Кроме проклятой осины, в сосновых и еловых лесах вырастают еще такие деревья, которые носят название "буйных" (Черен. у.). Им приписываются особые свойства -- именно разрушительная сила, скрытая и тайная, угадать и указать которую могут лишь одни колдуны. Такое дерево, с корня срубленное и попавшее между другими бревнами в стены избы, без всяких причин, рушит все строение и обломками давит на смерть неопытных и недогадливых хозяев. Даже щепа от таких бревен, подложенная со зла лихим знающим человеком, ломает и разрушает целые мельницы. Знающие люди, во время грозы, никогда не садятся под сосну и ель, всегда предпочитая им березу, если уже выпал неизбежный повод к укрытию.
В Череповецк. уез. (в Горской волости) кустарниковое растение -- можжевельник, редко достигающее величины дерева, изумляет своими необычными размерами, которые тем более удивительны, что растет этот можжевельник на рыхлом голом песке. Ясно, что дерево как будто стоит под особым покровительством какого-то таинственного существа, и за то, вероятно, этот можжевельник сплошь увешивается тряпками и даже полотенцами, на которых нашиты красные или черные крестики.
Хотя в этом сообщении, полученном прямо с места, не указано явных поводов к таинственным приношениям, тем не менее, и в данном случае несомненны следы признательности за благодатные дары, получаемые здесь от необыкновенного дерева. Более странными могут почитаться искания врачебной помощи у деревьев, давно умерших и даже успевших предаться, в известной степени, гниению. Напр., тех же маленьких детей, страдающих бессонницей, сердобольные матери стукают пятками ножек об стенки нежилых строений. Точно также человек, наломавшийся на работах до таких болей, от которых, что называется, некуда деваться, старается ослабить жгучие страдания тем, что трется обнаженной спиной о подпорки заборов или бежит к овину и на середней стенке его проделывает тоже.
С подобными образцами можно было бы идти дальше, если бы они не вводили нас в тот отдел программы, который посвящен народным лечебным средствам. Там найдут свое место и чудодейственные растения, которым приписываются волшебные свойства, и растения, совершенно не существующие, в роде сказочного зелья "разрыв-травы". или цветка бесцветкового папоротника.
КРЕСТНАЯ СИЛА
I.
СВЯТКИ.
В крестьянском быту святки считаются самым большим, шумным и веселым праздником. Они обнимают собой период времени от Николина дня (6 Декабря) до Крещенья (6 Января), т. е. как раз тот месяц, когда земледельческое население, обмолотив хлеб и покончивши со всеми работами, предается отдыху.
Святки считаются праздником молодежи по преимуществу, хотя и взрослое население не остается равнодушным к общему веселью и к тому приподнятому, несколько торжественному настроению, которое свойственно всем большим праздникам в деревне. Но все-таки центром празднеств служит молодежь: ее игры, песни, сборища и гаданье дают тон общему веселью и скрашивают унылую, деревенскую зиму. В особенности большой интерес представляют святки для девушек: в их однообразную, трудовую жизнь врывается целая волна новых впечатлений, и суровые деревенские будни сменяются широким привольем и целым рядом забав и развлечений. На святки самая строгая мать не заставит дочку прясть и не будет держать за иглой в долгие зимние вечера, когда на улице льется широкой волной веселая песня парней, когда в "мировой" избе, на посиделках, заливается гармония, а толпы девушек, робко прижимаясь друг к другу, бегают "слушать" под окнами и гадать в поле. Гаданье составляет, разумеется, центр девичьих развлечений, так как всякая невеста, естественно, хочет заглянуть в будущее и, хоть с помощью черта, узнать, кого судьба пошлет ей в мужья, и какая жизнь ожидает ее впереди с этим неведомым мужем, которого досужее воображение рисует то пригожим добрым молодцем, ласковым и милым, то стариком-ворчуном, постылым скрягой, с тяжелыми кулаками.
