— Мама Сан, — спросил я, — а что ВЫ скажете о моей следующей книге? Должен ли я, прикованный к постели чурбан, тратить на нее свои силы? Не лучше ли мне бросить все это?

Мама Сан выразительно отвела глаза от своей первой книжки и как бы сказала:

— Да, конечно, ты должен написать книгу. Я и сама подумываю о том, чтобы надписать вторую![2]

Мисс Клео Рампа и мисс Тедди Рампа хорошенько обнюхали «обложку» и отошли в сторону, задрав хвосты. Должно быть, таким способом они выражали свое одобрение.

Вдруг зазвонил телефон. Это был Джон Хендерсон, звонивший мне из-за дальних морей, из дебрей США. Он сказал:

— Привет, Босс! Я тут почитываю отличные статейки, в которых вас хвалят. Одну из таких журнальных статей я отправил вам по почте.

— Знаешь, Джон, — ответил я, — мне плевать, и даже дважды плевать на то, что газеты или журналы пишут обо мне. Я этих статей не читаю — ни хороших, ни плохих. Но что бы ТЫ сказал, если бы я решил написать новую книгу — семнадцатую?

— Отлично, Босс! Именно это я и хотел от вас услышать! Давно пора… Все уже заждались… И, полагаю, книготорговцы уже получают массу запросов о том, когда же вы ее наконец напишете.

Этого я не ожидал: все словно сговорились. Казалось, все ждали появления следующей книги. Но что поделать несчастному человеку, который приближается к концу своей жизни и которого совершенно безжалостное государство обложило драконовскими налогами? А ведь что-то надо делать, чтобы поддержать огонь в домашнем очаге или чтобы отвадить шакалов из налоговой службы от моей двери.

Мне делается особенно горько, когда я размышляю о подоходном налоге. Будучи полным инвалидом, я вынужден большую часть своего времени проводить в постели. Я не нахожусь на попечении у государства, но при этом плачу огромные налоги без всяких скидок, поскольку являюсь автором, работающим на дому. А в это время некоторые нефтяные компании не платят никаких налогов, поскольку занимаются какой-то мифической «научно-исследовательской деятельностью» и это освобождает их от уплаты налогов. А еще я думаю о тех мерзких служителях культа золотого тельца, которые учреждают якобы бесприбыльные самоокупаемые организации, назначают высокое жалованье своим родственникам и друзьям, но при этом не платят никаких налогов, поскольку все эти организации зарегистрированы как бесприбыльные.

Вот так, сам того не желая, я был вынужден написать семнадцатую книгу. И, согласно общему мнению, которое выяснилось после внимательного прочтения всех писем, названием книги должны были стать слова «Я верю».

Эта книга расскажет о жизни до рождения, о жизни на Земле и о возвращении с Земли в Потустороннюю жизнь. Итак, у меня есть название: «Я верю», но оно очень условно. Главное — это не вера, а ЗНАНИЕ. Я сам могу делать все, о чем пишу. Я могу уйти в астрал так же легко, как иной человек — уйти в другую комнату… Да, но как раз этого-то я и не могу сделать — уйти в другую комнату без костылей, инвалидной коляски и всяких снадобий. Но зато в астрале не нужны костыли, инвалидные коляски или лекарства. Так что все, о чем я пишу в этой книге, является правдой. Я не просто передаю свои представления о чем-то, но рассказываю о РЕАЛЬНОМ положении вещей. Итак, пора начинать. Давайте же перейдем к главе второй.

Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс[3] смачно шлепнулся на пол ванной. Алджернон лежал на полу, издавая булькающие, мяукающие звуки. В коридоре застывшая на месте горничная ощутила, как ледяные пальцы ужаса поползли по ее спине вверх и вниз. Дрожа от страха, она закричала сквозь дверь:

— С вами все в порядке, сэр Алджернон? Сэр Алджернон, у вас все в порядке?

Не дождавшись ответа, она повернула ручку двери и вошла в ванную.

В тот же момент волоски встали дыбом на ее загривке, и, сделав глубочайший вдох, она издала потрясающий крик — самый громкий за всю свою карьеру. По мере того как она продолжала визжать, тембр ее голоса становился все выше. Затем, совершенно бездыханная, она рухнула замертво подле Алджернона.

