Наша дивизия расположилась в Даксе, и я много раз летал на оставленных на аэродроме французских самолетах над страной Басков. Купаться мы ездили в Биарриц. Зачастую мы в форме переходили границу, и коллеги из испанской армии всегда тепло встречали нас.
Немного позже я узнал, что наше присутствие на границе не было случайным. Наша дивизия должна была вместе с элитарными частями вермахта пересечь, с согласия Испании, Пиренейский полуостров и захватить Гибралтар. Эта операция имела кодовое название «Феликс», но она не была реализована, и поэтому необходимы некоторые комментарии.
Говорили, что эта операция подготовлена руководителем Абвера (орган разведки и контрразведки вермахта) адмиралом Вильгельмом Канарисом. Я лично познакомился с ним в 1943–1944 годы. Он сыграл очень важную роль во второй мировой войне, и необходимо его представить.
Гостей виллы Канариса в Берлине, находящейся в районе Грюнвальд, встречал у входа монументальный портрет героя греческой войны за независимость (1823 год) Констандиноса Канариса, срубающего мечом головы туркам.
Руководитель Абвера серьезно утверждал, что это его предок, хотя семья Канариса происходила из Италии и осела над Рейном в конце XVIII века. Канарис также объяснял испанцам, что его дальние греческие предки прибыли когда-то на Канарские острова, дав начало родовой фамилии.
Он родился 1 января 1887 года недалеко от Дортмунда. В 1905 году стал кадетом императорского морского флота; служил старшим лейтенантом на крейсере «Дрезден», который был уничтожен своим же экипажем в чилийских водах в марте 1915 года, чтобы избежать захвата британским крейсером «Глазго». В 1916 году Канарис, наконец, достиг Испании; он находился в Мадриде до октября следующего года в качестве немецкого разведчика. Войну закончил младшим офицером на подводной лодке. Короче говоря, он не пользовался большим уважением. 9 мая 1946 года, отвечая перед Международным Нюрнбергским трибуналом на вопрос защитника фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, Отто Нельте, адмирал Карл Дёниц сказал: «Во время службы на морском флоте адмирал Канарис был офицером, которому не доверяли. Он очень отличался от нас всех. Мы говорили, что он имеет семь душ».
Хотя Канарис говорил о себе, что является монархистом, но очень усердно служил и Веймарской республике. В 1924 году он был произведен в командор-лейтенанты, в 1930 получил звание командор-старший лейтенант; в этом же году он был назначен начальником штаба района Северного моря. I? 1935 году Канарис сменил на посту главы Абвера командора Конрада Патцига, который не поладил с конкурирующей службой безопасности Рейнхарда Гейдриха.
Руководимый Канарисом Абвер сделался, как определил 8 июня 1946 года в Нюрнберге начальник штаба вермахта генерал-полковник Альфред Йодль, «гнездом предателей». Перед тем же трибуналом руководитель одного из главных отделений ведомства Канариса полковник Эрвин фон Лагоузен 30 ноября 1945 года заявил: «Нам не удалось избежать агрессивной войны. Война означала конец Германии и наш конец, следовательно, несчастье огромного масштаба. Однако катастрофа была бы значительно больше, если бы национал-социалистская система одержала победу в войне, что мы должны были предупредить любой ценой. Это была самая важная задача и идея нашей борьбы». Надо признать, что эта программа соблюдалась и задача была выполнена.[50].
Мысленно возвращаясь к операции «Феликс», я думаю, что Канарис не прилагал особых усилий, чтобы убедить генерала Франко в необходимости марша немецких войск через Испанию к Гибралтару. Правдой является тот факт, что руководитель Абвера знал каудилло[51] лично. Якобы они обращались друг к другу по имени, но в Испании очень быстро переходят на «ты». Канарис неоднократно приезжал в Испанию, в том числе два раза летом 1940 года и, кажется, именно во время второго визита он говорил с испанским руководителем на гему Гибралтара.
Не могу раскрыть источник своей информации, но я уверен, что Канарис советовал каудилло требовать от Гитлера невыполнимых условий в обмен на союзничество: огромного количества зерна, бензина, оружия и амуниции и, особенно, присоединения к испанским колониям «всего французского Марокко и расположенного в Алжире департамента Оран»!