О том, как совершается гаданье, мы подробно скажем в главе "Новый Год", здесь же заметим только, что обычай вызывать своего суженого и, в особенности, так называемые, "страшные" гаданье довольно заметно отражаются на душевном состоянии гадальщиц. Почти на протяжении всех святок, девушки живут напряженной, нервной жизнью. Воображение рисует им всевозможные ужасы, в каждом темном углу им чудится присутствие неведомой, страшной силы, в каждой пустой избе слышится топот и возня чертей, которые, до самого Крещенья, свободно расхаживают по земле и пугают православный люд своими рогатыми, черными рожами. Это настроение поддерживает не только самое гаданье, но и те бесконечные разсказы о страшных приключениях с гадальщицами, которыми запугивают девичье воображение старухи и пожилые жешцины, всегда имеющие про запас добрую дюжину страшных историй. Чтобы дать читателю представление об этих "святочных" рассказах, являющихся плодом народной фантазии, приведем рассказ крестьянки Евфросиньи Рябых, записанный в Орловском уезде. "Пришла я с загадок и задумала суженого вызвать -- страх хотелось мне узнать, правда это, или нет, что к девушкам ночью суженые приходят. Вот стала я ложиться спать, положила гребенку под головашки и сказала: "суженый-ряженый, приди ко мне, мою косу расчесать".-- Сказавши так, взяла я и легла спать, как водится, не крестясь и не помолившись Богу. И только это я, милые мои, заснула, как слышу, полез кто-то мне под головашки, вынимает гребенку и подходит ко мне: сдернул с меня дерюгу, поднял, посадил на кровати, сорвал с моей головы платок и давай меня гребенкой расчесывать. Чесал, чесал да как зацепил гребенкой за косу, да как дернет -- ажно у меня голова затрещала. Я как закричу... Отец с матерью вскочили: мать ко мне, а отец огонь вздувать. Вздули огонь, отец и спрашивает: "чего ты, Апрось, закричала?" -- Я разсказала, как я ворожила и как меня кто-то за косы дернул. Отец вышел в сенцы, стал осматривать двери -- не видать ничего. Пришел он в избу, взял кнут и давай меня кнутом лупцевать -- лупцует да приговаривает: "не загадывай, каких не надо, загадок, не призывай чертей".-- Мать бросилась было отнимать и матери досталось через меня. Легла я после того на постелю, дрожу вся, как осиновый лист. и реву потихоньку: испугалась да и отец больно прибил. А утром только я поднялась -- вижу, голова моя болит так, что дотронуться до нее нельзя. Глянула я около постели своей наземь -- вся земь усыпана моими висками. Воть как "он" меня расчесывал. Стала я сама расчесывать косу, а ея и половины не осталось -- всю почти суженый выдернул".
А вот еще один рассказ, записанный в Новг. губ. Череповецк. у.: "Собрались, это, девки на беседу в самый сочельник, перед Рождеством -- не работать (в сочельник какая работа: грех), а так погадать да "послушать" сходить. Вот погадали, погадали, а одна девка и говорит: "пойдем-кось, девоньки, к поросенку слушать: у нас сегодня большущего закололи и тушу в амбар стащили, пойдемте". Вот и пошли, надо быть, пять девок. Сняли с себя кресты, немытика помянули, очертились ножиком и одна, которая посмелее, говорит: "чушка, чушка, скажи, где мой суженый-ряженый?" А поросенок им из амбара: "отгадайте три загадки, тогда отгадаю всем суженых. Наперво отгадапте, сколько на мне щетинок?" -- Отгадывали, отгадывали девки-не отгадали: где сосчитать щетинки на свинье? А поросенок им другую загадку: "сколько на мне шерстинок?" -- Тоже думали, думали девки -- не отгадали.-- А поросенок опять: "сколько во мне суставов?" Опять не отгадали девки, а поросенок как рыкнегь: "Ну, так я вас всех задавлю".-- Девки бежать. Прибежали на беседу -- лица на них нет. А хозяйка-то беседы, видно, догадливая баба была, бывала в этих делах: сейчас четырем девкам на голову горшки глиняные надела, а этой, коя загадывала, подушку положила. Вдруг, как вломится в избу свинья. Схватила с одной девки горшок, думала это голова, да о пол, схватила с другой -- о пол, да так со всех четырех, а с пятой схватила подушку и убежала".
