– А ты какое имя придумала?
– Вчера в море мы с отцом словно получили второе рождение, и жизнь моего сына, наверное, будет связана с морем, по которому ему предстоит долго плавать в поисках Святой земли… – Аврелия вздохнула и, пользуясь тем, что Световид разжал объятия, отступила на несколько шагов назад. – Я назову его Маритимус, что значит «морской».
– Зачем же ему носиться по дальним морям? Он будет здесь, со мной, рыбачить недалеко от берега.
Световид шагнул к отступающей Аврелии, и в этот момент из хижины вышел Климент. С одного взгляда догадавшись, что происходит между его дочерью и Световидом, епископ кинулся к ним со словами:
– Аврелия, дочка, твоя одежда давно высохла, иди, надевай ее.
Сам Климент был уже одет и в руках держал платье Аврелии. Молодая женщина быстро подошла к отцу и стала чуть позади него, опасливо поглядывая на Световида. Климент с поклоном обратился к рыбаку:
– Спасибо тебе, добрый человек, за помощь, но позволь нам с дочкой ненадолго удалиться по нашим нуждам. Мы должны начинать утро с молитвы.
– Ну что ж… – пожал плечами Световид. – Вон за тем большим камнем есть источник, можете возле него и совершать свои обряды.
Климент и Аврелия проследовали в указанном направлении и скоро увидели родник, вытекающий из скалы и скрытый с одной стороны каменным выступом, а с другой – зарослями можжевельника. Аврелия поспешно оделась, потом кинулась к источнику и жадно напилась чистой холодной воды, зачерпывая ее ладонями. Утолив жажду и умывшись, она села на ствол поваленного сухого дерева и, пока отец был у родника, торопливо прошептала слова молитвы.
– Я увел тебя в сторону, чтобы поговорить о важном, – сказал епископ, присев рядом с дочерью и перекрестившись. – Бог простит нас за краткость молитвы, но сейчас этот разговор нам должен ее заменить.
В предрассветном сумраке глаза Климента горели вдохновением и тревогой. Аврелии казалось, что после пережитых бедствий она уже ничему не может удивляться, но слова отца сразу же ее насторожили: она почувствовала, что сейчас он откроет ей нечто судьбоносное, связанное с высшими истинами.
– Дитя мое, – начал Климент, взяв дочь за руку, – слушай меня внимательно и запоминай. Когда-нибудь тебе придется пересказать все это своим потомкам. – Епископ немного помолчал, переводя дыхание. – Наверное, ты догадывалась, что цель нашего бегства из Рима – не только спасение христианских жизней, но и высокая миссия, которую мы должны исполнить. Я был в числе посвященных, и мне доверили вернуть на Святую землю вторую Чашу.
– Вторую? А разве их две?.. – замерла удивленная Аврелия.
– Их две, но они неотличимы одна от другой. Первая – та, из которой Христос причащал апостолов во время Тайной Вечери и в которую потом собрали его кровь. Иосиф Аримафейский был ее хранителем. Он со своими спутниками пошел в Месопотамию, в царство Озроена, где столицей был славный город Эдесса. Тамошний царь Эвалон после проповеди Иосифа принял христианство и с помощью ангелического всадника победил своих врагов. Этому царю Иосиф и доверил на хранение Чашу. В Эдессе уже была христианская святыня – Святой Убрус, на котором отпечатался Нерукотворный образ Божий. Убрус был прислан царю Авгарю V самим Христом, и с помощью святого плата больной царь исцелился. Иосиф и другие проповедники хотели нести свет христианства как на Восток, так и на Запад, и рассудили, что должно быть две Святые Чаши – для двух христианских частей света. Вторая драгоценная чаша была сделана как копия первой. Ее обернули в Священный Убрус, и она обрела такую же святость, как была у первой. Оставив обе чаши на хранение христианскому царю Эдессы, Иосиф направился через Евфрат на Восток. Своим ученикам он завещал открыть тайну Чаши правителю Рима, когда тот будет готов принять христианство. Шло время, умирали святые проповедники и мученики, но их слова и деяния давали всходы, истинная вера расширялась все дальше на Восток и Запад. И недаром именно Озроена, где находилось несколько святынь, стала первым в мире государством, в котором христианство было провозглашено