А что пишут о происхождении «Годунова» историки? Борис Годунов считается сыном никому не известного «помещика Федора Ивановича» (и опять отец — Федор Иванович!). А почему «никому не известного»? Да потому, что историки не могут указать никакого другого Федора Ивановича, кроме царя. А назвать реального царя Федора Ивановича отцом «Годунова» они «не догадываются». Вот и получается, что пришлось объявить Федора Ивановича — отца будущего царя «Годунова» — безвестным помещиком. Более того, нам сообщают, что, когда «московские власти составили списки «тысячи лучших слуг», включавшие весь цвет тогдашнего дворянства, ни Федор, ни его брат Дмитрий Иванович Годунов не удостоились этого звания», не вошли в список. «Вытесненные из узкого круга правящего боярства в разряд провинциальных дворян, они перестали получать придворные чины и ответственные воеводские назначения». Таким образом, царь Борис Годунов в романовской версии истории «возник из ничего», то есть его непосредственные предки были якобы совершенно неизвестными людьми, не имевшими никакого отношения к царскому московскому двору.

С другой стороны, совершенно неожиданно мы читаем (у Скрынникова), что «Борис, по свидетельству его собственной канцелярии, оказался при дворе подростком (то есть, оказывается, рос при дворе, был здесь с детства. — Авт.), а его сестра Ирина воспитывалась в царских палатах с семи лет (и, таким образом, также выросла при дворе. — Авт.)». А затем Ирина Годунова выходит замуж не за кого-нибудь, а за наследника престола — царя Федора Ивановича и становится царицей.

Наше мнение: предки Бориса Годунова по отцовской линии — это цари (а не какие-то худородные помещики). В частности, отец его — Федор Иванович — был царем и потому, само собой разумеется, не мог упоминаться в списках своих же «лучших слуг».

Подлинные документы о царском происхождении Бориса были, вероятно, уничтожены Романовыми после их прихода к власти.

Впрочем, кое-что сохранилось.

Р.Г. Скрынников свидетельствует:

«Родоначальником семьи (Годуновых. — Авт.) считался татарин Четмурза, будто бы приехавший на Русь при Иване Калите. О существовании его говорится в единственном источнике — «Сказание о Чете». Достоверность источника, однако, невелика. Составителями сказания были монахи захолустного Ипатьевского монастыря в Костроме. Монастырь служил родовой усыпальницей Годуновых. Сочиняя родословную сказку о Чете, монахи стремились исторически обосновать княжеское происхождение династии Бориса, а заодно извечную связь новой династии со своим монастырем. Направляясь из Сарая в Москву, утверждали ипатьевские книжники, ордынский князь Чет успел мимоходом заложить православную обитель в Костроме… «Сказание о Чете» полно исторических несообразностей и не заслуживает ни малейшего доверия».

А ведь было время, когда Кострома, находящаяся рядом с Ярославлем, была столицей Империи (см. главу 6). Именно оттуда и пришла династия. Зря ругают ипатьевских книжников. Они были правы. Итак, мы видим, что Годуновы вели свой род от одного из приближенных родоначальника Русско-Ордынской царской династии Ивана Калиты = Батыя.

В романовской истории Борис Годунов, начиная с последних лет царствования Грозного, обладает практически неограниченным влиянием на царя. И в последние годы «Грозного», и в последующее правление Федора «фактически правил Борис». В глазах романовских историков Борис олицетворял всю ненавистную им семью Годуновых. Но посмотрим, о чем говорят документы.

Зададимся вопросом: если это так, то какую же должность занимал Борис Годунов при Грозном? Оказывается, никакой. Высокие должности занимали другие Годуновы — Дмитрий, Степан. А о Борисе — молчание. Более того, когда «Грозный» умирал, «он вверил сына и его семью попечению думных людей, имена которых назвал в своем завещании». Если бы Борис Годунов был «фактическим правителем», то он был бы включен в этот список. Это настолько естественно, что Скрынников так и пишет: «Считают обычно, что во главе опекунского совета царь поставил Бориса Годунова». Но это, оказывается, не так! Скрынников продолжает: «…критический разбор источников обнаруживает ошибочность этого мнения… В означенном завещании он («Грозный». — Авт.) ни словом не упомянул Бориса Федоровича Годунова… и не назначил ему никакой должности». Да и далее, уже при Федоре, Борис Годунов опять-таки никакой должности не занимает. Романовские историки называют его «царским шурином». Все эти странности легко объяснимы. Должностей Борис не занимает по той простой причине, что он является наследником и уже именуется царем (как наследник). Самая высокая должность! Никаких других более низких должностей у него, естественно, не было.

Все мы хорошо помним (хотя бы в изложении А. С. Пушкина) знаменитую историю о том, как царь Борис вступил на престол. Якобы он долго отказывался, уехал в монастырь, притворно изображал стремление полностью отойти от государственных дел. Бояре, народ многократно и безуспешно на коленях умоляли Бориса стать царем. А он все отказывался и отказывался. При этом скромно повторял, будто прав на престол он не имеет. И наконец, не устояв перед продолжающимися просьбами, принял царство. Все это изложено в определенной группе источников. Хорошо известно, что написаны они были в окружении Романовых.

Но сохранились и другие («не-романовские») свидетельства. По нашему мнению, более правильно отражающие действительность.

Как мы уже видели, умирая, царь Федор завещал царство царице Ирине и Борису. Вскоре Ирина решила устраниться от дел и уйти в монастырь. Скрынников пишет: «В тот памятный день, когда народ вызвал на площадь царицу… взяв слово после сестры, Борис заявил, что берет на себя управление государством, а князья и бояре будут ему помощниками. Так передал речь Годунова австрийский гонец Михаил Шиль. Достоверность известия засвидетельствована апрельской грамотой (то есть грамотой Земского собора 1598 года об утверждении Бориса царем. — Авт.). Как следует из ее текста, Борис утверждал, что «с боляры радети и промышляти рад не токмо по-прежнему, но и свыше перваго».

Итак, мы видим, что Борис отнюдь не отказывается от царства. Более того, считает само собой разумеющимся, что будет управлять государством «с боляры», то есть с боярами. Это стандартная формула в устах царя при восшествии на престол.

Наша гипотеза. «He-романовская» группа источников

правильно описывает реальность: молодой царь Борис, оставшись на престоле один, без матери, спокойно берет власть («не ломаясь») и заверяет народ, что все будет по-прежнему и он будет править вместе с боярами.

Отметим, что указанные свидетельства дошли до нас лишь потому, что записаны иностранцем и, вероятно, избежали «романовской чистки и правки», поскольку были недоступны Романовым.

А московские документы романовской эпохи излагают события совсем по-другому. Их версия и вошла в наш школьный курс истории. «Совсем иначе передали речь Бориса составители окончательной редакции грамоты. Годунов будто бы сказал, что удаляется от дел, а править государством будет патриарх».

Затем началась некоторая смута. В нашей концепции она совершенно понятна: царь Борис очень молод и неопытен; нашлись и другие претенденты (Шуйские), которые, естественно, попытались отобрать престол. «Борьба за власть расколола боярскую думу… Раздор в думе достиг такой остроты, что Борису пришлось покинуть свое кремлевское подворье и выехать за город. Он укрылся в хорошо укрепленном Новодевичьем монастыре» (Скрынников).