Так уж получилось, что я не только профессиональный писатель, но и профессиональный оратор. Я произношу речи (за деньги) вот уже тридцать лет, причем довольно успешно. Существует некая организация, которая выпускает ежегодник под названием «Как найти нужного лектора»; разные агентства рекламируют в нем свои услуги (и можете не сомневаться, что среди них — и мой агент). Выпуск 1981 года решили открыть рассказом и, разумеется, подумали обо мне.

Я согласился, сочтя это приятным сочетанием двух своих карьер, в январе 1981 года написал рассказ «Точка возгорания!», и он был опубликован. Так как рынок распространения ежегодника весьма ограничен, я с удовольствием предлагаю этот рассказ здесь, для более соответствующих ему читателей научной фантастики.

Давайте разберемся, — сказал Энтони Майерс, наклоняясь через стол к человеку, сидевшему напротив. — Ваш компьютер не пишет речи?

— Нет, писать будете вы. Или кто-нибудь другой. — Николас Енсен сохранял спокойствие.

Это был маленький человечек, очень аккуратно одетый, в старомодном вязанном галстуке — и его нисколько не смущало, что он живет в мире, где все носят свитера.

— Мне удалось разработать систему, состоящую из слов, фраз и предложений, которые оказывают влияние на определенные группы людей, в зависимости от пола, возраста, национальности, языка, профессии, места проживания и тому подобное, — продолжал Енсен. — Если вы сможете достаточно подробно охарактеризовать аудиторию, к которой собирается обратиться ваш оратор, то я сумею снабдить вас необходимыми деталями, которые нужно будет включить в речь. Чем больше мы узнаем об аудитории, тем точнее моя компьютерная программа выдаст ключевые слова и фразы. Они будут вплетены в речь…

— Но смогут ли… будет ли речь иметь смысл?

— Тут многое зависит от ловкости того, кто эту речь станет произносить; впрочем, на самом деле решающего значения это не имеет. Если вы просто будете колотить в барабан, то добьетесь того, что сердца и ноги собравшихся начнут отбивать вместе с барабанными палочками единый ритм — необходимо только отыскать точку возгорания. Смысл аналогичен мелодии, но барабану вовсе не обязательно ее играть; вполне достаточно определить ритм. Ну а что касается мелодии… конечно, нужно постараться, чтобы она присутствовала, но главное — ритм. Вы меня понимаете?

Майерс почесал подбородок и задумчиво посмотрел на своего собеседника:

— А вы уже пробовали раньше?

Енсен коротко улыбнулся:

— Только неофициально. Для своих. И все же я прекрасно разбираюсь в том, о чем говорю. Я охлолог…

— Как вы сказали?

— Я изучаю психологию толпы. До меня, насколько я знаю, никто еще не пытался компьютеризировать эту проблему.

— И вы уверены, что это должно сработать — в теории.

— Нет, я надеюсь только, что это может сработать — в теории.

— И хотите поставить эксперимент на мне. А что, если ничего не получится?

— Вы в любом случае ничего не потеряете. Я ведь не беру с вас денег. Для моей работы это будет полезно, а что касается вашего человека, то у него нет никаких шансов, если вы не прибегнете к моей помощи.

Майерс тихонько постучал по столу костяшками пальцев:

— Послушайте. Я хочу вам кое-что пояснить относительно моего человека. Он выглядит весьма впечатляюще. У него отличный голос. Он доброжелательный и симпатичный. Если с ним обращаться должным образом, из него может получиться исполнительный директор крупной компании, или посол, или президент Соединенных Штатов. Проблема состоит в том, что у него плохо с мозгами и он нуждается во мне, чтобы восполнить этот пробел. Но ему нужно научиться выступать так, чтобы никто из аудитории не догадался, что за эффектным фасадом скрывается пустота. А вот этого-то он и не может сделать, даже если я напишу для него прекрасную речь. Он не в состоянии произнести ее так, чтобы произвести впечатление умного человека. Вы думаете, вам удастся написать речь лучше, чем мне?

