Первой вызвалась идти Маша Лакина. Перед тем как войти, она взялась за дверную ручку и на мгновение застыла. После чего решительно распахнула дверь и скрылась в аудитории.

– Сейчас посмотрим, насколько везучая наша Машенька, – прокомментировал Пашка Букин, – если счастливица – женюсь!

Через минуту Маша вышла.

– Десять!

Все ахнули.

– Я следующий! – крикнул Пашка Букин и исчез за дверями. Обратно он вернулся уже с девяткой. За ним ринулись и остальные.

Я пошел где-то в середине. До сих пор моим одногруппникам более или менее везло, меньше шестерки не вытащил никто.

Перевернутые листики с оценками были разложены в несколько рядов на столе перед экзаменационной комиссией, во главе которой сидел сам декан. Я занес руку над столом и прислушался к ощущениям. Я знал, что моя оценка обязательно даст о себе знать. Когда мне показалось, что руку как будто бы закололо, я схватил ближайший листочек и перевернул его. На обратной стороне оказался жирный черный ноль.

– Как вы понимаете, пересдач быть не может, – сказал мне декан, – эта оценка пойдет в зачет и повлияет на ваш итоговый балл.

Расстроенный я вышел в коридор.

Когда экзамен закончился, выяснилось, что завалили его только я и Оленька Удачина. Нам никто ничего не сказал, но мне показалось, что в глазах наших одногруппников мы стали выглядеть кем-то вроде заразных больных.

Когда все принялись решать, как и где будут отмечать успешное окончание сессии, я подошел к Оленьке и стал рядом.

– Не расстраивайся, Оля, – сказал я, – ничего страшного не случилось.

Она подняла глаза. Они были наполнены слезами.

– Мне всегда не везет, – всхлипнула Оленька, – я думала, хотя бы один балл будет или два, а тут…

Она закрыла лицо руками.

– Не переживай, учеба – это не главное, – сказал я и тут же почувствовал, как глупо прозвучали мои слова.

Оленька сдавленно зарыдала.

Тем же вечером мы гуляли с Оленькой одни по вечернему городу. Ходили по узким улицам, не обращая внимания на валивший с неба мокрый снег, пока не зашли в маленькую кофейню. Там мы сели за столик и заглянули в меню.

– Двести шестнадцать сортов кофе, с ума сойти можно! – обрадовалась Оленька.

К нам подошла официантка с блокнотиком в руке.

– Черный без сахара, – попросил я.

Официантка чиркнула карандашом в своем блокнотике.

– И еще йеменский сорт «Ал-Моха», пожалуйста, – выбрала Оленька.

Официантка виновато улыбнулась.

– Простите, «Ал-Моха» только что закончился, мне очень жаль.

– Пусть будет тогда тоже черный без сахара.

Оленька откинулась на спинку крохотного диванчика.

– Вот видишь, сказала она, – мне никогда не везет. Этот экзамен только тому подтверждение. Правда, раньше об этом никто не знал, это было не важно, а сейчас о моем невезении узнают все.

– Мне кажется, ты напрасно переживаешь. Этот экзамен ничего нам не добавил и не убавил, мы остались такими же, как были раньше. Все в порядке.

– Нет, – сказала Оленька, – не всё.

Она оказалась права. После того, как мы с ней получили колы по везучести и во втором семестре, наши одногруппники старались обходить нас стороной. И хотя они по-прежнему оставались натянуто приветливыми, иметь с нами какие-либо совместные дела они боялись.

В третьем семестре мы с Оленькой уверенно вытянули по тройке и приободрились, однако уже в четвертом нам пришлось довольствоваться лишь двойками.

Один раз я попытался схитрить на экзамене – занес руку над листиками с оценками, дождался привычного покалывания в ладони, но листик схватил с противоположного края стола. Однако это не помогло, и в моей руке оказался предательский кол.

Наши одногруппники шли в основном ровно – шесть-семь баллов, одни Машка Лакина да Пашка Букин получали только девятки и десятки. Пашка, как и обещал, сделал Машке предложение и женился. Они даже не стали дожидаться окончания учебы.

