Литмир - Электронная Библиотека

Я тоже закурил и сел на кровати. Было странно (или страшно?) осознавать, что в эту минуту мне абсолютно плевать на чувства отца. Когда я успел стать эгоистом? За все время общения с Лизой я очень сильно изменился. Иногда у меня возникало такое чувство, будто эта женщина сделала меня другим человеком. Вероятно, именно поэтому мы с отцом в последнее время не понимали друг друга. Я все чаще ловил себя на мысли, что его авторитет шаток, замечал его ошибки и слабости. Бывало, что мы не разговаривали целыми днями, поссорившись из-за мелочей. Может быть, я взрослел. Переоценка ценностей? Отличный способ самоутвердиться и заодно поднять себя в глазах отца!

Но самым ужасным было другое. Мне не было стыдно. То есть, стыдно мне, конечно, было, но это был очень плохой стыд. Я понимал, что совершил желанную непристойность. И думал о том, что ее можно будет совершить еще раз.

– Не пытайся себя пристыдить, – словно прочитала мои мысли Лиза. – Пустая трата времени. – Она поднялась и сделала круг по комнате – от зеркала к балкону, а потом – к кровати. – Лучше думай о том, что ты чудесный мальчик. А тетя Лиза никогда просто так не говорит комплименты.

За дверью кто-то заскребся, и через секунду послышалось протяжное и жалобное мяуканье кота.

– О Господи, Джордж, – простонал я. – Чего тебе надо, недоделанный полуночник?

Кота мы нарекли таким странным для животного именем с легкой руки отца. Когда мама принесла ободранного и пищащего котенка домой – мимо беззащитных животных на улице она пройти не могла никогда – отец как раз находился в процессе работы над своей докторской диссертацией. Джорджем звали его помощника и университетского коллегу. Видимо, Джордж не обладал внешностью Брэда Питта и не очаровывал представительниц прекрасного пола телом мистера Олимпия. Увидев мамину находку, отец угрюмо проговорил:

– Это чудовище невероятно похоже на Джорджа. Просто какой-то четвероногий Франкенштейн.

Вероятно, в роду Джорджа (кота, разумеется) были камышовые коты. Когда он вырос, то превратился в нечто огромное и бесформенное. Бурое, мохнатое, зубастое и когтистое. При такой грозной внешности Джордж был ужасным трусом. Он боялся даже мышей.

Лиза пошла к двери.

– Лучше не впускай его, – посоветовал я. – Однажды отец оставил открытой дверь в свою спальню. Потом он полдня очищал покрывало от шерсти, и еще полдня приводил в порядок щетку и пылесос.

– Не будь злым, Брийян, – упрекнула меня Лиза и открыла дверь.

Джордж с видом инспектора, которому предстоит сделать важную проверку, сделал круг по комнате, нанес визит на балкон и сел рядом с Лизой. Она потрепала его по спине.

– Хороший мальчик, – сказала она. – Не то, что твой злой и нудный хозяин.

Предатель Джордж пару раз мяукнул и потерся о ноги Лизы.

– Ты гад, – уведомил я его. – Советую тебе не забывать, кто тебя кормит и вычесывает.

Джордж повалялся на ковре, оставив там внушительные клоки шерсти, после чего сунулся было на кровать, но я пресек наглые попытки вторгнуться на чужую территорию.

– Только тебя тут не хватало! Попей молока – и на бочок. Папа не обрадуется, если узнает, что ты гулял по спальням. И попадет мне, а не тебе – я в этих делах всегда крайний.

– Идем, выпьем чего-нибудь, – предложила Лиза.

Она оделась, я взял из ванной свой халат, и мы спустились вниз.

– Как ты смотришь на то, чтобы опрокинуть по стопочке водки? – спросила Лиза.

– Лучше коньяка. А то с утра будет болеть голова.

Пока Лиза доставала коньяк и искала в холодильнике подходящую закуску, я растопил камин. Теперь в гостиной была атмосфера, напоминающая атмосферу жилища первобытных людей. Только звериной шкуры не хватает, подумал я.

– О, какой ты молодец! – радостно воскликнула появившаяся в гостиной Лиза. – Я как раз хотела предложить тебе растопить камин. Ты просто читаешь мои мысли.

Я разлил коньяк по рюмкам.

– За нас с тобой. Что ни говори, а хорошо, что твоей первой женщиной стала я, а не какая-то шлюха.

– А ты не считаешь себя шлюхой?

Лиза выпила свой коньяк. Пила она по-мужски, и я с удивлением отметил, что ее это ничуть не портило.

– А ты думаешь, что я шлюха, Брийян? – ответила она вопросом на вопрос.

– Да.

Лиза снова наполнила свою рюмку.

– Выпьем еще раз, но теперь перефразируем тост. Хорошо, что твоей первой женщиной стала знакомая тебе шлюха, а не какая-то подзаборная незнакомка.

– Сути это не меняет, но звучит забавнее. Пожалуй, я-таки выпью.

