Как ни страшны сами по себе такие разсказы для напуганного воображения молоденьких слушательниц, однако, в веселые святочные вечера, даже эти ужасы не могут удержать девушек в хатах и, как только на селе зажгут огни, они как тени, скользят по улице, пробираясь на посиделки. Да и не мудрено: до страха ли тут, когда впереди ожидают танцы, маскарады, игры, песни и когда к этим беседам так долго и так много готовились. Почти целый месяц приготовлялись: девушки шили наряды, парни готовили маскарадные костюмы и выбирали "мировую" избу.
Последний вопрос -- о выборе избы для посиделок повсюду считается очень важным и решается сообща. Чаще всего, за 2 за 3 рубля, какая-нибудь одинокая солдатка или полунищая старуха уступает молодежи свою избу, позволяя вынести домашнюю рухлядь и убрать все так, как захотят наниматели. Деньги за избу платятся наличными или отрабатываются, причем только в очень немногих местах девушки освобождаются от взносов. В большинстве же случаев, деревня не знает привилегии дам и обкладывает девушек наравне с парнями, а местами даже заставляет их платить больше, так что если парень вносит шесть коп., то девушка должна платить двенадцать, а в случае бедности -- день жать.
Святочные посиделки начинаются обыкновенно не ранее 6 Декабря и отличаются от всех других посиделок тем, что и парни и девушки рядятся. Это своего рода деревенский бал-маскарад. Правда, ряженье -- в особенности в первые дни святок-бывает самое незамысловатое: девушки наряжаются в чужие сарафаны (чтобы парни не узнали по одежде) и закрывают лицо платком, и только самые бойкие наряжаются в несвойственною одежду: парни -- в женский, девушки -- в мужской костюм. Это последнее переодевание практикуют чаще всего гости, приходящие на посиделки из чужих деревень, чтобы легче было интриговать и дурачить знакомых. Самая же "интрига" в таких случаях бывает также крайне незамысловата: обыкновенно парень, переодетый девкой, выбирает себе в кавалеры какого-нибудь влюбчивого и простоватого парня и начинает его дурачить: заигрывает с ним, позволяет вольные жесты и пощипывания, назначает свидания и даже дает нескромные обещание. К концу вечера простофиля-кавалер обыкновенно пламенеет от страсти и умоляет свою даму, чтобы она осчастливила его немедленно. Но дама, обыкновению, кокетничает и уступает не сразу. Зато потом, когда все-таки она выйдет на свидание и влюбленный парень заключит ее в объятия, из избы выскакиваешь целая ватага хохочущих молодцов, которые быстро охлаждают любовный пыл простофили, набивая ему полные штаны снегу. Приблизительно такой же характер носят интриги девушек, наряженных парнями. Они тоже выбирают себе наиболее простоватых девиц, ухаживают за ними, уговаривают за себя замуж и даже выпрашивают иногда в залог платок, колечко и пр. Справедливость требует, однако, заметить, что интриги подобного рода далеко не всегда отличаются скромностью. Случается, что какая-нибудь расшалившаяся солдатка, наряженная парнем, выкинет такую штуку, что присутствующие девушки сгорят со стыда. Но таких солдаток обыкновенно успокаивают сами же парни, которые с хохотом и криками разоблачают озорницу почти до нага и в таком виде пускают ее на улицу, где еще вываляют в снегу. Вообще, сдерживающим началом на посиделках служит присутствие в "мировой" избе посторонних людей, в лице ребятишек и пожилых мужчин и женщин. Особенно стесняют ребятишки: иной парень и рад бы позволить себе какую-нибудь нескромность в отношении интересующей его девушки, но он видит, что с полатей свесилась голова мальчишки -- брата девушки, который все примечает и, в случае надобности, скажет матери, а то и отцу шепнет. Эти лежащие на полатях контролеры иногда так раздражают парней своим неусыпным надзором, что дело кончается побоями: один из парней берет веник и с ожесточением хлещет ребятишек, в то время, как другой припрет дверь и никого не выпускает из избы. Экзекуции такого рода сплошь и рядом достигают цели, и ребятишки, с ревом и плачем, без души разбегаются по домам, как только их выпустят.
Сдерживающим началом служит до некоторой степени и присутствие на посиделках чужих парней и девок, пришедших из соседних деревень. Их принимают, как гостей, и стараются, чтобы все было прилично и чинно. Хозяева беседы, как парни так и девицы, встают с лавок и предлагаюсь их занять гостям, а во время танцев обращают строгое внимание, чтобы чужие девки не оставались без кавалеров и чтобы с парнями-гостями танцевали девки "первого сорта", т. е. самые пригожие. Впрочем, бывают случаи, когда именно присутствие на посиделках чужих парней, явившихся незванными гостями, сиужит причиной ожесточенных ссор и даже драк. Вот что на этот счет сообщает наш корреспондент из Вологодской губ. Никольск. у.: "Если какой-нибудь парень из чужой деревни вздумает "ходить" (ухаживать) за девкой и посещать игрища, то он непременно должен выставить парням-однодеревенцам девушки, в виде отступного, водки -- в противном случае он платится побоями и даже увечьем. Избитый, в свою очередь, редко оставляет побои без отмщения и, подбивши парней своей деревни "выставкою" им водки, является, в сопровождении целой ватаги, в село к оскорбителям и врывается на игрище, где и завязывается, обыкновенно, свалка. Девки, в таких случаях, разбегаются по домам, а парни выходят на улицу и дерутся уже не на кулаки, как в избе, а "плахами" (поленьями)... Драки подобного рода происходят по несколько раз, возобновляясь все с новой силой, и кончаются или тем, что коренные парни, как побежденные, соглашаются принимать на игрище чужаков "без водки", или, как победители, "сдирают" с противников водку, которую и распивают на посиделках" {Такие драки в большом ходу не только в Волог. г., но почти повсеместно. Объясняется это тем, что на девок своей деревни парни смотрят, как на своего рода коллективную собственность, которую и защищают от ухаживанья посторонних людей. Во всеобщем употреблении точно также и водка, которая одна дает право ухаживать за "чужими" девками.}.
Кроме танцев (кадриль, ленчик, шестерка) и гаданий, любимым развлечением на посиделках являются, так называемые, игрища, под которыми следует разуметь, между прочим, представление народных комедий, где и авторами, и актерами бывают деревенские парни. В одной из таких комедий фигурируют, например, какой-то король Максимилиан. его непокорный сын Адольфий и приближенный короля Марк-гробокопатель; в другой главным лицом является Степан Разин со своими разбойниками и красными девушками, причем центром пьесы служит кровавая расправа Разина с корыстным купцом; в третьей, наконец, центральной фигурой является помещик и т. д. Обо всех этих пьесах мы скажем несколько ниже, здесь же позволим себе заметить, что игрища, в огромном большинстве случаев, поражают наблюдателя грубостью нравов, так что отцы перкви не напрасно называли их "бесовскими". Конечно, нельзя отрицать, что в доброе старое время св. отцы подходили к вопросу с известным предубеждением и видели в нгрищах только остатки язычества и того двоеверия, с которым они так энергично боролись. Но невозможно в тоже время упускать из виду, что добрая половина игрищ, сама по себе, составляет остаток варварства, поражающий стороннего наблюдателя своим откровенным цинизмом. Этот цинизм ужасен еще тем, что он почти всегда переходит в жестокость и издевательство над слабыми, т. е. над деревенскими девушками, за которых некому вступиться. "Деревенские парни, -- пишет наш корреспондент из Череповецк. у. Новгородск. г., -- позволяиот себе на беседах такие дикие выходки, что только привычка здешних девиц к терпению и цинизму мужчин останавливает их от жалоб в суд".-- Для образца укажем несколько излюбленных святочных игр, практикуемых почти повсюду.
1) Игра в кобылы. Собравшись в какую-нибудь избу на беседу, парни устанавливают девок попарно и, приказав им изображать кобыл, поют хором:
Кони мои, кони,
Кони вороные...