— Не лучше. Просто появятся определенные гарантии. Возможно, я сумею научить его нажимать на нужные кнопки и зажигать людей.

— Что вы имеете в виду?

— Точка возгорания. Неужели непонятно, что это значит? У всякой толпы есть такая точка, однако каждый раз нажимать на нее следует по-разному.

— Вполне возможно, что вы пытаетесь всучить мне страшную липу, мистер Енсен. Нет такой речи, которую бы не испортил простофиля.

— Наоборот. Простофиля может произнести ее куда лучше, чем вы, потому что ему не надо думать самому. Могу я с ним встретиться? Если, конечно, вы решили воспользоваться моими услугами.

— Надеюсь, вы понимаете, что все сказанное здесь не подлежит разглашению.

— Конечно. Учитывая, что я надеюсь продавать свою программу, мне и самому необходимо соблюдать строгую секретность.

Барри Винстону Блоку еще не исполнилось сорока. В молодости он играл в баскетбол в одной из низших профессиональных лиг. Благодаря этому ему без особых усилий удалось закончить колледж на Среднем Западе, а потом достаточно успешно заниматься мелкой торговлей. Он производил весьма благоприятное впечатление — не столько потому, что был красив, а из-за того, что в нем чувствовались какая-то внутренняя сила и уверенность. Волосы тронула ранняя седина. У него была манера закидывать голову и улыбаться удивительно располагающей улыбкой.

Обычно у собеседника уходил примерно час на то, чтобы понять: за дружелюбием скрывается лишь дополнительное дружелюбие.

В данный момент Блок чувствовал себя паршиво. С тех самых пор как он связался с Майерсом, он постоянно ощущал в себе неуверенность. Он хотел продвигаться вперед; его тайным желанием было стать конгрессменом, а иногда ему казалось, что из него получится отличный проповедник; проблема заключалась в том, что он нервничал, когда оказывался среди большого скопления людей. После того как он пускал в ход свою замечательную улыбку, приходилось говорить — а сказать ему было нечего.

И никто так не смущал его, как этот маленький человечек с глазами-буравчиками, который сидел, сохраняя полную неподвижность, пока Блок читал свои речи. Было совсем непросто выступать перед настоящей аудиторией — кто-то постоянно шуршал, кашлял, явно недовольный тем, что он еще не закончил. А этот маленький человечек — Блоку с трудом удалось запомнить, что его зовут Енсен, — никак не реагировал на его слова, что ужасно раздражало.

Нет, на самом деле он реагировал — причем всегда одинаково: неизменно давал для чтения другую речь. И каждый раз она немного отличалась от предыдущей и нравилась Блоку, но он чувствовал, что у него что-то не получается. Это вызывало у него грусть и, в некотором роде, стыд.

Манускрипт, который вручили ему в этот день, произвел на него жуткое впечатление.

— А зачем там все эти значки?

— Ну-ну, Барри, — Майерс всегда говорил с Блоком успокаивающим голосом. — Мистер Енсен сейчас тебе все объяснит.

— Это указания. Вам придется их выучить, это совсем не трудно. Тире означает паузу, подчеркивание соответствует тому, что эти слова нужно выделить. Стрелка, направленная вниз, показывает, что вы должны понизить голос; стрелка, направленная вверх — повысить. Волнистая стрелка, направленная вниз, означает выражение презрения; волнистая стрелка, направленная вверх — следует повысить голос в гневе. Круглые скобки соответствуют короткой улыбке; двойные скобки — усмешка; тройные — необходимо рассмеяться. Однако нельзя громко хохотать. Черта над словом означает, что ваше лицо должно принять мрачное выражение. Звездочка…

— Я не смогу все это запомнить, — перебил его Блок. Майерс, сидевший у Блока за спиной, начал энергично кивать, показывая, что он с этим совершенно согласен.

Однако Енсен ничуть не смутился: