Главное отличие между колдунами и знахарями состоит в том, что первые скрываются от людей и стараются окутать свое ремесло непроницаемой тайной, вторые, же работают в открытую и без креста и молитвы не приступают к делу: даже целебные заговоры их, в основе своей, состоят из молитвенных обращений к Богу и св. угодникам, как целителям. Правда, знахари тоже нашептывают тайно, вполголоса, но за то открыто и смело действуют: "встанет раб Божий благословясь и перекрестись, умоется свежей водой, утрется чистым полотном; выйдет из избы к дверям, из ворот к воротам, выступит под восточную сторону, где стоит храм Введения Пресвятой Богородицы, подойдет поближе, поклонится пониже, попросит смотреть лестно, и повсеместно, и повсечасно". Колдун действует зачастую по вдохновению: разрешает себе выдумку своих приемов и средств, лишь бы они казались внушительными и даже устрашали. Он выжидает и ищет случаев показать себя в возможно импонирующей обстановке, хотя бы и с растрепанными волосами и со всклокоченной бородой. На свадьбы и за праздничные столы он является незваным и старается придти неожиданно, словно из под земли вырасти и т. п. Знахарь же идет торной дорожкой и боится оступиться: он говорит по ученому, как по писанному. придерживаясь "цветника", или как наставлял его покойничек-батюшка. Знахаря не надо разыскивать по кабакам и не придется заставать полупьяным, выслушивать грубости, смотреть, как он ломается, вымогает плату, угрожает и застращивает своим косым медвежьим взглядом и посулом несчастий впереди. У знахаря не "черное слово", рассчитанное всегда на зло и беду, а везде "крест -- креститель, крест -- красота церковная, крест вселенный -- дьяволу устрашение, человеку спасение". (Крест опускают даже в воду перед тем, как задумают наговаривать ее таинственными словами заговора, и, таким образом, вводят в нее могущественную целебную силу). У знахаря на дверях замка не висит; входная дверь открывается свободно: теплая и чистая изба, с выскобленными стенами, отдает запахом сушеных трав, которыми увешены стены и обложен палатный брус; все на виду, и лишь только перед тем, как начать пользовать, знахарь уходит за перегородку Богу помолиться, снадобье приготовить: и тогда оттуда доносятся шепты и вздохи. Выговаривая себе всегда малую плату (копеек пять-десять) знахарь говорит, что берет деньги Богу на свечку, а чаще довольствуется тем количеством яичек от домашних кур, какое принесут, а то так и ничего не возьмет и, отказываясь, скажет: "дело божеское -- за что тут брать?" -- Впрочем, плата, даваемая знахарям. не считается зазорной -- главным образом потому, что ею оценивается лишь знание и искусство, а не волшебство или чародейство. К тому же знахарь не мало трудится около своих пациентов, так как крестьяне не обращаются к нему по пустякам, а лишь в серьезных случаях. Прежде чем больной пришел за советом, он уже попользовался домашними средствами: ложился на горячую печь животом, накрывали его с головой всем, что находили под рукой теплого и овчинного: водили в баню и на полке околачивали вениками до голых прутьев, натирали тертой редькой, дегтем, салом, скипидаром, поили квасом с солью, словом -- все делали и теперь пришли к знахарю, догадавшись, что приключилась болезнь не от простой "прятки", т. е. легкого нечаянного припадка, а прямо таки от "уроков", лихой порчи, или злого насыла, напуска, наговора и чар. Теперь и надо раскинуть умом, потрудиться отгадать, откуда взялась эта порча и каким путем вошла в белое тело, в ретивое сердце?
Входит в человека порча в следующих случаях: сглазу, или, что одно и то же. от призору. Бывают глаза у людей хорошие, добрые, счастливые, и наоборот -- дурные: "червой глаз, карий глаз, минуй нас!". "Озевает" человек своим нехорошим взглядом встречного и испортит. От "недоброго часа" сглаз приходится отчитывать три зори, а от "худого часа" и порчи надо отчитывать 12 зорь.
По следу: злые люди вынут земли из под ступни проходящего человека и бросят ту землю на дерево, отчего хворь не пройдет до тех пор, пока дерево не засохнет, а с ним вместе и порченый человек не помрет. Освободить от несчастья в таких случаях может лишь самый опытный знахарь. Но если бросить землю на воду, то знахарь помочь не в силах, как бы ни старался. Он только скажет: "сделано крепко и завязано туго -- мне не совладать: одна теперь тебе надежда на спасение, если была в сапогах соломенная подстилка".
От притки, которая считается много привязчивее сглаза, и трудно распознается, отличаясь самыми многосложными и запутанными признаками. В них мудрено разобраться: то ли это "схватило" вдруг без всякой причины, то ли это припадок, вызванный старым внутренним повреждением, внезапно и неожиданно обострившимся, то ли, наконец, хворь, прикинувшаяся в бане.
