– Ну что ж, – заметил Генри, – будем считать, что один только мистер Маккей вас заметил; кстати, он – единственный из всех стоявших там, у кого не было своего ключа от парадной двери.

– Я вот чего не пойму, инспектор, зачем кому-то нужно было брать мой ключ? Убийце не нужен был ключ, любой из нас мог свободно налить в термос циан.

– Нет, ключ нужен был убийце, мисс Филд, – твердо сказал Генри. – У него.., или у нее действительно была возможность в течение вечера налить в термос яд. Но кто-то – скорее всего убийца – возвращался позднее. Уже после того, как мисс Пэнкхерст умерла.

Рэчел охнула.

– Зачем? – спросила она шепотом.

– Он вернулся для того, – уверенно продолжал Генри, – чтобы что-то найти… И искал он это в вашем чемодане.

– В моем? – Рэчел побледнела и, вцепившись в ручки кресла, на мгновение закрыла глаза. Затем она открыла их и, взглянув на Генри, улыбнулась.

– Простите, инспектор. Я так испугалась. Что он мог искать в моем чемодане?

Ее испуг удивил Генри.

– Но, мисс Филд, вы же еще позавчера знали, что кто-то рылся в вашем чемодане, – напомнил он.

– Да, но… Мне как-то не приходило в голову, что ее могли убить ради.., того, чтобы взять что-то из моего чемодана…

– Тем не менее это скорее всего так. А исчезновение вашего ключа еще больше сужает круг поисков. Теперь вспомните хорошенько – я уже спрашивал об этом раньше, но мне нужен более точный ответ – кто из тех, кто был с вами в Париже, мог незаметно сунуть что-нибудь в ваш чемодан?

Рэчел ответила почти без колебаний:

– Только один человек, инспектор: Вероника Спенс. Сейчас я вспоминаю-, что ни мистер Хили, ни мисс Мастере не заходили в мой номер в последний день. Да и вообще, когда я начала укладываться, мой чемодан был пуст. А Вероника то и дело сновала туда-сюда. И потом, когда я уже уложила часть вещей, меня вдруг позвала мисс Мастере, и Вероника одна осталась в моем номере…

Генри похолодел. Нелепо думать, что Вероника связана с преступной деятельностью. Но она могла невольно быть замешанной в какую-то историю, приведшую К убийству.

– Благодарю вас, мисс Филд, – сказал он. – Вы мне очень помогли. Думаю, нет необходимости просить вас никому не говорить о некоторых фактах, ну, например, о том, что убийца возвращался в редакцию.

– О да, инспектор! Я ценю ваше доверие. Не успела за нею закрыться дверь, как Генри схватил телефонную трубку и позвонил Бет Конноли в отдел мод.

– Вероника? – Бет не сразу ответила. – Нет, она сегодня для нас не работает… Не на примерке ли она у Николаев Найта? На следующей неделе она участвует в показе его новой коллекции…

– Что ж, попробую поймать ее там.

В приемной Найта на звонок отозвалась невозмутимая крашеная блондинка.

– Бэюсь, что не смгу сегодня сээдинить вэс сэтелье, – заявила она вежливо, но непреклонно. – Унэс рэптиция… Мэнэкэнщицу Верникуспенс? Нет – это свершенно исклчэется!

– Может быть, вы сможете ей кое-что передать, когда она освободится? – спросил Генри. Ему не хотелось ссылаться на Скотланд-Ярд. Блондинка неохотно ответила:

– Взможно, она выйдет ввремя лэнча…

– Скажите, что звонил дядя Генри. Я буду в «Оранжери» от половины первого до полтретьего и хотел бы, чтобы она позавтракала со мной. Упоминание об «Оранжери» произвело впечатление.

– Кэнэчно, я прэдам ей, – уже теплей ответила блондинка. Очевидно, Генри представлялся ей теперь богатым дядюшкой потенциальной покупательницы. Сам же он обеспокоенно подумал, что в кошельке у него всего четыре фунта десять шиллингов и, чтобы расплатиться за ленч в «Оранжери», ему придется занимать у Вероники.

В художественной редакции Патрик Уэлш стоял спиной к двери, что-то рисуя на чертежной доске. Он, не оборачиваясь, рявкнул вошедшему Генри:

– Читать умеете? Убирайтесь. Сюда входить запрещено!

Дональд Маккей поднял взгляд от макета и застенчиво улыбнулся:

– Доброе утро, инспектор.

