— Позднее, — сказал следователь, — вам объяснят все это. А пока будет достаточно, если я скажу, что Высшее Я — это то, что вы называете своей вечной, бессмертной душой. А сейчас вы всего лишь марионетка или отросток-псевдоподия вашего Высшего Я, облеченная в материальную субстанцию с целью обучения путем тяжких физических испытаний, ощущения которых недоступны самому Высшему Я, поскольку само оно воспринимает только очень высокие частоты.

Бедный Пятьдесят-Три почувствовал, что у него кружится голова. Он ровным счетом ничего не понял, но решил, что поскольку ему разъяснят все позже, то сейчас, чтобы ускорить процесс, ему нужно просто слушать. Поэтому он тупо кивал всякий раз, когда следователь вопросительно поднимал на него свои брови.

Следователь, которого уместнее было бы назвать советником, посмотрел в свои бумаги, а затем сказал:

— Вы должны будете вернуться на Землю как дитя бедных родителей, не имеющих никакого социального статуса, поскольку очевидно, что та роль, которую вы исполняли в вашей предыдущей жизни, сильно исказила ваш образ мыслей и ваши чувства. Мы намерены предложить вам — а вы имеете право отказаться — родиться в семье, проживающей в Лондоне, в районе, известном как Тауэр-Хамлетс.[15] В этом районе, неподалеку от Уаппинг-Хай-Стрит, проживают вполне подходящие для вас родители. Вы получите то преимущество, что будете рождены рядом с лондонским Тауэром, Монетным двором и знаменитым портовым районом, где царит жуткая нищета и страдания. Здесь, если вы согласитесь, а также если у вас хватит моральной и духовной стойкости, вы можете начать свою карьеру терапевта или хирурга. И, спасая жизни людей, которые будут вас окружать, вы сможете искупить те жизни, что были загублены вами или при вашем участии. Но вы должны принять решение быстро, поскольку те женщины, которых мы выбрали в качестве ваших потенциальных матерей, уже беременны, а значит, нам нельзя терять времени. Позвольте, я покажу, где будет место вашего действия.

Он обернулся и взмахнул рукой, указывая на ту стену, которая, как показалось Пятьдесят-Три, была сделана из матового стекла. И тогда, словно по команде, стена ожила и расцвела множеством красок. И Пятьдесят-Три смог увидеть на ней тот район Лондона, который он почти совсем не знал. Река Темза и мосты над ней появились на экране, и вот, наконец, показался сам лондонский Тауэр. Пятьдесят-Три сидел и словно зачарованный наблюдал столь милые сердцу картины и людей, что были на улицах. Он удивился, увидев вагоны, которые двигались без помощи лошадей. И вообще он заметил, что транспортных средств на конной тяге было очень и очень мало. На его изумленный возглас советник сказал:

— Ах, да, гужевой транспорт уже почти полностью исчез. Многое изменилось с тех пор, когда вы там были. Как видите, вы провели у нас достаточно много времени. Вы находились в бессознательном состоянии около трех лет. За это время появилась автотехника: автобусы, грузовики и легковые автомобили. Казалось бы, все к лучшему, но лично я сожалею о том, что лошади покидают эти улицы.

Пятьдесят-Третий вновь взглянул на экран. Минт-Стрит, Шадуелл, Ист-Смитфилд, Хайвей, Томас-Мор-Стрит, Сент-Кетринз, Уаппинг-Хай-Стрит и Уаппинг-Уолл.

Советник сказал:

— Итак, у нас имеется пять беременных женщин. Я хотел бы, чтобы вы выбрали себе место жительства в районе, который был вам указан. Одна из женщин состоит в браке с владельцем таверны, или проще говоря, с трактирщиком. Вторая из них — жена зеленщика. Третья — супруга торговца скобяными изделиями. Четвертая замужем за водителем автобуса. А пятая тоже владеет чем-то вроде постоялого двора. Я сказал тоже, потому что первая, как вы помните, жена хозяина таверны. Ну а теперь вам дается право выбирать, и никто не станет оказывать на вас никакого давления. Я могу предоставить вам список, и у вас будет двадцать четыре часа, в течение которых вы сможете поразмыслить над этим вопросом. А если вам потребуется какой-либо совет, то вам достаточно лишь попросить об этом.

