(-Вон тот, мистер Шедвелл, – бросил Азирафаил, теряя уверенность по мере произношения слов, – тот в… майке…)

Смерть уставился на Адама.

– Ты… часть… нас, – бросила Война сквозь зубы, похожие на красивые пули.

– Все сделано. Мы создаем… новый.. мир, – добавил Загрязнение, голос его был таким же предательским, как нечто, текущее на плоскую поверхность придорожного ручейка из разъеденного коррозией цилиндра.

– Ты… веди… нас, – закончил Глад.

И Адам замешался. Голоса внутри него по-прежнему кричали, что это правда, и что мир был и его миром, и все, что нужно сделать, это повернутся и повести их по устрашенной планете. Они были для него людьми.

Стоящие на небе, в верхних ярусах, ждали Слова.

( – Не хотите же вы, чтоб я в него стрелял. Он всего лишь дитя он малое.

– Э, – ответил Азирафаил. – Э. Да. Может, мы просто чуть подождем, как вы думаете?

– В смысле, пока не вырастет? – поинтересовался Кроули.)

Пес начал рычать.

Адам посмотрел на Них. Они для него тоже были людьми.

Он повернулся обратно к Четырем.

– Покажите им, – тихо бросил он.

Из его голоса ушли сжатость и неразборчивость. Теперь он был странно гармоничен. Никто из людей не был способен не подчиниться ему.

Война рассмеялась и с ожиданием глянула на Них.

– Маленькие мальчики, – проговорила она, – играющие со своими игрушками. Подумайте обо всех игрушках, которые могу я вам предложить… подумайте обо всех играх. Я, маленькие мальчики, могу заставить вас меня полюбить. Маленькие мальчики с их маленьким оружием.

Она опять засмеялась, но это стрекотание пулемета умерло, когда вперед выступила Пеппер.

Не особо впечатляющий был меч, но он был лучшим, что можно сделать из двух кусочков дерева и куска веревки. Война на него уставилась.

– Понимаю, – бросила она. – Мужчина с мужчиной, э?

Она вынула из ножен свой собственный клинок и подняла его так, что раздался звук, похожий на тот, что раздается, когда по винному бокалу проводят пальцем.

Когда они соединились, последовала вспышка.

Смерть неотрывно глядел в глаза Адама.

Послышалось жалкое звяканье.

– Не трогайте его! – рявкнул Адам, не поворачивая головы.

Они глядели, как меч качается и наконец останавливается на бетонной дорожке.

– «Маленькие мальчики», – с отвращением в голосе пробормотала Пеппер. Раньше или позже каждый должен решить, в какую шайку он входит.

– Но, но, – проговорил Брайан, – ее как бы засосало в меч…

Воздух между Адамом и Смертью начать вибрировать, как в жару.

Венслидэйл поднял голову и посмотрел во впалый глаз. Он поднял что-то, что, если слегка напрячь воображение, можно было посчитать весами, сделанными из нескольких веток и куска веревки. Потом он раскрутил их вокруг своей головы.

Глад, защищаясь, выставил вперед руку.

Последовала еще одна вспышка, а затем звон весов, подпрыгивающих на земле.

– Не… трогайте… их, – предупредил Адам.

Загрязнение начал уже бежать, по крайней мере, быстро течь, но Брайан снял со своей головы круг, сделанный из травинок, и бросил его. Хотя, не должен был… У мальчика вырвала его из рук какая-то сила, и он вертелся, как диск – хотя, по идее, при таком обращении этого не должно было произойти.

На этот раз взрыв был красным огнем в облаке черного дыма, и запахло при взрыве нефтью.

Кружась, издавая тихий жестяной звук, из дыма выкатилась почерневшая серебряная корона и закрутилась на месте со звуком, похожим на звук останавливающегося пенни.

По крайней мере, в этот раз Их уже не надо было предупреждать, чтобы ее не трогали. Корона так сияла, как не сияет никакой металл.

– Куда они делись? – спросил Венсли.

– ОНИ ВЕРНУЛИСЬ ТУДА, ГДЕ ИХ МЕСТО, – ответил Смерть, все еще глядя Адаму в глаза. – ТУДА, ГДЕ БЫЛИ ВСЕГДА. ВЕРНУЛИСЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СОЗНАНИЯ.

Он усмехнулся Адаму.

Послышался звук рвущейся ткани. Роба Смерти разорвалась, и раскрылись его крылья. Ангельские крылья. Но не из перьев. Это были крыла ночи, крыла, что были дырами, прорезанными через созданную материю во тьму под нею, в которой мерцало несколько далеких огней, кои могли быть звездами, а могли – чем-то совершенно иным.

