Вскоре Генри услышал гул голосов, докатившийся до него, подобно волне прилива. Пронзительные, возбужденные женские голоса – писк, восклицания, хихиканье. На площадке четвертого этажа шум достиг апогея, затем волна прибоя разделилась на потоки, хлынувшие по отделам. Самый шумный из них бурлил возле отдела мод. Эрнест Дженкинс все еще не появлялся, и Генри высунулся в коридор. Первая, кого он увидел, была племянница его жены – Вероника Спенс. Она входила в дверь отдела мод вместе со стройной, хорошенькой девушкой в сером фланелевом костюме. Обе громко, возбужденно щебетали.

– Вероника! – окликнул Генри.

Девушка обернулась.

– Дядя Генри! – воскликнула она. – Так это правда, слышишь, Бетти, значит, правда, если дядя Генри здесь! – она бросилась ему на шею. – Господи, я так перепугалась, когда нас заперли внизу. Как я рада, что ты здесь!

Генри решительно стряхнул руки племянницы. Коридор заполнила толпа самых элегантных женщин, каких ему когда-либо приходилось видеть. Они говорили все одновременно:

– Мало ли, что хочет Тетушка. Макеты…

– Подумать только – Элен! А я всегда…

– Эти полицейские и за людей нас не считают… Как нужно одеться для допроса? Мне кажется, хорошо одетый подозреваемый привлекает к себе…

– Сегодня Днем мне нужны только ярко-красный «ягуар» и две овчарки…

– Кто же будет делать номер? Мы с Элен должны были…

– Ах, дорогая, я не позволю зарубить норку. Я прямо заявила Тетушке…

Генри спросил у племянницы резче, чем собирался:

– Что ты здесь делаешь, Ронни?

– Как что? Работаю, – ответила она. – Сперва пересъемка для миссис Мастере. Потом – хлопчатобумажные платья для Бет. Это Бет Конноли, редактор отдела «Стиль молодых».

– Здравствуйте, мистер Тиббет! – Бет Конноли сморщила носик. – Боюсь, что вы попали к нам в неудачный день. Сегодня у нас сущее столпотворение. – Бет пленительно улыбнулась, и у Генри сразу испортилось настроение. Дьявольски трудно, наверно, вести расследование, когда имеешь дело с такими очаровательными, но легкомысленными созданиями. В этот момент Бет Конноли, повернувшись к высокой блондинке, принялась отдавать распоряжения:

– Мэрилин, сейчас же позвоните фирме «Барри-мода» и отмените заказ на белые кружева. Достаньте побольше золотых браслетов и несколько ниток речного жемчуга. Для Вероники нужны синие лакированные туфли. Сообщите в студию, что мы начнем после полудня. И чтобы к этому времени все манекенщицы были на месте! – Тут она снова обернулась к Генри:

– Извините, мне нужно было распорядиться перед сеансом.

Генри устыдился своего поспешного суждения. Похоже, что эта девушка настоящий специалист в своем деле. И отнюдь не легкомысленное существо, как ему подумалось вначале. Он спросил:

– Могу я забрать на несколько минут Веронику?

– Пожалуйста. Она мне не понадобится до полудня. – И, улыбнувшись, Бет удалилась в отдел мод.

В убогом кабинетике Генри и его племянница сели друг против друга за стол.

– Дядя Генри, это правда? Ее убили?

– Боюсь, что да.

– Убийство? У нас в «Стиле»? – Глаза у девушки стали огромными, как блюдца.

– Нам еще ничего не удалось установить окончательно, – сдержанно заметил Генри. – Кстати, Ронни, ты могла бы мне помочь… Ты всех тут знаешь?

– Нет, не всех. Я знаю только Бет, мисс Мастере, ну и Майкла.

– Майкла Хили, фотографа?

– Ага. Мы все вместе были в Париже… Да и еще, конечно. Тетушку. Но его все знают.

– Тетушка? Кто это?

– Патрик Уэлш, художественный редактор. Он душенька. Все величают его Тетушкой.., конечно, за глаза. Он так орет на всех, – добавила Вероника.

– Успел в этом убедиться, – с чувством отозвался Генри и поглядел в свои записи:

– А знаешь ты его помощника, Дональда Маккея?

К удивлению Генри, Вероника покраснела.

– Да, – ответила она смущенно и принялась сосредоточенно разглядывать острые носы своих туфель.

Зазвонил телефон, и Генри поднял трубку.

– Эрнест Дженкинс пришел, – усталым голосом доложил сержант.

– Пришлите его ко мне, – приказал Генри. И, повесив трубку, обратился к Веронике:

– Мне надо срочно поговорить с этим малым. Увидимся позже. Ты идешь в студию к двенадцати?

– Нет, к половине двенадцатого. Мне еще нужно успеть положить грим.

– По-моему, на тебе и так уже достаточно грима, – сухо заметил Генри.

Вероника снисходительно улыбнулась.

– В Париже все девушки были с мертвенно-белыми лицами, а глаза подведены черным. Губная помада коричневая, а контуры губ тоже черные. Я привезла с собой немного этой помады.

– Если ты думаешь, что это сделает тебя более привлекательной… – брюзгливо начал Генри, но спохватился и решил не продолжать. Впрочем, продолжать и не пришлось – за дверью снова разразился скандал. Сперва кто-то постучал в кабинет. Не успел Генри сказать: «Войдите!», как прогремел рев Патрика:

– Олуэн! Что вы затеяли, черт вас возьми? Звучный низкий женский голос ответил:

– Я собираюсь повидать инспектора и рассказать ему…

– Будь я проклят, если вы ему хоть что-нибудь расскажете.

– Войдите! – крикнул Генри.

Дверь приоткрылась, но ее тут же захлопнули.

– Пустите меня, нахал! – Голос женщины стал тонким, в нем слышались слезы. – Пустите, говорю вам. Я все равно войду.

– Что вы делаете, идиотка! Поймите…

– Ой, больно!

Дверь снова приоткрылась и захлопнулась. Спор тем временем привлек всеобщее внимание, распахнулись все двери, в коридоре громко зазвучали голоса – сердитые, возбужденные, успокаивающие.

– Кажется, – заметил Генри, – мне пора выяснить, что там творится. Посиди-ка здесь.

Он взялся за ручку и изо всех сил толкнул дверь. С помощью Олуэн ему удалось пересилить Патрика. Дверь распахнулась, и Олуэн Пайпер буквально упала к его ногам. За ней виднелся разъяренный Патрик, позади мелькали чьи-то лица, раздавались голоса. В их смутном гуле Генри различил сопрано с аристократическими модуляциями:

– Она спятила! Остановите ее. Тетушка! Я не могу… Другой голос, который он смог различить, принадлежал молодому мужчине, судя по выговору, жителю предместья.

– Сержант велел мне прийти, велел прийти, говорю вам…

– Что здесь происходит? – грозно спросил Генри.

– Эта сумасшедшая девчонка решила сделать из себя посмешище, а я хочу ей помешать. Вот и все! – буркнул Патрик.

– А я хочу, чтобы вы не вмешивались в чужие дела, – сказал Генри, помогая Олуэн подняться. – Вы, вероятно, мисс Пайпер, редактор отдела искусств?

– Да, – ответила она с вызовом.

Генри всмотрелся в нее внимательнее: серьезное молодое лицо, слегка съехавшие в драке набок очки, коренастая фигура и полное отсутствие шика. Он заметил также, что Олуэн плакала и вот-вот заплачет опять.

– Вы должны позволить мне поговорить с вами, инспектор, – взмолилась Олуэн, хватая его за руку.

– Олуэн! – не унимался Патрик. – Я вас предупреждаю! Если вы.., хоть одно слово…

– Мистер Уэлш! – повернулся к нему Генри. – Вы ведь даже еще не знаете, что хочет сообщить мне мисс Пайпер.

– Знаю – целый ворох идиотского вранья.

– Ничего подобного! – крикнула Олуэн. – Это вовсе не вранье!

– Я должен выслушать мисс Пайпер, – решительно заявил Генри. – Мистер Уэлш, если вы не удалитесь, мне придется позвать своих людей и вывести вас силой. Эрнест Дженкинс здесь?

– Вот он я, – певуче отозвался парень из предместья. – Сержант велел мне…

– Знаю, знаю. Мне очень жаль, но вам придется подождать. Побудьте в темной комнате, пока я вас не вызову. Всех остальных попрошу РАЗОЙТИСЬ!

Патрик немного помедлил, пристально вглядываясь в лицо инспектора. Он угрожающе наклонил голову, словно и впрямь хотел броситься на Генри с кулаками. Затем, поборов себя, Патрик поднял голову:

– Я вас предупредил, теперь не жалуйтесь! С этими словами он резко повернулся и ушел. Разошлись по своим комнатам и остальные, молчаливо, покорно. Генри вернулся к себе.