Но я не спешила уходить, продолжая топтаться на месте.

– Сейчас ваше место рядом с женой, – заявила я Жиро.

– Это ее место рядом с мужем, – поправил он.

Кстати сказать, он ведь не кинулся вдогонку за Коринн, когда та его бросила. Конечно, тогда ему было легче сидеть сложа руки и во всем обвинять Гидеона.

– Ева! – услышала я голос матери, которая, не дождавшись меня на улице, решила зайти внутрь.

На ней были открытые «лабутены»[4] и шелковое платье на бретелях в тон туфлям. Она казалась лучом света в полумраке отделанного мрамором холла.

– Я провожу тебя, мой ангел, – сказал Гидеон. – Жиро, подожди минутку.

После секундного колебания я все же решила уйти.

– До свидания, месье Жиро.

– Мисс Трэмелл, – оторвал он испепеляющий взгляд от Гидеона, – до новых встреч.

И мне пришлось закончить разговор. Другого выхода просто не было. Гидеон передал меня, если можно так выразиться, с рук на руки моей маме. На прощание я бросила на него взволнованный взгляд, а он, в свою очередь, пожал плечами, показав, что не о чем беспокоиться. И я в очередной раз отметила его абсолютное самообладание и исходящую от него скрытую угрозу, которые я почувствовала еще во время нашей первой встречи. Он мог полностью контролировать любую ситуацию. Полностью контролировать Жиро.

– Приятного ланча, – сказал Гидеон, чмокнув маму в щеку и поцеловав меня в губы.

Я проводила его глазами. Если честно, я здорово нервничала от того, как Жиро смотрит на Гидеона.

Но тут мама, чтобы привлечь мое внимание, тронула меня за руку.

– Привет, – чувствуя себя страшно неуютно, вяло улыбнулась я.

Я очень боялась, что она предложит мужчинам присоединиться к нам, поскольку больше всего на свете обожала общество привлекательных молодых людей, однако она промолчала.

– Вы с Гидеоном пытаетесь как-то наладить отношения, да? – вместо этого спросила она.

– Да, – кивнула я, внимательно посмотрев на маму. Она казалась слишком хрупкой и бледной, а в ее глазах не было привычного блеска.

Попав из тихой прохлады здания в удушающую уличную духоту, я на секунду потерялась в море звуков большого города. Потом заметила Клэнси, открывшего передо мной дверь лимузина.

– Привет, Клэнси, – поздоровалась я.

Он сдержанно улыбнулся в ответ. По крайней мере, мне так показалось.

– Как дела? – спросила я.

– А твои? – ответил он вопросом на вопрос.

– Да вот, стараюсь держаться.

– Все будет хорошо, – сказал он, когда я собиралась сесть рядом с мамой. Да уж, его бы слова да Богу в уши!

Первые несколько минут за столом царило неловкое молчание. Ресторан «Нью-америкэн бистро», который выбрала мама, был залит потоками света, что еще больше усиливало неловкость ситуации.

Я ждала, что мама первой нарушит тишину, ведь это по ее инициативе мы сейчас здесь сидели. Мне тоже много чего хотелось сказать ей, но сперва необходимо было узнать, что у нее за срочный разговор. А вдруг он касается следящего устройства в моем «Ролексе»? Или ее интрижки с моим папой?

– Какие прелестные часики! – бросив взгляд на мое запястье, воскликнула мама.

– Спасибо. – Я невольно накрыла часы рукой. Эта вещица была для меня очень личной и воистину бесценной. – Подарок Гидеона.

– Но ты ведь не рассказала ему о следящем устройстве, да?! – На лице у мамы был написан нескрываемый ужас.

– Мама, я рассказываю ему абсолютно все. У нас нет друг от друга секретов.

– Возможно, у тебя и нет. А у него?

– Здесь мы полностью совпадаем, – уверенно заявила я. – Наша сила в единстве.

– Ох, – покачала она головой в коротких кудряшках. – Ева, это… замечательно. Он сможет о тебе позаботиться.

– Он уже заботится, причем именно так, как мне нужно, и его деньги здесь ни при чем.

Маме явно не понравился мой резкий тон. Она слегка поджала губы, но не нахмурилась, нет, потому что безумно боялась появления морщин.

– Ева, не спеши отказываться от денег. Деньги никогда не бывают лишними. Кто знает, когда они могут понадобиться?!

И тут я почувствовала острый приступ раздражения. Всю свою жизнь она во главу угла ставила деньги. Деньги были для нее важнее людей. Папы, например.

– А я и не отказываюсь. Просто не хочу, чтобы они управляли моей жизнью. Я знаю, ты сейчас скажешь что-нибудь вроде: «Тебе легко говорить». Но можешь поверить, даже если Гидеон останется без гроша, я все равно его не брошу.

– Он слишком умный, чтобы остаться без гроша, – обиженно произнесла она. – И вообще, не дай бог оказаться на мели.

Я тяжело вздохнула. Тема денег начала уже здорово утомлять.

– Ты же знаешь, нам это не грозит.

Она погладила черенок ножа своими отлично наманикюренными пальчиками:

– Ты на меня сердишься.

– А ты понимаешь, что папа любит тебя? Причем так сильно, что не может устроить личную жизнь. Не думаю, что он когда-либо женится. У него никогда не будет постоянной спутницы жизни, способной позаботиться о нем, – сказала я и, заметив крупную слезу, скатившуюся у мамы по щеке, добавила: – И не вздумай плакать. Речь сейчас не о тебе. Ты вовсе не являешься потерпевшей стороной.

– И что, по-твоему, я уже не имею права чувствовать боль? – непривычно резко парировала она. – Не могу рыдать из-за своего разбитого сердца? Я тоже люблю твоего отца. И хочу, чтобы он был счастлив.

– А вот мне почему-то кажется, ты его не любишь.

– Все, что я делала, – это только ради любви. Буквально все, – безрадостно рассмеялась она. – Господи, раз уж ты обо мне такого плохого мнения, то зачем вообще поддерживаешь со мной отношения?!

– Ты моя мама. Ты всегда была на моей стороне. И всегда старалась меня защитить, даже если и делала это сикось-накось. Я вас обоих люблю. И тебя, и папу. Он хороший человек и заслуживает своей толики счастья.

Взяв дрожащей рукой стакан, она сделала глоток воды.

– Лучше бы нам никогда не встречаться! Так нам обоим было бы гораздо спокойнее. Единственный светлый момент нашей совместной жизни – твое рождение. И вообще, что я могу?!

– Можешь вернуться к нему. Сделать его счастливым. Ведь, кроме тебя, ему никто не нужен. Ты, и только ты.

– Невозможно, – прошептала она.

– Почему? Потому что он не богат?

– Да. – Она схватилась за шею, словно ей нечем было дышать. – Потому что он не богат.

От маминой убийственной прямоты у меня упало сердце. Выражение ее голубых глаз было безрадостным. Раньше я за ней подобного не замечала. И зачем ей столько денег? Нет, мне никогда не понять!

– Но ты ведь и так богата. Разве этого недостаточно?

После трех разводов она стала обладательницей многомиллионного состояния.

– Нет, – проронила она. Я удивленно уставилась на нее. Невероятно! Она отвернулась, ее бриллиантовые серьги в три карата сверкнули в лучах света. – Тебе не понять.

– Ну так объясни. Пожалуйста.

– Быть может, в другой раз. Когда ты не будешь такой расстроенной.

У меня уже реально раскалывалась голова.

– Прекрасно. Я расстроена, потому что ничего не понимаю, а ты ничего не объясняешь, именно потому, что я расстроена. Так мы далеко не уйдем.

– Прости, солнышко, – с мольбой в голосе произнесла она. – То, что произошло между мной и твоим отцом…

– Виктором. Почему ты никогда не зовешь его по имени?

– Сколько можно меня наказывать?! – вздрогнув, спросила она.

– Я вовсе не собираюсь тебя наказывать. Просто пытаюсь понять.

Конечно, ярко освещенный ресторан, где полным-полно народа, не место для обсуждения болезненных семейных проблем. Лучше бы мы встретились у нее дома – там, где она жила со Стэнтоном. Но похоже, мама просто побоялась говорить со мной с глазу на глаз, на людях ей было легче удерживать меня в рамках.

– Послушай. – Внезапно я почувствовала, что безумно устала. – Мы с Кэри собираемся переехать, найти что-нибудь более по карману.