– Это снова вы? – сказал Патрик, так и не обернувшись. – Что вам нужно? Мы заняты.

– Я хочу, чтобы вы оба мысленно вернулись к вечеру вторника. – Он взглянул на Дональда. – Мистер Маккей, вы говорили мне, что Рэчел Филд ни разу за весь вечер не выходила из редакторского кабинета. Но если вы подумаете хорошенько, вы вспомните, что это не так.

Дональд задумался.

– Да, был один момент, – сказал он. – Мы все стояли в темной комнате. Дверь на секунду отворилась и закрылась снова. По-моему, это была Рэчел. Но она увидела, что мы заняты, и ушла.

– По словам мисс Филд, она прошла через темную комнату к другой двери и оттуда в дамскую уборную.

– Да ничего подобного! – возразил Дональд, волнуясь.

– А вам как показалось, мистер Уэлш?

Патрик ответил не оборачиваясь:

– В ночь парижского выпуска у меня только и дел было, что следить – ходила ли Рэчел в уборную? И собственных забот хватает! – Он помолчал и буркнул:

– Она заходила сюда разок. Спрашивала, где Марджори. Я сказал, что в темной комнате.

– И что сделала Рэчел?

– По-моему, ушла. Я не, заметил.

– В какую дверь?

– Говорю вам, понятия не имею. Я продолжал работать, а она, как всегда, незаметно исчезла.

Генри обратился к Дональду:

– Мисс Филд уверена, что вы видели ее и узнали.

– Я же сказал, что она только всунула в дверь голову, а потом вернулась в кабинет. Зачем я стал бы лгать о таких пустяках?

– Это отнюдь не пустяки, – ответил Генри. – Тот человек, которому понадобился ключ от парадных дверей «Стиля», должен был убедиться, что мисс Филд нет на месте. Только в этом случае он мог добраться до ее сумочки.

Дональд побледнел, потом вспыхнул и сердито буркнул:

– Если вы намекаете.., это наглая ложь!

– Кстати, что вы сделали после того, как мисс Филд заглянула к вам в дверь?

Дональд смутился.

– Кажется, возвратился сюда… Не помню точно.

– А кроме вас, никто не выходил из темной комнаты?

– Да вроде нет…

– А вы не заходили отсюда в кабинет главного редактора?

– Конечно, нет! Патрик, ну хоть вы скажите!

– Меня не спрашивайте! Как я могу помнить, что вы делали два дня назад?

– Ну что ж, – приветливо произнес Генри, – если вы решите что-нибудь изменить в своем рассказе – я у себя.

Патрик Уэлш негромко произнес:

– Скатертью дорожка.

– Всего лучшего! – ответил Генри. Он вернулся в свою комнатенку и, позвонив мисс Френч, спросил, не сможет ли она уделить ему несколько минут своего драгоценного времени.

– Да, конечно. Я сейчас посмотрю, что у меня назначено. – Генри услышал приглушенное бормотание, затем резкий голос мисс Филд: «Нет, мисс Френч, это нельзя отложить. Это очень важно!» Наконец Марджори вернулась к телефону и спросила:

– Мне лучше самой зайти к вам?

– Да, пожалуй.

Не прошло и двух минут, как Марджори вошла к нему в кабинетик оживленная, энергичная. Большие топазовые серьги сверкали из-под отделанной норкой шляпы, темно-коричневый костюм и туфли из крокодиловой кожи, как всегда, были безупречны. Марджори села и взглянула на часы.

– Простите, инспектор. Мне теперь приходится работать и за себя, и за Элен. Не знаю, как справится с делом ее заместительница. У меня такое чувство, будто мне не хватает правой руки.

– Я вас не задержу. Сейчас, когда я познакомился с вашими служащими, мне бы хотелось, чтобы вы охарактеризовали каждого из них… Вот, например, Олуэн Пайпер. На мой взгляд, она умна, но не особенно тактична. Затем: хотя она очень любила мисс Пэнкхерст и даже преклонялась перед ней, смерть подруги ее не травмировала – мисс Пайпер стойкий, сильный человек. Мне кажется, она упряма, импульсивна, даже способна на жестокость. Но из моих слов не следует, конечно, что она могла совершить заранее обдуманное убийство. Ну как, согласны вы с такой характеристикой, мисс Френч? Вам нечего добавить к моему портрету Олуэн?

– Олуэн идеалистка, – неохотно ответила Марджори. – Она всегда идет напролом и делает то, что считает нужным, не задумываясь о последствиях.