Пятьдесят-Три откинулся на спинку стула перед мелькающими на стене живыми картинами, вглядываясь в шагающих по улицам людей и рассматривая те странные костюмы, которые вошли теперь в моду у женщин, изумляясь при виде безлошадных повозок, что сновали вдоль улиц, дивясь той большой стройке, которая развернулась вокруг. Вдруг он обратился к советнику и попросил:

— Сэр, я бы настоятельно просил вас познакомить меня с десятью людьми — с пятью отцами и с пятью матерями, — из которых я должен буду выбрать себе родителей. Я хотел бы их видеть. Я также хотел бы ознакомиться с обстановкой в их семьях.

Советник — или следователь — медленно и печально покачал головой:

— Ах, мой друг, — горестно сказал он, — эту просьбу я не в силах исполнить, поскольку мы никогда, никогда не делаем такого. Мы можем лишь предоставить вам некоторые данные, чтобы вы могли сделать свой выбор. Вам не позволяется видеть ваших родителей, поскольку это было бы вторжением в их личную жизнь. Сейчас я предлагаю вам вернуться в Дом Транзитных Постояльцев, где вы могли бы все это обдумать.

С этими словами он слегка поклонился доктору и Пятьдесят-Третьему, собрал свои бумаги и покинул комнату. Доктор сказал:

— Идемте, нам пора, — и поднялся с места.

Пятьдесят-Три неохотно встал и вышел из комнаты вслед за ним. Сопровождаемые охранником, они двинулись обратно. Вместе они шли по тому же самому коридору, который и раньше был бесконечным, а сейчас казался еще длинней.

Наконец они вновь оказались на улице, и Пятьдесят-Три сделал глубокий вдох, впуская в себя энергию и жизнь.

Охранник оставил их, чтобы вернуться на свой пост, а доктор и Пятьдесят-Три продолжили свой путь к довольно унылому серому зданию, которое Пятьдесят-Три мельком видел раньше, но оставил его без внимания. Они вошли в парадную дверь, и служащий за стойкой кратко сообщил:

— Третья слева, — больше он не проявил к ним никакого интереса.

Они подошли к «третьей слева» и оказались в пустынной комнате. Здесь была кровать, стул и маленький столик, на котором Пятьдесят-Три с любопытством заметил большую папку с вытисненной на ней цифрой 53.

— Вот мы и пришли, — сказал доктор. — Теперь у вас есть двадцать четыре часа, в течение которых вы можете обдумать свое решение, после чего я зайду за вами, а там поглядим, что будет. Да, к тому же нам нужно будет подготовить вас к отправке на Землю. Счастливо оставаться!

Доктор повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, оставив за нею Пятьдесят-Третьего, который печально стоял посреди комнаты и нерешительно ощупывал пальцами кипу листов, лежавших в папке под номером 53.

Пятьдесят-Три посмотрел исподлобья на закрытую дверь и заложил руки за спину. Свесив голову на грудь, он все шагал, шагал и шагал по комнате. Час за часом он расхаживал по комнате, а затем, совершенно разбитый, опустился на стул и стал хмуро всматриваться в окно.

— Пятьдесят-Три, да? — пробормотал он, обращаясь к себе. — Номер присвоили, как арестанту. И все из-за одного неверного шага, который мне казался правильным. Зачем мне было жить, если я не чувствовал себя ни мужчиной, ни женщиной?

Он положил свой подбородок на ладони, скрестив под собою ноги. Вся его поза воплощала в себе истинное страдание. Но вдруг он подумал:

— А был ли я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО уверен в том, что поступаю правильно? Возможно, что кое в чем они все-таки правы. Должно быть, тогда я поддался чувству жалости к самому себе, а теперь мне присвоили номер, как какому-нибудь узнику Дартмура,[16] и еще требуют, чтобы я решил, кем мне быть в следующей жизни. Я не знаю, кем хочу быть! Да и какой в этом толк? Видимо, придется мне опять покончить со всем этим.

Он вскочил на ноги и, подойдя к окну, решил, что было бы неплохо прогуляться по парку. Он осторожно толкнул раму. Окно подалось и легко распахнулось. Он шагнул наружу, и ему показалось, что он ступил на невидимую резиновую ленту. Эта лента прогнулась, защищая его от падения, а затем, к его удивлению, спружинила и вернула его обратно в комнату.