— А может быть, зайдем ко мне? — сказал Колин. — Выпьем чаю.

— О, я ни к кому в гости не хожу, — сказал Риген.

— Ну, хоть до дверей-то можно. — Но Риген уже повернулся и пошел назад, шагая размашисто и быстро, словно вспомнил, что у него назначена важная встреча.

Колин смотрел, как он спускается по склону. Потом он дошел до поворота перед станцией и скрылся в сгущающемся сумраке.

Он чуть было не побежал за ним, но потом повернулся и пошел к поселку.

— Ведь вы Сэвилл? — спросил более высокий из двух учителей, хорошо сложенный блондин, примерно ровесник Колина. Его крупное худое лицо с румяными щеками слегка побронзовело от загара. Со вторым учителем, по фамилии Кэллоу, который был старше их обоих, он познакомился еще в первый день. Он носил вельветовый пиджак, брюки спортивного покроя и рубашку в клетку. Лицо у него было бледное, с резкими чертами, рот большой и тонкогубый. Теперь он шагнул вперед и сказал, обращаясь к высокому:

— Ну да, Сэвилл. Я же вам говорил. Только вот имени его я не знаю.

— Колин, — сказал он.

Они стояли перед школой, там, где он обычно ждал Стивенса, чтобы доехать с ним до остановки. Кэллоу тоже преподавал литературу; другого Колин часто видел в школе, но фамилии его не знал. Мимо, огибая их, толпами шли дети.

— Это Джерри Торнтон, — сказал Кэллоу. — Он мне говорил, что знает вас, хотя не объяснил откуда.

— Вы ведь приятель Невила Стэффорда? — сказал Торнтон.

— Да, — сказал он.

— Помните, вы работали на ферме Смита? Лет десять назад, если не больше, — добавил он. — Как-то утром я видел, как вы косили бурьян на лугу. И помните троих мальчиков с яликом, которые купались в пруду, когда вы работали в поле? — Улыбаясь, он подождал, чтобы Колин ответил. — Это были Невил, мой брат и я. — Он простодушно засмеялся выражению лица Колина. — Через две-три недели я иду в армию, — добавил он. — Мне дали отсрочку и словно забыли про меня. Ну, я и решил поработать здесь месяц-другой. — Он неопределенно повел рукой в сторону школы. — Немного, но все-таки кое-что для начала.

Колин увидел, что Стивенс появился из-за угла, и помакал ему, а когда Стивенс притормозил рядом, сказал:

— Я сегодня пройдусь пешком.

Стивенс, чье лицо было уже плотно закутано шарфом, пожал плечами и посмотрел на остальных двоих.

— Хотите, подвезу, — сказал он Кэллоу, отогнув шарф.

— Нет, я тоже прогуляюсь, — сказал тот, взглянув на второе седло, и добавил: — А это безопасно?

— О, вполне безопасно, — сказал Стивенс и умчался, смешной, похожий на маленького мальчика, забравшегося на большую машину.

— Наверно, мне следовало бы поехать с ним, — сказал Колин, заметив, как резко Стивенс рванул мотоцикл.

— Вы ведь вместе учились? — сказал Кэллоу.

— Да, — сказал он. Мотоцикл скрылся за поворотом — на таком расстоянии казалось, что он мчится без седока.

Они молча пошли вниз по склону.

— Вы ведь, наверно, знаете про Невила, — сказал Торнтон, когда они дошли до автобусных остановок. Он остался стоять рядом с ними, хотя его остановка была на другой стороне.

— Нет. — Колин поглядел на светловолосого учителя. В нем была та же беззаботность, почти то же «обаяние», что и в Стэффорде.

— Он решил жениться. Его родители просто вне себя. Он ведь должен был вот-вот начать занятия в Оксфорде. Они убеждены, что он намерен все бросить.

— Но ведь это же совершенно в духе Стэффорда, — сказал Колин.

— Разве? — Торнтон взглянул на него и покачал головой. — Я не помню случая, чтобы Невил поступил необдуманно, — сказал он. — Он всегда казался мне предельно расчетливым. — И, словно это прозвучало слишком уж беспощадно, добавил: — Ну, не то чтобы расчетливым, но рассчитывающим все наперед.

— А кто такой Невил? — сказал Кэллоу. Он следил глазами за проходящими мимо школьниками. Вне школьных стен они словно отрекались от тех, с кем в классе могли ощущать определенную близость. Только двое или трое хотя бы поглядели в их сторону.

— О, в сущности, он порядочный пижон, — сказал Торнтон, но без всякого убеждения, словно не берясь передать свое впечатление от Стэффорда. — Блистает во всем, за что бы ни взялся.

— Я в этом особого пижонства не вижу, — сказал Кэллоу и, поморщившись, отвернулся от проходящих мимо школьников.

— Как бы то ни было, он действительно блистает, — сказал Торнтон. — Не знаю, кто его невеста. Но во всяком случае, его родители от нее не в восторге.

— А, — сказал Кэллоу и, возможно, хотел добавить что-то еще, но вместо этого снова поморщился, взглянув на проходящих школьников, и опять отвел глаза.

— Он что, отказывается от Оксфорда? — сказал Колин.

— Не думаю. Невил от очень многого отказывается, но обычно это только прелюдия перед тем, как взяться и сделать. Одно время он говорил, что, может быть, пока останется в армии. Сказал, что выйдет в отставку майором. Наверное, — задумчиво добавил Торнтон, — у него это получилось бы. Ведь Невил такой: стоит ему захотеть, и он добьется. — Он поглядел на шоссе. — А, вон мой автобус! — Он перебежал на другую сторону, помахал им и встал в очередь школьников.

— Я слышал, вы пишете, — сказал Кэллоу. Его бледное лицо чуть потемнело, словно он заговорил о том, что было ему очень близко или причиняло боль.

— Нет. По-настоящему нет.

— Мне говорили, — сказал Кэллоу небрежно, но с заметным облегчением. — Об этом Торнтон упомянул. — Он оглядел поселок, ряды блокированных домов, тянущиеся вверх по склону, мрачную впадину внизу, где торчали копры шахты. — Все-таки скрашивает серость.

— А по-вашему, это все серость?

— Ну, не совсем. Но ведь я не так оптимистичен, как вы.

— Оптимистичен? — Колин посмотрел на него и засмеялся.

— Ведь у меня за спиной уже несколько лет. И не только тут. — Он указал на низкий силуэт школы над гребнем. — Еще в двух. Если у вас нет ничего другого, можно свихнуться.

— Но мне казалось, что вы смирились, — сказал Колин. — Я имею в виду, с необходимостью преподавать тут или в таких же школах.

— А вы смирились?

— Нет.

— Другими словами, — сказал Кэллоу, вновь на мгновение темнея, — предполагаете ли вы остаться тут навсегда?

Он мотнул головой. Уныние поселка, уныние Кэллоу вдруг надвинулись на него. Он почувствовал в Кэллоу разочарование, которое скрывало другое, более глубокое недовольство. Но он еще не понял какое.

— Вы молоды, вы оптимистичны, и у вас еще все впереди, — сказал Кэллоу. Он словно робел перед ним. Вельветовый пиджак, короткая стрижка подразумевали твердость, упорство, даже физическую силу и духовную агрессивность, но его манера держаться опровергала все это.

К остановке подъехал автобус. Его тень упала на них, и Кэллоу вздрогнул.

— Вы поедете? — спросил Колин, двигаясь вместе с очередью.

— Нет, я пойду пешком.

— Вы живете близко?

— У меня тут родственники. Я иногда их навещаю.

Казалось, он ссылается на предлог, который только что придумал. Однако Колин редко видел его по вечерам на остановке.

— Ну, до завтра, — сказал Кэллоу и, ничего не добавив, быстро пошел по тротуару.

В течение следующих нескольких недель он часто разговаривал с Кэллоу. Хотя они ни разу не уехали на одном автобусе — и он так и не узнал, где живет Кэллоу и даже женат ли он, — вниз к остановке они теперь обычно шли вместе. На другой день после первого их разговора, когда он ждал Стивенса у ворот, его друг подъехал на мотоцикле и, заранее отогнув шарф, сказал:

— С твоего разрешения я тебя больше подвозить не буду.

— Конечно, мне вчера не следовало отказываться, — сказал он.

— Если другие люди тебе интереснее, а на меня ты смотришь просто как на источник услуг, то какой мне смысл затрудняться, — добавил Стивенс.

— Как хочешь, — сказал он.

— Наверно, Торнтон распространялся про Стэффорда.

— Да.

— Он мне так и ответил. То есть я его про это спросил, — сказал Стивенс. — Кажется, он женится на твоей бывшей подружке.