Это было невозможно. Почему Гитлер должен был давать то, чего не имел и чего никогда не требовал от Франции? Ведь он тогда думал, что «политика сотрудничества без тайных замыслов, а затем политика дружбы с этой страной была бы очень желанной», и так охарактеризовал ее маршалу Петену в октябре 1940 года в Монтуар. Возможно, что кто-нибудь другой обещал бы генералу Франко все, что он пожелает, с полным осознанием невозможности выполнения обещаний. Что бы ни говорили о Гитлере, он никогда так не поступал. Впрочем, Марокко не было ни немецким, ни французским, ни испанским, а марокканским.
После нахождения Канариса в Испании посол Третьего рейха в Мадриде Эберхард фон Шторер написал 8 августа 1940 года в Главное управление на Вильгельмштрассе: «…Даже если немецкое правительство удовлетворит желания испанского правительства, генерал Франко считает, что подготовка акции «Гибралтар» не может быть начата раньше победоносной высадки немецкой армии в Англии. Он хочет избежать заблаговременного вступления своей страны в войну, так как Испания не смогла бы ее долго выдержать».
Сегодня нам известны имена большинства подчиненных и агентов Канариса, сделавших все для поражения своей страны. Одним из наиболее деятельных был полковник и будущий генерал Ганс Остер, руководитель Центрального отдела в ведомстве Абвера «Заграница». Это он послал в августе 1938 года молодого Эвальда фон Клейста-Шмензина в Лондон к английскому правительству с просьбой о помощи и поддержке в борьбе с Гитлером.
От имени готовящих государственный переворот немецких генералов Людвига Бека и его преемника на посту начальника Генерального штаба сухопутных войск Франца Гальдера, а также генералов Эрвина фон Витцлебена (будущего маршала), Карла Генриха фон Штюльпнагеля, Вальтера фон Брокдорфа-Алефельда, Эриха Гепнера и других, Клейст-Шмензин беседовал с сэром Робертом Вэнситартем и Уинстоном Черчиллем. После возвращения в Берлин 28 августа 1938 года он получил очень оптимистичное письмо от Черчилля, которое было передано Канарису, а последний ознакомил с его содержанием Гальдера и Витцлебена. В результате этого Гальдер послал в начале сентября в Лондон двух других эмиссаров: подполковника Ганса Бема-Тетельбаха и Теодора Кордта. В действительности заговорщики ожидали сигнала из Лондона для свержения правительства. Мюнхенский договор сбил с толку этих так называемых немецких патриотов.
Была ли это государственная измена, Hochverrat? Согласно немецким законам, Hochverrat — это действия гражданина против режима, который он считает вредным для страны, но только с использованием национальных и патриотических сил. Подобные действия ни в Веймарской республике, ни в Третьем рейхе не карались смертной казнью или лишением свободы, а лишь интернированием в крепость. Определение Landesverrat означает измену родине, когда, борясь со своим правительством, гражданин обращается за помощью к одному или нескольким иностранным государствам. Во время войны Landesverrat наказывается сурово и является позорным поступком.[52]
11 марта 1939 года Остер с согласия Канариса (по-другому было бы невозможно) предупредил спецслужбы Британии и Чехии о вступлении немецкой армии в Чехию и Моравию, которое было запланировано на 6.00 16 марта. Это дало возможность чехам отослать 14 марта авиатранспортом в Англию лучших специалистов разведки вместе с архивами.
16 марта 1948 года Комиссия исторической документации голландской армии допросила бывшего военного атташе Голландии при посольстве в Берлине полковника И. Г. Саса. Он рассказал, что в течение многих лет полковник Остер передавал ему большие объемы первоклассной информации, например, точную дату немецкой атаки на Норвегию, а также дату (10 мая 1940 года) многократно откладываемого удара на Западе. Когда Сас доложил об этой информации в рапорте своему начальнику генералу Рейндерсу, тот заметил: «Этот Остер является персоной, достойной презрения!».