От изурочья, или, что тоже, от уроков. Под этим именем разумеется заочная посылка порчи. Лиходеи посылают порчу всякими путями и способами: в пище, по воде, по ветру {Выйдет на улицу, встанет против ветра, скажет какое ему нужно слово, ветер подхватит и, кто первый дыхнет, тот и изурочится.}. Как пулей из ружья, поражают они ударом по пояснице вроде "утица", напуском жестокого колотья в грудь и болей в живот, да таких, что приходится криком кричать и кататься по земле от невыносимого страдания.
От клади, которую чародеи зашивают новобрачным в подушки или перины. Это женский волос, спутанный комком, косточка, взятая на кладбище, три лучинки, опаленные с двух концев и несколько ягод егодки (волчьих ягод). Знахарь устраняет от молодых порчу тем, что опаляет кладь на огне, уносит на речку и спускает на воду. Пекут также для клади лепешки с разными снадобьями и угощают ими, или подкидывают, чтобы сами приговоренные нашли и съели.
От удара или щипка привязывается порча, когда сильный колдун, проходя мимо бабы, как бы ненароком, щипнет ее спереди, или хлопнет сзади, да еще и прихвалит: "какая ты, шут, гладкая!".
От оговора -- когда "не в час молвится". Рассказывают, например, такой случай: вышла баба после родов рано на улицу, к ней подошла соседка и сказала: "сидела бы лучше дома". -- Баба испугалась, заболела, у ней разлилось молоко и, в конце концов, она умерла.
Относом портят не умышленно и не по злости, а ненароком: делано было на другого, а подвернулся посторонний и неповинный человек. Отхаживают в таких случаях тоже знахари, но необходимо, чтобы они были сильнее тех, которые наслали порчу. Самый способ лечения отличается большой простотой: знахарь должен пойти на распутье, где скрещиваются дороги, и бросить там узелок с зашитыми в нем золой, углем и кусочком глины от печного чела. Таким относом отводится порча от того больного, к которому знахарь был позван. Но относ имеет свою опасную сторону, так как всякий, кто первым наткнется на отнесенный узелок, непременно будет испорчен. А это, в свою очередь, влечет дурные последствия для первого больного. уже излечившегося от порчи при помощи узелка: однако, когда его душа, в свой смертный час, станет выходить из тела, сатана скажет ангелу Божию: эта душа моя, она зналась со мною, приносила мне на распутье хлеб-соль {В Калужской г., Жиздрин. у., в Бытчинской волости, существовал очень странный обычай подобных этносов. На светлый праздник, когда садились разговляться, хозяин семьи отрезал от каждого кушанья по кусочку, отливал хлебова и молока и, по окончании еды, все это относил на расстани и просил злых духов поберечь его скот на пастьбе. Один старик покаялся в этом священнику и, по убеждению последнего, постарался усовестить и повлиять на соседей, причем имел такой успех, что обычай относов стал прекращаться. Теперь, если и придерживаются его, то только люди закоренелые в суеверии, да и те действуют тайно, чтобы никому не попасться на глаза.}.
От какой бы из перечисленных иричин ни приключилась болезнь человеку, знахарь, как и весь деревенский русский мир, глубоко убежден, что всякая болезнь есть живое существо. С нею можно разговаривать, обращаться к ней с просьбами или приказаниями о выходе вон, спрашивать, требовать ответов (не говоря уже о таких, напр., болезнях, как кликушество, когда сидящий внутри женщины бес не находит даже надобности скрываться и, еще не видя приближающегося крестного хода, или проходящего мимо священника, начинает волноваться и выкрикивать женским языком мужские непристойные ругательства и кабацкие сквернословия). Бывают случаи, когда болезни даже олицетворяются. Так самый распространенный недуг, сопровождающийся ознобом и жаром, и известный под общим именем лихорадки, есть не что иное, как одна из двенадцати дочерей библейского царя Ирода (а по другим сведениям из 14) {Живут они в ущельях каменистых гор и летают по воздуху: кого поцелуют, тому не миновать беды.}. Знахарь умеет распознать, какая именно в данном случае овладела его пациентом: одна ли например, ломовая или трепуха, или две вместе. Он определяет, которая из них послабее, положим, знобуха или гнетучка, чтобы именно с такою-то и начать борьбу. Больной и сам умеет подсказать, гноевая ли это (если лихорадка напала в то время, когда свозили навоз на поле), или подтынница (если болезнь началась, когда усталый он свалился под изгородь в лугах и заснул на мокрой траве). В том же случае, когда объявились сильные боли в крестце, или разломило в пояснице так, что не продохнешь -- всякий знахарь понимает, что это "утин", и что в этом случае надо положить больного животом на порог избы, взять тупой косарь в руки, насекать им спину и вступить с этим утином в переговоры, спрашивая его и выслушивая ответы: "что рублю? -- утин секу.-- Руби гораздо, что бы век не было" и т. п.
