И как раз в это время раздался осторожный детский смех. Парочка детей, совершенно абстрагировавшись от окружающей обстановки, увлеклись игрой маленькими куклами и теперь играли с изуродованным мужчиной, который все время молчал и довольно-таки страшно улыбался. Но дети есть дети. Что малые, что большие. Они на внешность со временем перестают обращать внимание, лишь на внутренний мир выбранного ими человека. И, пожалуй, только эти трое во всем огромном, но загаженном трюме совершенно не волновались в данный момент о своем будущем.
Некоторое время Дельфин присматривался к непонятным перемещениям грубо сделанных кукол, но потом с удивлением осознал в себе крепнущую уверенность, что из любой тяжелой ситуации обязательно найдется достойный выход. Надо только не сидеть сложа руки, не заниматься самобичеванием, а со всей настойчивостью шевелить мозгами. Поэтому парень воспрянул духом и возобновил разговор с товарищами по несчастью:
– А вот скажите, други, на прогулку нас хоть изредка на палубу будут выводить?
– Ха! – хмыкнуло с сарказмом сразу несколько человек. – Еще чего захотел? Даже отхожее место здесь, вон в том корыте. А выносят из него отходы кувшинами только дети, раз в день.
– М-да… А на тяжелые работы забирают? Ну, там палубу драить, картошку чистить?
– Для очистки палубы у команды юнги есть. А вот с картошки нам порой дают… шелуху! Вареную на морской воде.
– О-о! Как же они свой товар не берегут? Мы так и загнуться можем! – возмутился Уракбай. Но и тут ему сказали только самое неутешительное:
– Пиратам плевать! Обещали нас за три дня доставить в Ассарию. Может, и протянем.
А какая-то женщина, видимо хорошо знакомая с медициной, со вздохом прошептала:
– Главное, чтобы дизентерия нас не свалила…
– Э-э… – опять стал впадать в уныние Дельфин. – Вас послушать, так вообще – скорейшая продажа на плантации раем покажется.
– Да так оно и есть…
– Ладно, тогда начнем думать немного по-другому, – не собирался сдаваться новичок. – Цепи у всех крепкие? Может, хоть у кого-то есть слабые или плохо прокованные звенья? Ну-ка, присмотритесь внимательнее!
Со всех сторон послышалось недовольное ворчание, но большинство пленников все-таки загремели цепями, внимательно рассматривая каждое колечко. Даже слабой искорки надежды в их сердцах не появилось, но почему бы и не заняться хоть каким-нибудь делом. Тем более, когда кто-то умный и активный все пытается решить за тебя. Пусть даже он и выглядит молодым, совершенно неопытным мужчиной.
Но нашлись и недовольные появлением в их среде неформального лидера. Тот самый Синюшный не смог сдержать своего ехидного скепсиса:
– Ну и что это даст? Найдете вы слабое звено, порвете его и освободите, о счастье, целую руку. Или ногу. А дальше?
– Потом постараемся освободить и вторую руку, – нахмурился Уракбай.
– Да? – уже чуть не смеялся украшенный синяками сосед, указывая пальцем на подволок трюма. – Там ведь тоже не дураки собрались, будут потом по одному выпускать из трюма. И что ты им сделаешь с голыми руками? Да хоть с оружием! Сразу в отбивную превратят или ломтями нарежут!
– Ничего. Зато на нашей стороне будет неожиданность, желание сбежать во что бы то ни стало. Вдруг хоть кто-то сбежит.
– Вдруг и сбежит, – согласился сосед. И конкретно посчитал: – Один! А что с остальными будет? Ведь наверняка всех накажут!
Дельфин обвел взглядом товарищей по несчастью, заметив, как все с разной долей скепсиса или надежды смотрят в его сторону, и понял, сейчас все будет зависеть от правильно сказанного слова. И талант опытного оратора и тут пригодился:
– Синюшный, ты наверняка помнишь одну отличную поговорку: если сам ничего не можешь, то постарайся другим не мешать. Так вот… – заметив, что сосед пытается что-то возразить, со всем умением напугать озлобленно рявкнул: – Закрой свою побитую пасть и выслушай до конца! Если ты отказываешься с нами сотрудничать – вольному воля. Но в таком случае и вякнуть не смей на наши обсуждения или предложения. А если одумаешься и согласишься с нашими действиями, то предлагай только нечто конкретное и рассудительное. Понял?