– НО Я, – продолжил он, – НЕ ТАКОЙ, КАК ОНИ. Я – АЗРАЭЛЬ, СОЗДАННЫЙ, ЧТОБЫ БЫТЬ ТЕНЬЮ СУЩЕГО. МЕНЯ ВЫ УНИЧТОЖИТЬ НЕ МОЖЕТЕ. ВЕДЬ ТОГДА ВЫ УНИЧТОЖИТЕ МИР.

Жар их взглядов исчез. Адам почесал нос.

– Ну, не знаю, – ответил он. – Может, и есть способ.

И Смерть усмехнулся в ответ.

– В общем, это должно сейчас кончиться, – продолжал Адам. – Все эти штуки с машинами. Сейчас ты должен делать то, что я говорю, а я говорю, что все должно кончиться.

Смерть пожал плечами.

– ОНО УЖЕ КОНЧАЕТСЯ, – ответил он. – БЕЗ НИХ, – он указал на жалкие остатки трех других Всадников, – ПРОДОЛЖАТЬСЯ НЕ МОЖЕТ. НОРМАЛЬНАЯ ЭНТРОПИЯ ТОРЖЕСТВУЕТ.

Смерть поднял костяную руку – вполне возможно, в салюте.

– ОНИ ВЕРНУТСЯ, – закончил он. – ОНИ НИКОГДА ДАЛЕКО НЕ УХОДЯТ.

Крылья взмахнули лишь раз, со звуком грома, и ангел Смерти исчез.

– Ну ладно, – проговорил Адам, обращаясь к пустому воздуху. – Ладно. Оно не произойдет. Все, что они начали, сейчас должно остановиться.

Ньют отчаянно глядел на ряды оборудования.

– Подумай, где можно найти описание или что-то такое, – бросил он.

– Можем поглядеть, не написано ли чего по этому поводу у Агнес, – предложила Анафема.

– О да, – горько отозвался Ньют. – Разумно, да? Портить электронику из двадцатого века с помощью описания из мастерской семнадцатого? Что Агнес Безумцер знала о транзисторах?

– Ну, в 1948-ом мой дед здорово растолковал предсказание 3328 и весьма хитро вложил деньги, – ответила Анафема. – Она не знала, конечно, как назовут транзистор, и, в принципе, не слишком понимала, о чем речь, когда дело доходило до электричества, но…

– Это был риторический вопрос.

– И вообще, ты должен заставить все это не работать. Должен заставить кончить работать. Для этого не нужно знание, нужно неведение.

Ньют застонал.

– Ну ладно, – проговорил он устало. – Давай попробуем. Прочти мне предсказание.

Анафема вытащила карточку – не выбирая, какую.

– «Он Не Тот, Кем Себя Называет», – прочла она. – Номер 1002. Очень просто. Есть идеи?

– Ну, послушай, – откликнулся Ньют разбито, – сейчас, конечно, не лучшее время это говорить, но, – он сглотнул, – я на самом деле не очень хорош в работе с электроникой. Совсем нет.

– Кажется мне, я помню, как ты сказал, что ты компьютерный инженер.

– Это было преувеличением. В смысле, такое преувеличение, что больше не бывает, на самом-то деле, все не совсем так. Думаю, это скорее надо назвать сильным преувеличением. Я даже еще дальше зайду и скажу, что на самом деле, – Ньют закрыл глаза, – я слукавил.

– В смысле солгал? – отозвалась Анафема сладко.

– Нет, настолько далеко я не зайду, – ответил Ньют. – Хотя, – прибавил он, – я вовсе не компьютерный инженер, на самом-то деле. Вовсе нет. Наоборот.

– Это как?

– Раз так хочешь знать, скажу – всякий раз, когда пытаюсь заставить работать что-то электронное, оно останавливается.

Она ему весело улыбнулась, не очень широко открыв рот, и сделала театральный жест – похоже было на тот момент в выступлении всякого фокусника, когда дама с орнаментами на платье отходит назад, чтобы раскрыть, в чем трюк.

– Тра-ля-ля, – бросила она.

– Почини машины, – бросила она.

– Что?

– Заставь их лучше работать, – пояснила она.

– Не знаю, – неуверенно ответил Ньют. – Не уверен, что смогу.

Он положил руку на верх ближайшего шкафчика.

Шум чего-то, что он до этого слышал и не осознавал, неожиданно прекратился, и стал затихать вой далекого генератора. Огоньки на панели замерцали, и большинство из них потухло.

Люди, что в самым разных местах на земном шаре боролись с кнопками, вдруг победили, и те выключились. Разомкнулись контуры в схемах. Компьютеры прекратили планировать Третью Мировую Войну и вновь стали лениво сканировать стратосферу. В бункерах под Новой Землей люди, что отчаянно пытались вырвать предохранители, наконец-то добились цели, и те лежали у них в руках; в бункерах под Вайомингом и Небраской люди в камуфляже прекратили орать друг на друга и махать оружием и выпили бы пива, если бы на военных базах разрешен был алкоголь. Он разрешен не был, но пива они все равно выпили.