– От своих казармой, нашим обмундированием, каптеркой и оружием, махоркой, солдатским табаком пахнет, а от чужих, бандитов другой запах идет, землей пахнет, бункером, сельской хатой летом, – пояснил мне невысокий солдат-крепыш с Урала.
Спецвойска ГБ, в частности ходоровский мотомехдивизион, комплектовались в подавляющем большинстве солдатами, призывающимися из России. В основном это были ребята со средним образованием, русские, из больших городов – Москвы, Ленинграда, Свердловска, реже Киева, Харькова (1 – 2 на роту с украинским языком), все комсомольцы. Кирзовых сапог вообще не было. Все в яловых. Питание – соответственно работе. Норма – пограничная. При операциях выдавался погранпаек – три банки консервов, сахар, колбаса копченая. Все здоровенные, физически крепкие. Легко вгоняют в землю двухметровые стальные щупы – ими обнаруживаются потолок бункера, или люк. На собак смотреть страшно – не только овчарки немецкие или тильзитские, но и типа кавказских волкодавов. Собаки работают молча, лая не услышишь. Лают, когда преследуют…
Перед самыми Октябрьскими праздниками получили информацию о связях жителя села Диброва Григория Мудрого с хлопцами из леса. Мудрый выболтал это по пьяному делу своему приятелю из того же села, агенту КГБ. Хлопцы из леса могли быть только боевики Игоря или сам он, так как других хлопцев в этом районе не было. Следовало провести комбинацию, которая позволила бы получить от Мудрого его связь с оуновцами. Решили подпоить Григория через своего агента и, спровоцировав драку в сельском клубе, арестовать. Повезти его машиной в райотдел милиции, а по дороге с помощью «ЛБ» «отбить» от милиции, «поводить» по лесу километров десять – пятнадцать и допросить нашей СБ в бункере. Так и сделали. Легендированный бункер находился на окраине села Медыничи. Это рядом с Дрогобычем. Мудрого арестовали на следующий день по заявлению участковому милиционеру от нескольких избитых им в драке сельских хлопцев. Участковый, не посвященный в это мероприятие, позвонил в РО МВД, где получил указание допросить свидетелей и ждать автомашину, которая должна доставить арестованного в дрогобычскую тюрьму. К приезду милицейской машины Мудрый и свидетели были уже допрошены участковым, а сам драчун сидел в сельсовете под охраной милиционера. Мудрый был известным в селе драчуном, и изрядно поколоченные им в драке парни с охотой дали показания. Побои были зафиксированы местным фельдшером. У одного из пострадавших была сломана рука, что явилось достаточным основанием для получения санкции прокурора на арест Мудрого. С подбитым глазом и расквашенным носом, но уже протрезвевший Мудрый в наручниках сидел в крытой брезентом грузовой автомашине между двумя милиционерами. В кабине с водителем был еще один милиционер. Те, что в кузове, вооружены автоматами. Поравнявшись с «нужной» хатой, машина остановилась. «Вода закипела», – донеслось из кабины. Ехали по тряской разбитой дороге больше часа, всем захотелось размяться. Вывели из кузова и Григория. Недалеко от дороги виднелась хата с темными окнами. Шофер повозился в моторе, взял ведро и направился к хате.
– Подожди, – остановил его старший, – пойдем все вместе, заодно водички попьем.
Вся группа вместе с Мудрым направилась к дому. Приблизившись к хате, увидели слабую желтоватую полоску света, пробивавшуюся через узкую щель занавешенного изнутри окна. Свет сразу же погас, когда они подошли вплотную к хате, там, наверное, услыхали их шаги. Постучались. Ответа не последовало. Настойчивый стук в окно вызвал ответный голос:
– Кто там, чего надо?
– Милиция, откройте. Нам надо воды для машины.
Длительная пауза. Снова настойчивый стук. Дверь медленно открывается, в проеме хозяин в длинной белой рубахе с керосиновой лампой в руке. Электричество в селе есть, но только до 12 ночи, а сейчас второй час.
– Проходите, гости дорогие, – суетливо двигается в дверях хозяин, пропуская военных в хату.
Старший осматривается и строго спрашивает:
– Где хозяйка? Почему в хате так накурено? Кто у тебя в доме?
– Да никого нет, пан офицер. Хозяйка спит, дети давно не живут с нами.
На столе четыре большие тарелки с остатками еды. Недопитая бутылка самогонки. Горкой лежит скорлупа от съеденных яиц. Григорий Мудрый стоит в глубине комнаты в наручниках. Старик хозяин с испугом смотрит на него. Чуть в стороне два милиционера. Старший поворачивается к одному из них и бросает:
– Ковтун, осмотри хату, посмотри на горище1 в первую очередь.
## 1 - Горище – чердак (укр.).
Тот, кого назвали Ковтуном, снимает с плеча автомат и направляется к выходу. В это же мгновение дверь распахивается и в проеме вырастает кудлатая фигура человека со вскинутым и изготовленным к стрельбе автоматом ППШ. Судорога перекашивает лицо старшего. Рука дергается к кобуре пистолета. Длинная автоматная очередь бросает его тело навзничь на пол. Этой же очередью стрелявший, чуть дернув стволом автомата в сторону Ковтуна, сваливает его лицом вниз. Следующей, уже короткой очередью человек с автоматом поражает третьего, успевшего сдернуть с плеча автомат и пытавшегося передернуть затвор. Тот опускается сначала на колени и, издав булькающий звук, мягко валится на бок. Все это происходит в какие-то считанные секунды. Водитель успевает выхватить пистолет и передернуть затвор. В то же мгновенье чья-то автоматная очередь из темноты за дверями поражает шофера и он делает нырковое движение головой под стол. Из безжизненной руки вываливается пистолет. Первый стрелявший оуновец, направляет дуло автомата на Мудрого. Раздается сухой щелчок. Осечка.
– Холера ясна! – вскрикивает человек и передергивает затвор. Патрон, вылетевший из автомата, звонко щелкает о стену. Автомат на уровне груди Григория. Только сейчас пришедший в себя от ужаса и осознавший происходящее Мудрый истошно кричит:
– Не стреляйте, я свой. Я из Дибровы, я свой.
– Кто такой? Почему в наручниках? – спрашивает Григория вбежавший в комнату второй стрелявший.
– Меня арестовали за драку в Диброве. Я свой. Я помогаю вам. Я свой. Я знаю хлопцев. Я с ними встречаюсь.
– Разберемся. Забирай его, друже. Плащ-палатку ему на голову и гайда1 , – распоряжается тот, кто стрелял первым.
## 1 - Гайда – пошли (укр.).
«Наверное, старший», – думает Мудрый. Он благодарен судьбе, что остался жив. О том, что будет с ним дальше, мыслей у него пока нет.
Придя в себя от только что пережитого им кошмара, Мудрый увидел медленно вытекающую струйку крови изо рта лежавшего на боку милиционера. Из-под упавшего навзничь Ковтуна по полу растекалось темное пятно. Это специальные имитирующие кровь желатиновые шарики, раздавливаемые рукой или во рту. Патроны, разумеется, холостые. Осечка сделана специально, чтобы Мудрый хоть немножко успел прийти в себя. Все продумано чекистами. Что касается оуновцев, то это опытные хлопцы из числа бывших бандеровцев, завербованных госбезопасностью, совершившие на своем, хотя и молодом, веку не одну такую настоящую или инсценированную акцию.
– Вы где, дядько? – кричит один из них.
– Я здесь, хлопцы, – отвечает хозяин хаты и медленно поднимается с пола у печи. – Что же мне делать, куда деваться, что я скажу в селе, властям? – почти рыдает хозяин.
– Скажете, что незнакомые люди из леса были, попросили поесть. Потом посекли из автоматов «энкэкэдистов». Больше ничего не знаешь.
Быстро выворачивают корманы «убитых». Берут документы. Все это вместе с тяжелыми дисками от автоматов, пистолетами и еще какими-то взятыми у «убитых» вещами запихивают в вещмешок. Толкая в бока Мудрого, оуновцы покидают хату, оставляя в ней хнычущего хозяина.
Конечно же, никаких сомнений в достоверности хлопцев у Григория не возникло. С закрученной плащ-палаткой головой и повешенными ему на шею двумя милицейскими автоматами он быстро шел, увлекаемый с двух сторон оуновцами, почти бежал вместе с ними по лесу, продираясь временами сквозь кусты. Так они быстро продвигались по неизвестной и неведомой Григорию местности часа два. В действительности Мудрого водили по хорошо известной окружности вокруг хаты, создавая видимость быстрого движения по лесной и временами труднопроходимой местности. По подсчетам пленника прошли минимум десять километров. Дышать в закрученной на голове плащ-палатке становилось все тяжелее. Силы были на исходе. Еще немного и он упадет, ноги отказывали. «Лишь бы не убили, – думал Мудрый, – я им докажу, что я свой». Наконец, хлопцы пошли медленнее и осторожнее. Григорий понимал и чувствовал их действия.