– А ты наглец. Это мне нравится. Вообще, за этот вечер ты доставил мне много удовольствия, малыш.

На этот раз мы выпили вдвоем, и Лиза взяла с блюда дольку лимона, продолжив фразу:

– Надеюсь, и я доставила тебе удовольствие. Поделись своими впечатлениями с тетей Лизой.

Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа заставил нас вздрогнуть.

Отец выглядел усталым. У меня не было сомнений в том, что он прилично выпил, но внешний вид его был безупречен – отглаженный костюм, уложенные волосы и отлично подобранный галстук.

– Вы не спите и пьете, – сказал он. Утверждая, а не спрашивая. – У нас праздник?

– Нет, милый, – ответила Лиза. – Мы просто говорили о жизни. А как же можно говорить о жизни и не выпить рюмочку-другую?

Отец сел в кресло, утомленно вздохнув.

– Я устал, – сказал он. – И, ко всему прочему, получил штраф.

– Надеюсь, за вождение в пьяном виде? – спросил я. – Давно пора.

– Нет, твоя мечта не исполнилась. Кстати, если ты, негодяй, еще раз возьмешь машину без спроса, то на месяц останешься без карманных денег. – Отец критически оглядел меня. – Что это за вид, Брайан? Как ты мог позволить себе появиться перед женщиной в халате? Ты шел в душ? У тебя мало одежды?

Отец любил отчитывать меня при посторонних. Особенно при Лизе. Судя по ее лицу, ей это нравилось тоже.

Я разозлился.

– Нет, я шел спать!

– Вот и хорошо, – спокойно ответил отец. – Кстати, машину завтра моешь именно ты.

Я надменно фыркнул и поднялся.

– И пальцем не прикоснусь.

– Не зли меня, Брайан.

– Спокойной ночи.

Приблизившись к лестнице, я замедлил шаг, слушая разговор отца и Лизы.

– В последнее время он обнаглел окончательно. Это черт знает что! – говорил отец.

– У тебя есть возможность посмотреть на себя со стороны, – ответила ему Лиза.

– Не говори ерунды. Я никогда так себя не вел в его годы. И уж точно не говорил с отцом в таком тоне! Ты его балуешь. Книги, театр, кино, кафе. А теперь еще коньяк и разговоры о жизни!

– Ты хочешь, чтобы я рассказывала ему сказки, дорогой? Твой сын уже большой мальчик.

– Лучше бы он проводил ночи не за коньяком и разговорами о жизни, а в постели с такими же большими девочками!

Я вторично фыркнул, на этот раз гораздо тише, и, сдерживая смех, побежал по лестнице наверх.
Глава 4
Закрыв дверь в свою комнату, я присел у стола и, хорошенько просмеявшись (диалог отца и Лизы так меня рассмешил, что я был близок к истерике), стал проверять электронную почту. Я знал, что заснуть мне в ближайшее время не удастся.
Отправив пару писем и почистив почтовый ящик, я подумал, что надо отправляться в кровать. Но уснуть не удавалось. Я ворочался с боку на бок, переворачивал и взбивал подушки, пробовал развалиться поперек кровати, спускался вниз, чтобы выпить молока (в потемках чуть не наступив на Джорджа, который решил расположиться рядом с холодильником). Несколько раз мне удавалось задремать, но это напоминало не сон, а, скорее, бред. Я вздрагивал, просыпался, садился на кровати и смотрел на часы. Стрелки на них двигались медленно. И я снова закрывал глаза в надежде уснуть.
Больше всего меня донимало ощущение того, что Лиза где-то тут, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки от меня. Ощущение смутного беспокойства, которое мешало мне забыться. Чувства, плотно оплетенные футляром физических ощущений вроде запаха кожи или прикосновения. Женщина, на которую я совсем недавно смотрел в кафе – и даже не мог предположить, как повернется моя жизнь теперь.
Я садился на подоконник и курил, разглядывая звездное небо. И думал о том, что есть что-то нечеловеческое в том, что я ревную Лизу к отцу. Кто я такой, и почему у меня есть на это право? Но когда я представлял – даже не представлял, а просто об этом думал – как они занимаются любовью, у меня что-то переворачивалось внутри.
Потом я опять возвращался в постель. И все, начиная с сумбурных сновидений, повторялось снова.
Было уже довольно поздно, когда я решил, что попытки уснуть ни к чему не приведут. Простыни были такими мокрыми, будто их только что достали из стиральной машины, но по какой-то неизвестной причине сразу постелили, решив не сушить. Я накинул халат и отправился в душ.
В доме была обычная для воскресного утра тишина. Иногда в такое время Лиза слушала музыку на кухне, занимаясь домашними делами, или отец смотрел в гостиной чемпионат по бильярду. Но сейчас было тихо. Видимо, все еще спали.
С утра я проводил под душем минут двадцать, а то и больше. До того момента, как отец из-за двери кричал мне:
6
{"b":"198968","o":1}