Вскоре послышался гул оживленных голосов. Затем раздался звук торопливых шагов, спешивших вверх по лестнице и прямо по коридору. Первые из тех, кто прибежал к месту происшествия, так резко останавливались здесь, что сорвали с креплений напольный ковер. Затем они столпились вместе так тесно, словно старались придать друг другу больше храбрости перед тем, как заглянуть в раскрытую дверь.

Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс лежал, уткнувшись лицом в пол ванной комнаты. Кровь лилась из глубокой раны, что проходила поперек его горла, и заливала безжизненное тело горничной, лежавшее рядом с ним. Внезапно она стала быстро ловить ртом воздух, дернулась и открыла глаза. В течение нескольких секунд она рассматривала образовавшуюся под ней лужу крови, потом содрогнулась, а затем, издав сверхъестественный крик, царапнувший нервы окружающих, опять рухнула в обморок. При этом ее лицо угодило как раз в ту самую лужу крови, которая принадлежала ее работодателю и, если верить слухам, была голубой.

Алджернон лежал на полу. Он чувствовал, как все вокруг него вращается, и видел все вокруг каким-то фантастически нереальным. Он слышал причитания, какой-то мяукающий шум, а затем — отвратительное бульканье, которое постепенно стихало по мере того, как кровь вытекала из его искалеченного тела.

Алджернон чувствовал, как внутри его тела стало происходить нечто очень странное. Затем последовал ужасающий вопль, и горничная упала рядом, задев при этом его тело. Внезапным толчком сэр Алджернон был вытолкнут из собственного тела, после чего взмыл вверх, как подвешенный на нитке воздушный шар.

В течение нескольких секунд он осматривался вокруг, пораженный странным, очень странным ракурсом. Казалось, он завис под потолком лицом вниз. А вглядевшись в лежавшие на полу тела, он увидел серебряную нить, тянувшуюся от его «нового» тела к старому, лежавшему навзничь. Пока он смотрел, нить начала приобретать неприятный темно-серый оттенок. Потом в том самом месте, где она соединялась с лежавшим на полу телом, на ней появились отвратительные пятна. А затем эта нить поблекла и отпала, подобно пуповине. Но Алджернон оставался на месте, словно приклеенный к потолку. Он громко кричал, зовя на помощь, и не сознавал, что находится вне пределов мертвого тела — в астральном плане. Он висел там, прильнув к лепному потолку своего фамильного дома. Он оставался невидим для множества глаз, глуповато озиравших ванную и исчезавших, чтобы уступить место новым любопытным глазам. Он видел, как горничная пришла в себя, пристально взглянула на кровь, в которую она упала, затем вскрикнула и снова упала без чувств.

Сильный, хорошо поставленный голос дворецкого нарушил всеобщее молчание.

— Тихо! Успокойтесь, — сказал он. — Прошу не поддаваться панике. Вы, Берт, — указал он на лакея, — пойдите и вызовите полицию, позовите доктора Макинтоша, а также, думаю, вам следует пригласить Владельца похоронного бюро.

Закончив свое торжественное обращение, дворецкий сделал повелительный жест лакею и повернулся к двум телам. Приподняв стрелки своих брюк, чтобы они не смялись на коленях, он присел на корточки и очень осторожно взялся за запястье горничной. При этом он с отвращением вскрикнул, ощутив кровь на своей руке. Резким движением отдернул свою руку и вытер кровь о юбку горничной. Затем, схватив бедную прислугу за одну ногу — за лодыжку, — он вытащил ее из ванной комнаты. Приглушенный смешок раздался в толпе, когда все увидели, как юбка бедной горничной задралась выше ее талии и поползла к плечам. Однако этот смешок был быстро подавлен яростно блеснувшим взглядом дворецкого.

Экономка вызвалась помочь, скромно нагнулась и ради приличия поправила на горничной юбки. Затем двое слуг подняли горничную и торопливо понесли ее по коридору, оставляя за собой след от ее пропитанного кровью платья.