– Неплохо. Но я не понимаю, почему они сохраняют в картотеке карточки тех, кто умер.

– Иногда новые данные позволяют установить, что давние преступления, оставшиеся нераскрытыми, – это дело их рук. А рабы картотек терпеть не могут незаконченных дел. Они готовы ждать хоть полжизни, лишь бы пометить их как закрытые. Обожают аккуратность, понимаете?

– Понимаю, – задумчиво ответил Гаррисон. – Казалось бы, преступник, попавший в картотеку, мог сообразить, что теперь следует начать честную жизнь или хотя бы изменить методы.

– Нет, они всегда повторяются. Попадают в колею и уже не могут из нее выбраться. Мне еще не приходилось слышать, чтобы фальшивомонетчик пошел в наемные убийцы или стал красть велосипеды. И наш молодчик снова проделает тот же трюк и практически теми же методами. Вот увидите! – Он кивнул в сторону телефона. – Не возражаете, если я закажу парочку междугородных разговоров?

– Сколько хотите. Я их не оплачиваю.

– Ну, в таком случае я закажу и третий. Женушка имеет право на то, чтобы о ней вспоминали.

– Валяйте! – Гаррисон встал и направился к двери, всем своим видом выражая глубочайшее отвращение. – А я поработаю где–нибудь еще. Меня всегда мутит, когда взрослый мужчина начинает ворковать и сюсюкать.

Посмеиваясь, Райдер взял телефонную трубку:

– Соедините меня с министерством финансов, Вашингтон, добавочный 417, мистер О'Киф.

Следующие двадцать четыре часа земные методы продолжали применяться с тем же утомительным упорством. Полицейские задавали вопросы владельцам магазинов, местным сплетницам, барменам, бывшим уголовникам, тайным осведомителям – короче говоря, всем тем, кто мог случайно что–то знать или что–то услышать. Сыщики в штатском стучали в двери, допрашивали тех, кто им отвечал, наводили справки о тех, кто отвечать отказался. Дорожная полиция проверяла мотели и кемпинги, допрашивала владельцев, управляющих, помощников. Шерифы объезжали фермы, где иногда сдавались комнаты.

В Вашингтоне одна машина выбросила шесть тысяч экземпляров циркулярного письма, а неподалеку другая машина печатала адреса на шести тысячах конвертов. Рядом с ней электронные пальцы, прощупывая миллионы перфорированных карточек, отыскивали специфическое расположение отверстий. В десятке больших и маленьких городов полицейские навели справки о некоторых людях, сообщили то, что узнали, по телефону в Нортвуд и занялись текущими делами.

Как обычно, прежде всего была получена стопка отрицательных ответов.

Все родственники Эшкрофта были целы и невредимы, и никто из них в последнее время не исчезал из дому. В семье Летерена не имелось ни одной черной овцы, брата–близнеца у него не было, а единственный брат, моложе его на десять лет и не особенно на него похожий, обладал безупречной репутацией, да и все утро пятницы провел у себя в конторе, что подтверждали надежные свидетели.

Ни один банк не сообщил о похищении денег ловким жуликом, загримированным под уважаемого клиента. Ни в меблированных комнатах, ни в отелях, ни в кемпингах не удалось обнаружить постояльца, хотя бы отдаленно похожего на Летерена.

В картотеке имелось сорок два мошенника, живых и мертвых, хитро ограбивших банки. Но их способы совсем не походили на примененный в этот раз. Машина с сожалением выдала ответ: «Не значится».

Однако достаточное число негативных факторов позволяло прийти к некоторым позитивным выводам. Обдумав полученные ответы, Гаррисон и Райдер сошлись на том, что Эшкрофта и Летерена можно считать непричастными к грабежу, что неизвестный преступник еще только начинает свою карьеру и первый успех побудит его повторить удавшуюся операцию и что, используя свой особый талант, он скрывается теперь под совсем другой личиной.

Первая удача выпала им в конце дня. В кабинет вошел Кастнер, сдвинул шляпу на затылок и сказал:

– Возможно, я кое на что набрел.

– А именно? – спросил Гаррисон, настораживаясь.

– Такие чемоданчики особым спросом не пользуются, и продает их только один магазин. За последний месяц им удалось сбыть три.

– Оплачивались чеками?

– Наличными, – и, угрюмо улыбнувшись разочарованию своего начальника, Кастнер продолжал:

– Но двое были давними уважаемыми клиентами. Оба купили свои чемоданчики недели три назад. Чемоданчики они мне предъявили и рассказали, как провели утро пятницы. Я проверил их истории – все совершенно верно.

– Ну, а третий покупатель?

– К этому я и веду, шеф. По–моему, он нам и требуется. Чемоданчик он купил накануне ограбления. И его никто не знает.

– Приезжий?

– Не совсем. Хильда Кассиди, продавщица, которая его обслуживала, подробно описала его. Говорит, что это пожилой тихий человечек с острым лицом. Похож на бальзамировщика, у которого болят зубы.

– Ну, а почему вы думаете, что он не приезжий?

– А потому, шеф, что кожаными изделиями в городе торгуют одиннадцать магазинов. Я ведь здешний, но и мне пришлось порыскать, прежде чем я отыскал тот, где имелись эти чемоданчики. Ну, этот служитель морга – решил я – тоже не сразу нашел то, что ему требовалось. А потому я еще раз прошелся по магазинам, спрашивая там уже прямо о нем.

– Ну?

– В трех вспомнили, что похожий по описанию человек интересовался товаром, которого они не держат, – он сделал многозначительную паузу. – Сол Бергмен из «Туриста» говорит, что его физиономия показалась ему знакомой. Кто он, Бергмен не знает и ничего к этому добавить не может. Но он уверен, что видел его раза два раньше.

– Может быть, он время от времени приезжает в город, а живет где–то не очень близко.

– И я так думаю, шеф.

– «Не очень близко» может означать любое место в радиусе ста миль, а то и дальше, – проворчал Гаррисон. Он кисло посмотрел на Кастнера. – Кто из них лучше всех его разглядел?

– Хильда Кассиди.

– Так везите ее сюда, и поживее!

– Уже привез, шеф. Дожидается в приемной.

– Молодец, Джин! – сказал Гаррисон, повеселев. – Давайте его сюда!

Кастнер вышел и вернулся с продавщицей. Это была высокая стройная девушка лет двадцати с умным лицом. Она сидела, положив руки на колени, и со спокойной деловитостью отвечала на вопросы Гаррисона, который старался как можно полнее выяснить, что еще она может вспомнить о внешности подозрительного покупателя.

– Опять то же! – пожаловался Гаррисон, когда она замолчала. – Ребятам придется еще раз обойти город и проверить, не знает ли кто–нибудь этого типа.

– Если он только приезжает в город, вам нужно будет заручиться содействием полиции других городов, – вмешался Райдер.

– Да, конечно.

– Но, возможно, мы сумеем облегчить их задачу, – Райдер посмотрел через стол на девушку. – Если мисс Кассиди согласится нам помочь.

– С удовольствием, если только сумею.

– Что вы еще придумали? – поинтересовался Гаррисон.

– Думаю заручиться услугами Роджера Кинга.

– А кто он такой?

– Художник в штате нашего департамента. Подрабатывает на стороне карикатурами. Он настоящий мастер. – Райдер снова повернулся к девушке. – Не могли бы вы завтра прийти сюда пораньше – на все утро?

– Если управляющий разрешит.

– Он разрешит. Это я беру на себя, – объявил Гаррисон.

– Вот и прекрасно, – сказал Райдер девушке. – Когда вы придете, мистер Кинг покажет вам фотографии разных людей. Вам нужно будет внимательно их рассмотреть и указать на те черты, которые напомнят вам лицо человека, купившего этот чемоданчик. Тут подбородок, там нос, еще где–то – рот. А мистер Кинг нарисует по ним словесный портрет и будет изменять его по вашим указаниям, пока сходство не станет полным. Ну как, справитесь?

– Конечно.

– Можно сделать даже лучше, – вмешался Кастнер. – Сол Бергмен до смерти обрадуется, если и его попросить помочь. Он такие штуки любит.

– Ну так пригласите его назавтра.

Когда Кастнер и девушка ушли, Райдер спросил у Гаррисона:

– У вас тут найдется кто–нибудь, чтобы размножить портрет?

– Конечно.

– Вот и хорошо. – Райдер повернулся к телефону. – Можно, я добавлю к счету еще цифру–другую?