главной религией. Это случилось более тридцати лет назад, в правление царя Авгаря VIII. А через год следующий царь, Авгарь IX, был приглашен в Рим императором Каракаллой. Авгарь и священники Эдессы решили, что правитель Рима проникся новой верой и пора укрепить его в этом, подарив Святую Чашу, из которой он может принять причастие. Но по приезде в Рим Авгарь был схвачен и предательски убит, а Озроену император провозгласил римской провинцией. К счастью, одному из священников, сопровождавших царя, удалось спасти Чашу, и он передал ее на хранение римской общине, в которую впоследствии вошел и я. Теперь, когда начались гонения, язычники будут пытать праведников и могут узнать о могуществе Святой Чаши и о значении ее для христиан. И потому мы решили увезти святыню подальше от опасностей и сохранить вторую Чашу вблизи тех мест, где хранится первая. Мой учитель, проповедник Татиан, перед которым я преклоняюсь, обладал пророческим даром и предсказывал, что когда-нибудь одна из чаш прославится в Британии, а другая – в Византии, но искать их будут христианские воины по всему миру. И у истоков этой великой тайны находимся мы с тобой – гонимые, безвестные христиане, чьи имена затеряются во тьме веков. Да, именно нам, оставшимся в живых, дарована эта честь!
Но Аврелия не разделяла восторга, горевшего в глазах епископа. Тяжело вздохнув, она сказала:
– Мы остались в живых, но что с нами будет дальше? Одни, на краю света… Хорошо, если приютившие нас рыбаки окажутся людьми честными и помогут нам выбраться из Таврики. – Аврелия вспомнила горячие объятия Световида и засомневалась, что молодой славянин отпустит ее от себя. – Да и где уверенность, что по дороге на нас не нападут какие-нибудь злобные варвары? Как мы с тобой вдвоем, без охраны, сможем довезти наши сокровища? Ты не так молод и крепок, чтобы пускаться в опасный путь, а я беременна…
– Неужели ты думаешь, дочка, что я всего этого не понимаю? Вчера, когда ты, совсем измученная, уснула, что неудивительно в твоем положении, я бодрствовал почти до вечера. Вначале беседовал с греком, а потом долго предавался размышлениям. Кстати, Памфил не глуп и вовсе не дик. Это сейчас он немощен и прикован к месту, но в молодости ему приходилось плавать во Фракию и Понт, а уж Таврику он знает от края до края. Он сразу догадался, что в ящике мы везем какие-то сокровища, но не выказывал намерения их отобрать. Тогда я сам поведал ему всю правду, – а что мне оставалось делать? Грек сказал, что выбраться из Таврики с такими сокровищами в руках будет непросто. Ближайшее отсюда поселение – городок Сугдея3, где живут аланы и греки. Но там сейчас неспокойно. Сугдея находится на окраине Боспорского царства, которое пришло в упадок из-за бесконечных распрей. Скоро племена готов будут хозяйничать по всей Таврике, а потом доберутся и до малоазиатских городов.
– Так что же нам делать? Куда бежать – на запад или на восток?
– Грек сказал мне, что к западу отсюда есть пещеры в горах, где могут обитать христиане – последователи тех первых мучеников, которых крестил еще Климент, ученик апостолов Петра и Павла. Как знаменательно, что у меня то же имя, какое носил римский святой, погибший в Таврике!
Аврелия знала историю святого Климента, третьего Римского Папы, рукоположенного самим апостолом Петром. 150 лет назад за свои проповеди Климент по приказу императора был сослан в Таврику, где вместе с учениками должен был трудиться в каменоломнях Херсонеса на самых тяжелых каторжных работах. Свято выполняя завет Вселенской церкви: «Пойдите и научите все народы», Климент стал проповедовать новую веру жителям города и округи. Он сотворил чудо: в безводных каменоломнях открыл источник пресной воды, на который указал ему в видениях ангел. После этого многие язычники стали принимать христианство и строить церкви в округе Херсонеса. Узнав об этом, римские власти осудили Климента на жестокую казнь: его привязали к корабельному якорю и живого бросили в пучину. Казнили и его учеников. Но в Таврике остались последователи святого, и они берегли свою веру.
