– Ну и чертовщина, – сказала я. – Тебе скучно?
– Совсем наоборот – сюжет начинает развиваться, и я делаю предположения касательно того, что будет дальше. Ты увидела плохой сон?
– Хочу тебя уведомить, что это плохая шутка! Я хочу спать так, как спала раньше – без снов !
– О чем ты, Лорена? Мы вернулись из города, ты задремала на диване, а я все это время сидел и читал. И уж точно не выдумывал для тебя сны.
Я села и потерла лицо ладонями.
– Что тебе снилось? – полюбопытствовал Винсент.
– Ты не поверишь, но твоя свадьба.
– Надеюсь, торт был красивым, большим и вкусным?
– Нет, потому что вместо торта хотели использовать меня !
Винсент отложил книгу. Теперь он смотрел на меня с нескрываемым любопытством.
– Ты женат? – спросила я.
– Нет.
– Ты когда-нибудь был женат?
– Это похоже на допрос. Да, я был женат.
– Кто такая Дана?
– Тебе снилась Дана?
– Да, и она, черт побери, хотела меня попробовать !
– Вряд ли, ты не в ее вкусе. – Заметив мой взгляд, он продолжил: – Не волнуйся. Она не обидит тебя.
Я подцепила ногтем браслет.
– Так кто она такая?
– Когда-то она была таким же карателем, как я. Мы с ней брат и сестра, и мы были предназначены друг другу. По-вашему…
– … вы были мужем и женой. А что случилось потом?
– Потом Дана ушла.
Я встала и потянулась, разминая спину, после чего подошла к журнальному столику и взяла оттуда небольшую бутылку с водой.
– И сколько вы были предназначены друг другу?
– По вашим меркам – очень долго. По нашим меркам – всего ничего.
– А почему вы расстались?
– Мы не расстаемся, Лорена. Она ушла из Ордена.
Я отвернула крышку бутылки и сделала пару глотков, после чего осушила ее до дна.
– Вы не расстаетесь? У вас нет такого – «жена ушла к другому»? Вы не изменяете? Не ревнуете?
– Мы все равны с личной точки зрения – различаются только наши статусы, наш авторитет и наша ценность для Ордена. Кроме того, предназначение – это святой ритуал. Одна из высших ценностей для карателя. Тысячу лет мы живем для себя, а потом начинаем искать себе женщин, так как приходит время начать жить для кого-то другого.
– И что же, ты выбрал Дану?
– Скорее, Дана выбрала меня. Такие женщины, как она, выбирают себе мужчин сами. Мне осталось только соблюсти ритуал – предложить ей руку и сердце. Но ей пришлось побороться .
Я положила пустую бутылку рядом с журналами.
– Ты не хотел на ней жениться?
– Мы с ней не были особо близки, хотя она была моей наставницей. Время от времени она предпринимала какие-то шаги для того, чтобы обратить на себя внимание, но я был сосредоточен на себе. Между тем, я уже тогда был одной из самых удачных партий для любой из наших женщин. И однажды я совершил ошибку… а Дана этим воспользовалась. И отказаться я не мог. Да и не хотел.
– Похоже на брак по расчету, – заметила я.
– Нет, что ты. Мы преданы своим подругам всей душой. Это намного больше, чем преданность и любовь. После того, как мы проходим церемонию предназначения, мы становимся одним целым, начинаем жить друг другом. У нас одна жизнь на двоих. Мы видим одни и те же сны, нам не обязательно разговаривать для того, чтобы понимать, мы чувствуем сердцебиение друг друга даже если находимся в разных концах света. И всегда умираем почти одновременно – с разницей в несколько дней. А когда Темный Совет разрешает нам завести детей… это самый прекрасный подарок, который может преподнести Великая Тьма.
Я снова легла на диван и, приняв удобную позу, положила руки под голову.
– Ты хотел детей?
– Конечно. У меня есть Эмили, но я хотел наследника… мальчика. Но Великая Тьма неблагосклонна ко мне. И я знаю, почему, но от этого мне не легче…
Когда же я пойму, о чем с этими существами можно заговаривать, а о чем заговаривать не следует, так как это их расстраивает, подумала я, но тему не поменяла.
– Вы не могли завести детей без разрешения?
– Нас бы развоплотили. Обоих. Это считается серьезным преступлением. Почти таким же серьезным, как отношения с кем-то из карателей до клятвы предназначения.
Я приподнялась на локтях.
– В каком это смысле? Вы что… не спите со своими женщинами до свадьбы?!
– Конечно, нет ! – В его голосе звучало неподдельное возмущение. – Нам нельзя даже целовать их. Нас предназначают друг другу тогда, когда мы абсолютно чисты. У нас есть специальный обряд очищения, который мы проходим до церемонии, но это, скорее, дань традиции – никому и в голову не придет опорочить женщину.
– Опорочить женщину? – Я положила голову на подлокотник кресла и улыбнулась. – Это звучит интересно в свете того, что со смертными вы вытворяете такое, от чего Дьявол умер бы от стыда.
Винсент передернул плечами.
– Со смертными мы можем делать все, что хотим. Мы можем завести себе хоть целый гарем .
– А если вы… не подойдете друг другу в постели?
– Разве я не подошел тебе в постели?
Я почувствовала, что краснею.
– Подошел… но это другое.
– Мы не можем не подойти кому-то в постели. Тем более если речь идет о наших женщинах. Нас много лет обучают искусству любви.
– Искусству любви?
– А ты думала, что мы рождаемся и с самого детства умеем все?
Я снова перевела взгляд на потолок.
– И кто же вас обучает?
– Вакханки.
– Так вот почему вы так любите их кровь.
– Да. Они дают нам свою кровь для того, чтобы привязать нас к себе и для того, чтобы мы начали им доверять. И в результате у нас вырабатывается что-то вроде… смертные говорят «зависимость». А свою наставницу мы помним всю жизнь… ладно, не будем об этом. – Он посмотрел на часы. – Уже начало девятого. Если я не ошибаюсь, мы собирались к Маре?
– Точно. – Я поднялась. – Сейчас я оденусь. Но у меня есть последний вопрос.
На лице Винсента появилось скучающее выражение.
– Слушаю, – сказал он, всем своим видом показывая, что отвечать на вопросы ему надоело.
– Что такое первая брачная неделя?
– Это время, которое нам разрешается проводить наедине с теми, кого мы выбрали. Магистр предоставляет в наше распоряжение свою резиденцию, и мы вольны делать все, что хотим.
– И что вы обычно делаете?
– Первые два-три дня мы обычно друг друга дразним – бывает и дольше, но мало у кого хватает силы воли выдержать больше, чем три дня. А потом мы занимаемся тем, чем обычно занимаются смертные во время первой брачной ночи.