Мы с Оленькой также начали подумывать о свадьбе. Наша катастрофическая неуспеваемость по везучести нас очень сблизила.

Тем временем в стране стало зарождаться движение неудачников. Они требовали отмены нововведенного экзамена, аргументируя это недопустимостью искусственного разделения общества на везучих и невезучих. Но их протест оказался безуспешным, постепенно регулярное тестирование на везучесть стало обязательным для всех государственных предприятий, а позже и частных фирм. Никто не хотел видеть у себя сотрудников, лишенных хотя бы маломальской способности притягивать удачу.

Многие проблемы нас Оленькой до поры до времени не касались, но пять лет нашей учебы пролетели незаметно, и настал тот день, когда нашей группе вручили дипломы с итоговыми баллами по всем дисциплинам.

В том числе и по везучести.

Тот день, шесть лет назад, изменил мою жизнь. Что такое безработица, я теперь знаю не понаслышке. Ни одна фирма не желает видеть меня в числе своих сотрудников, и виной тому, конечно, средний балл по везучести – один с половиной. Некоторые руководители, бывало, проявляли ко мне милосердие и предлагали закрыть глаза на мои неудачи в период обучения, но только при условии, что я вытяну себе допустимый балл на их глазах. Стоит ли говорить, что ничего хорошего из этого не выходило.

Со временем мы с Оленькой переехали жить в специальный для таких, как мы, квартал. Питаемся и одеваемся на пособие. Ждем ребенка и часто фантазируем, на кого он будет похож. Говорят, гены передаются через поколение. Мы на это очень рассчитываем. А вдруг нам повезет?

Пушистые снежинки вальсировали в свете фонаря, кружась в безмятежном новогоднем танце. Студент Петя стоял, задрав голову к небу, и улыбался. Предстоящая ночь таила в себе настоящее волшебство, сладостным предвкушением будоражила кровь. Уже скоро…

Стали мерзнуть щеки. Петя забрался в машину и включил печку. Немного отогревшись, он поехал к дому, где полным ходом шла подготовка к празднику: мама с бабушкой крошили салаты, папа гудел пылесосом.

В подъезде Петя столкнулся с соседом по лестничной клетке, сержантом милиции.

– С наступающим вас! – поздравил Петя.

– С наступающим, Петр, – отозвался сосед, сплюнув под ноги. – Я сегодня в ночное.

– Да ну?

– А ты думал. Так уж заведено в Новый Год – обязательно нажираться и порядок нарушать. Тела под елками, кругом блевотина…

– Я сегодня не пью, – сказал Петя. – К нам Дед Мороз приходит, будет меня поздравлять.

– Повезло тебе крепко, – удивился милиционер, – видать, в фуражке родился, как у нас говорят. Передавай Деду низкий поклон.

– Обязательно. Может, и вас когда-нибудь поздравит.

– Не знаю, – вздохнул сосед. – Как там, на улице, кстати? Холодно?

– Не жарко.

Сосед помрачнел.

– Счастливо тебе, Петр, – наконец сказал он.

Дома пахло мандаринами и шоколадом. Переливалась гирляндами елка. Мама с бабушкой суетились вокруг стола, расставляли блюда.

За стол сели около десяти, разлили по бокалам шампанское. Первый тост по традиции говорила бабушка.

– Сегодня в нашей семье большой праздник. Кроме того, что мы отмечаем Новый Год, к Пете приходит Дед Мороз. Представляете, сколько детей и взрослых со всего света пишут ему в Лапландию, рассказывая о своих заветных желаниях. Но только немногим счастливчикам Дед Мороз отвечает. Я очень рада, что в этом году он выбрал нашего Петеньку, чтобы помочь ему в достижении жизненных целей. Предлагаю за это выпить.

Все выпили.

Следующий тост произносил папа.

– Я хочу поднять этот бокал за Новый год и за новое счастье. Наше счастье – в наших детях. Мы можем гордиться Петей. В наступающем году он идет на красный диплом, и дай Дед все сложится хорошо. Своим умом и трудолюбием Петя добился стажировки по специальности в финансовом университете штата Огайо. Замечательные успехи. Выпьем!