвинуть или переместить.

Роль имущества в глобальном ощущении счастья вызывает ожесточенные споры. Люди часто утверждают, что имущество не оказывает – или не должно оказывать – влияния на ощущение счастья. Думаю, это не так.

Согласно некоторым исследованиям траты денег на некий процесс приносят больше счастья, чем покупка имущества, но границу между имуществом и процессом определить не всегда легко. Пара лыж сулит нам радость от катания, а модное платье сделает встречу с друзьями еще более приятной. Хороший фотоаппарат поможет сохранить память о счастливом времяпрепровождении – естественно, что владение им усиливает ощущение счастья. Собака – это имущество, жизненный опыт, отношения. Многие восхитительные процессы просто невозможны без определенного имущества. Хорошая палатка облегчает поход. Хэллоуин невозможен без украшений. А какое наслаждение для рыбака хороший спиннинг! Для многих людей сам процесс покупок – огромное наслаждение. Приобретение вещей – это часть радости, хотя и не вся радость.

Отношение людей к обладанию имуществом может меняться. Вот что сказала мне подруга:

– Много лет я с наслаждением думала, что я могу за полдня собрать все свое имущество, погрузить в машину и уехать прочь.

– Как герой фильма «Секс, ложь и видео», который говорил: «Мне достаточно одного лишь ключа»? – улыбнулась я.

– Именно! – подхватила она. – Это давало мне ощущение свободы.

– Ты и сейчас так думаешь?

– Нет. Со временем мне захотелось иметь больше вещей. Я все еще одинока, поэтому могу жить, как захочу, но теперь я хочу где-то осесть, хочу, чтобы меня окружали мои вещи.

Мы часто отрицаем значимость имущества и стесняемся своей любви к нему, но желание обладать пустило глубокие корни в человеческой природе. «Хотя естьобщества, в которых понятие обладания отсутствует или не играет важной роли, – замечают психологи Гейл Стикити и Рэнди Фрост, – в большинстве культур взаимодействие человека и принадлежащих ему вещей – центральный аспект жизни».

С другой стороны, многие культуры исповедуют нестяжательство и пренебрежение материальными благами. Имущество или желание обладать им способно ослабить ощущение счастья. Есть вполне счастливые люди, которые почти ничем не владеют. Однажды я долго беседовала с 23-летним юношей, который пытался убедить меня в том, что если б все мое имущество помещалось в рюкзаке, я была бы гораздо счастливее.

– Не могу передать, насколько счастливее и спокойнее я стал, избавившись почти от всего, – с жаром говорил он. – Это решение!