Последний вопрос он задал так тихо и вкрадчиво, что Синюшный сразу почувствовал угрозу появления новых синяков на своем теле и в ответ угрюмо кивнул:
– Понял.
– Вот и отлично! – Уракбай вскинул голову: – А вы все чего затихли? Неужели никто не нашел слабое колечко?
От самой дальней стены отозвался плохо различимый в полутьме мужчина:
– Кажется, здесь я нащупал один зазор. Но все равно кольцо слишком толстое, без лома не разогнешь.
– Это тебя пусть не волнует, – самонадеянно ответил Уракбай, присматриваясь к продолжающему играться куклами Заринату. – Возможно, что лом и не понадобится. Давай-ка продвигайся ближе к свету, посмотрим.
Хождения по трюму оказались делом довольно проблематичным. Но вскоре все заинтересованные собрались в самом светлом месте: под открытым люком, забранным толстенной решеткой. Все-таки пиратам не было смысла заставлять пленников задыхаться без доступа свежего воздуха, когда на море нет большого шторма. Пока рассматривали первое слабое звено, появилось еще два кандидата на некое послабление, в том числе и женщина. Когда ее спросили, для чего ей освобождаться от цепей, она решительно ответила:
– Меня отец и братья частенько с собой на охоту брали, так что лишь бы в руки схватить нечто увесистое, а там я и медведя завалю. Злости у меня хватит.
Затейщик самой попытки сопротивления рассмотрел женщину внимательнее и согласно кивнул головой: в предстоящем деле пригодится помощь любого человека. Стали мудрить и рассматривать кольца более тщательно. Конечно, если бы в трюме имелся тяжелый, добротный меч или, в идеале, молот с зубилом, то все вопросы были бы вскоре сняты, а так приходилось рассчитывать лишь на нечеловеческую силу одного человека. Для минимальной помощи в трюме не нашлось ни единого предмета, кроме глубокого, выдолбленного в цельном стволе дерева корыта для отходов жизнедеятельности. Его и ворочать не стали. Ну и чего хватало с избытком, так это прелой соломы, полусгнивших кусков парусины и некоторого хлама, могущего претендовать на старую, расползающуюся по швам одежду.
Вот именно для удобства приложения усилий Уракбай постарался использовать простые тряпки. Вначале он удобно разместил Зарината в самом выгодном месте трюма. Хотя и пришлось его для этого мягко оторвать от кукол и пообещать новое развлечение. Потом тщательно и очень умело перебинтовал руки товарища обрывками тряпок, оберегая пальцы и те части ладони, на которые придется основная нагрузка при разжиме звеньев. Ну и в завершение Дельфин личным примером стал показывать, что и как надо разогнуть:
– Вот, смотри! Надо разогнуть вот так. Понял? У меня не получается, я – слабый. Здесь нужна твоя сила, Зар – сильный! Зар – очень сильный!
Наконец до обезображенного ожогами силача дошло, что от него требует опекун, и он с поразительной скоростью, одним движением разогнул требуемое кольцо. Лиха беда начало: два остальных звена с дефектами тоже поддались довольно быстро. Но ведь один элемент конструкции не решал проблему освобождения человека. Тем более что самое центральное кольцо, на котором сходились цепи с ног и рук, вообще было бесполезно пытаться раскрыть из-за его неимоверной толщины и прочности. Зато теперь у пленников оказалось три куска прочного прута, которые они получили путем длительного и упорного вначале разжима в щелях между балками, а потом и окончательного выпрямления с помощью свитых в жгут останков парусины. Теперь, вкладывая получившиеся штыри во внутренний зазор кольца, можно было приложить большие усилия на его обработанное ковкой соединение. И усилия прилагались. Причем самые максимальные, на которые только способны человеческие руки. А ведь те самые руки тоже имеют свой предел прочности. И они не могут работать вечно. Через какое-то время Заринат выдохся. Вернее, пальцы ему перестали повиноваться. И он только с каким-то отчаянием спрашивал:
