Литмир - Электронная Библиотека

— Тогда все понятно! Только вот, зачем они идут на вершину Колдурстра? — вопрос задал Дженерик, не получив ответа, никто не знал истинных целей беглецов.

— Не понятно! Уэйн, почему ты так настойчиво отказывался признавать свою власть над оружием? — Венки сверкал глазами, был настроен достаточно агрессивно. Торерос весь сосредоточился, ему это было не менее интересно.

— Я его просто нашел, — пожал плечами Уэйн, спрятал глаза под капюшоном и сорвал с груди медальон — шкатулку Компора. Он открыл её, извлек изнутри маленькую Серебряную статуэтку в виде Поливила и кинул прямо в руки Венки. Торерос изумительно покачал головой и осушил бутылку.

Cianwood City — 4 September 1999: 03:15

Глухой рев, треск разбитого окна; а потом вдруг одежда, кожа Натали будто растворилась, она затрепетала, и перед шаманом возникла ужасающая, странная форма уродливой жизни, какую никто из смертных не мог представить себе в самых страшных снах; откуда, из каких глубин было вызвано это существо, никто не знал и не мог даже догадываться кем было оно порождено в начале времен. Он увидел два ряда острейших зубов, желтые клыки, покрытую слизью морду: беспрестанно шевелящиеся конечности заканчивались когтями, шуршало, беспокойно извиваясь, слабо светящееся членистое тело. Низкое, плоское и длинное существо с двумя глубоко посаженными горящими голубым огнем глазами остановилось; в горле его заклокотало, и мастер духов услыхали не то кваканье, не то хрипение; несколько хватательных конечностей поднялись в воздух, угрожающе протягиваясь к нему, поломанные крылья ничтожно трепыхнулись и сникли.

Ужас и омерзение не взяли вверх над Тореросом, тогда известным, как просто Тор. Сухая спина и источающее слизь брюхо, беспокойно шевелящиеся ноги и странное свечение вокруг увенчанной рогами уродливой головы… Он медленно достал из-за пояса длинный и тяжелый револьвер, выплавленного по всей видимости из серебра. Чудовище широко открыло пасть, запаниковало, в глаза промелькнули признаки безумия, порожденного страхом. И за миг до выстрела, на плечи Тора накинулся ребенок… он обхватил воина за плечи, прижался головой и едва слышно прошептал: «Не убивай её, пожалуйста…»

Рука убийцы дрогнула, он промедлил секунду и его этого хватило, чтобы монстр мгновенно оказался в другой части комнаты, и выпрыгнул в закрытое окно. Рама опасно покачивалась под самым козырьком, с улицы завывал тоскливый ветер, осень давала о себе знать. Шаман так и стоял на месте, с повисшим на плечах ребенком.

Прошло около часа, прежде чем мужчина решился заговорить с Уэйном. Мальчик сидел в углу комнаты, глаза пропали за грязной окровавленной челкой черных волос. Он ни слова не говорил, обхватив колени руками, он покачивался то вперед, то назад. Шаман случайно заметил в его сжатых кулаках маленькую статуэтку Поливила из чистого серебра, он прекрасно разбирался в этом материале.

— Кто подарил тебе эту фигурку? — голос Тора не был сочувствующим, не был печальным или веселым, он задал вопрос, как обычно учитель спрашивает домашнее задание у своего ученика.

Уэйн молчал около минуты, но Тор настойчиво пилил его взглядом, уверенный в том, что мальчик заговорит, в попытке облегчить свои муки, возьмет протянутую ему руку, чтобы выбраться из безумия.

— Мне подарила её Натали, моя одноклассница, на мой первый день рождения в Цианвуде. — Уэйн не прекращал циклические рыдания. Тор одобрительно кивнул, удовлетворенный ответом. Продолжил:

— Натали убила твою тетю, хотела убить тебя. Её брат — Александр, он же и её муж, твой фальшивый друг, надоумил её к этому задолго до твоего рождения.

Уэйн не отреагировал, будто не слышал, лишь сильнее сжал фигурку…

— Им было нужно это, все ради этого.

И шаман быстро оказался на полу, протянул руки и извлек из-под койки глухую черную коробку, внутри которой лежал кинжал, обернутый в черную шелковую ткань. Уэйн незаметно посмотрел на действие незнакомца, выглядывая из неровного ряда своих волос.

Мастер духов сел на стул, стоявший совсем рядом с кроватью; быть может на нем когда-то сидела покойная тетушка, рассказывала племяннику сказки, вязала новый свитер на зиму. Мужчина повертел оружие в руках, опытным движением проверил его остроту, улыбнулся, ему явно нравилось держать его в руках. Он и не заметил, как рядом оказался мальчик со статуэткой в руках. Он не плакал, нервно всхлипывал, но по щекам все еще скатывались горькие слезы.

— А знаешь, я хорошо знал твоего отца, и прадеда. И если бы не они, я бы не смог так легко управляться с этим ножом.

Мальчик как-то сразу понял, что этот мужчина не враг ему, едва увидел его он ощутил необъяснимое чувство родства к Тору, будто тот был его отцом. И он, он и никто другой, пришел на его защиту. Поэтому сейчас, он с интересом пытался узнать о нем побольше. Они завели разговор, долгий и открытый. Шаман ничего не утаивал, говорил прямо и все сразу, он прекрасно понимал Уэйна, а тот его. Они быстро поладили, хоть все еще держались немного в стороне друг от друга, старались не ввязываться в новые разговоры. К утру, мальчик уже знал все, что знал шаман, и вполне спокойный лег спать. Тор стоял на страже у окна, которое быстро смог заколотить кусками от разбитого серванта. Он думал. Прекрасно знал, что ночь девятого сентября 1999 года, Уэйн де Зон никогда не забудет. Он навсегда изменится, станет другим. Не будет прежнего мальчика, забивающегося в угол, он станет намного смелее, в нем не будет страха, он забудет что такое удивление и нерешительность, он будет делать то, что захочет, чего потребует его сердце. И не поздоровится тому, кто встанет у него на пути. И Тор решил объяснить ему подробнее об истинных возможностях кинжала, но позже, когда тот вырастит. А сейчас…. «Сейчас лучше, нож побудет у меня. Ух, не поздоровится Гримлоку, когда я приду за реваншем» — шаман довольно улыбнулся, завтра предстояло отвести мальчика к отцу. Предстоял серьезный разговор…

Друзья внимательно слушали сбивчивую речь Уэйна, не выпуская изо рта давно погасшей трубки. Дрова в костре догорали. Чувствуя неловкую, незнакомую раньше опустошенность после горячей исповеди и пытаясь заглушить ее, юноша завозился, подтаскивая топливо.

— И в чем же истинная сила кинжала? — осторожно спросил Венки.

Торерос отложил в сторону пустую бутылку, поднялся и заговорил:

— Кинжал дает власть. Хозяин словно объединялся с тем несказанным ужасом, вытерпеть его невозможно, немыслимо, за которым — распад самого существа; но он чувствовал и то, что пока связан с этим — прикрыт его собственной волей и той древней силой, что заключена в клинке.

— Не понимаю, — выпустил Венки и встретил странно удивленный взгляд Торероса.

Уэйн уже закончил с дровами, тяжело сел на подстилку и отцепил с пояса оружие:

— Я каждый раз слышу…: возьми, если будет трудно… — бормотал Уэйн, не отвечая на поставленный вопрос. — Да, оно дает власть… Я чувствовал себя всесильным, сколько раз я стоял один против множества врагов. Я чувствовал, что они боятся меня, отступают, их охватывает панический ужас, когда я приближаюсь, но я так ни разу и не воспользовался этим в полной мере — побоялся. Побоялся того, что если я обрету полный контроль над кинжалом, потеряю что-то.

— Я сам еще не знаю всей тайны этого артефакта. Мне по сей день не понятно, почему кинжал не отвергнул де Зона. И думаю мне это никогда не откроется, возможно Уэйн… если примет дар, как это положено.

Юноша помолчал. Сам факт объединения с оружием истинной тьмы, настолько страшил его, что он был готов выбросить нож подальше, но прекрасно понимал, что это неприемлемо. Оно может попасть в плохие руки.

В глухом молчании прошел еще час. Дженерик решил поспать хотя бы часок до рассвета и отвернулся к стенке пещеры. Венки чистил шерсть своему монстру, Торерос, не зная сна, стоял в ночи и осматривал печальную панораму северных гор. Уэйн перебирал в руках серебряную статуэтку, что-то не слышно шептал.

47
{"b":"199430","o":1}