Annotation

Виктории казалось, что ее окружает едва проницаемая пелена. Она слышала голоса, громкие приказы, быстрые шаги, но звуки были такие смутные, словно все происходило в параллельном пространстве. При этом она точно знала, что снаружи, на палубе, всего в нескольких метрах от ее каюты должны были начаться первые съемки.

Вдруг голоса заглушило всхлипывание: «Мамочка, мамочка, почему ты не приходишь?» Она в ужасе раскрыла глаза. Голос напоминал любимую игрушку-неваляшку ее сына. Дирк? Женщина хотела вскочить, но тут же почувствовала шум в голове и снова откинулась на подушки.

Она увидела нечто невероятное. От шкафа к двери двигалась тень. Дирк. «Дирк! – хотела закричать она, но вместо крика получился лишь шепот. – Дирк, как ты попал сюда?» Ребенок обернулся и вдруг начал плакать. Сердце Виктории сжалось от ужаса. Она хотела к своему мальчику, хотела взять его на руки и утешить, но ноги не слушались ее. Она бессильно лежала на диване и слушала плач Дирка.

Шарлотта Буше

Читайте в следующем номере

Шарлотта Буше

Корабль-призрак

Виктории казалось, что ее окружает едва проницаемая пелена. Она слышала голоса, громкие приказы, быстрые шаги, но звуки были такие смутные, словно все происходило в параллельном пространстве. При этом она точно знала, что снаружи, на палубе, всего в нескольких метрах от ее каюты должны были начаться первые съемки.

Вдруг голоса заглушило всхлипывание: «Мамочка, мамочка, почему ты не приходишь?» Она в ужасе раскрыла глаза. Голос напоминал любимую игрушку-неваляшку ее сына. Дирк? Женщина хотела вскочить, но тут же почувствовала шум в голове и снова откинулась на подушки. Она увидела нечто невероятное. От шкафа к двери двигалась тень. Дирк. «Дирк! – хотела закричать она, но вместо крика получился лишь шепот. – Дирк, как ты попал сюда?» Ребенок обернулся и вдруг начал плакать. Сердце Виктории сжалось от ужаса. Она хотела к своему мальчику, хотела взять его на руки и утешить, но ноги не слушались ее. Она бессильно лежала на диване и слушала плач Дирка.

«Альва» выглядела в этой серой мороси как корабль-призрак. Современное круизное судно, используемое для киносъемок, было снабжено дополнительными надстройками, которые с некоторых ракурсов должны были создавать впечатление старого парусника. Изодранный серый парус безжизненно висел в тумане.

– Прямо жуть нагоняет, – сказала Виктория Сандерс своей незаменимой костюмерше. – Надеюсь, в каютах не так мрачно, как на палубе.

– Это все бутафория, – ответила Эльза Райнер. – Да вы и сами знаете, Виктория.

В этот момент к ней подбежал маленький полный мужчина. Дуглас Ольмерт, всемогущий режиссер, произнес:

– Как хорошо, что ты появилась, Виктория! Я уже думал, что ты не приедешь.

– То есть как это я бы не приехала?

– Ты же приехала на день позже!

– Так мы же сообщили вашему помощнику, что госпожа Сандерс задерживается в ателье в Мюнхене, – язвительно заметила Эльза.

– Правда? – несколько мгновений Ольмерт выглядел крайне смущенным. А затем громко рассмеялся. Собственно, он всегда смеялся, когда не было повода дать волю своему гневу и от души поорать. – Ну, тогда все в порядке. Надо мне, видимо, устроить кое-кому разгон.

– Только не сильно, – радостно улыбнулась Виктория. Она хотела еще что-то сказать, но вдруг ее лицо вытянулось. Актриса с удивлением смотрела на высокого мужчину, который не спеша к ней приближался. За ним, прикрываясь его широкой спиной, следовала молодая девушка в голубом свитере.

– И ты здесь? – спросила Виктория. – Что это значит?

– Вообще-то это я написал сценарий «Корабля-призрака», – ответил мужчина. – Но не волнуйся, Виктория, я не буду тебе докучать. У нас обоих хватает работы, а корабль достаточно большой, чтобы не встречаться.

Его голос звучал печально, а на лице не было ни намека на улыбку. Он хотел повернуться и пойти обратно, но Ольмерт поймал его за рукав:

– Ну, не устраивайте, пожалуйста, сцен без камеры, – режиссер посмотрел на Викторию. – Ты вполне могла предположить, что Бергман будет здесь. Ведь его имя было написано крупными буквами на сценарии, который ты получила.

– Нет! – глаза Виктории метали молнии. – Там стояло «Эммануэль Витт», или что-то в этом роде. Я еще тогда подумала, что это за имя такое, совершенно мне неизвестное. Это заговор!

– Чей и для чего? – спокойно спросил Ольмерт. – Это ерунда, что разведенные пары обязательно должны избегать друг друга. Пару лет назад у меня была пара актеров, которые во время развода в суде готовы были повыдирать друг другу волосы, а перед камерами весьма натурально изображали страсть, не пользуясь дублерами в постельных сценах.

– Это, к счастью, нам не грозит, – холодно ответила Виктория. – Или ты Конраду тоже приготовил роль?

– Я не актер, – произнес Бергман, пытаясь скрыть свое раздражение.

– Марен! – вдруг воскликнула Эльза, которая, наконец, разглядела девушку в голубом свитере. – Девочка моя, а ты-то здесь что делаешь?

– Я же тебе написала, тетя Эльза, – ответила она и хихикнула. – Или ты тоже не получила моего письма? Я соперница тети Виктории!

– Ты? – удивленно спросила Виктория. – Ты играешь Салли? Это первая хорошая новость за сегодняшний день.

Она притянула девушку к себе и погладила ее по темным густым волосам:

– Я рада за тебя, Марен! Как твои дела?

– Хорошо! Разве это не фантастика, что я первую свою серьезную роль буду играть в одном фильме с тобой?

– Это даже чудесно! Нам есть о чем друг другу рассказать. Пойдешь в мою каюту?

– Если Конрад согласится, – она быстро посмотрела на сценариста, стоявшего чуть поодаль.

– А для этого теперь требуется разрешение Конрада? – не переставала удивляться Виктория.

– Ну, он дал мне эту роль. Кроме того, он присматривает за мной и защищает. Так, по крайней мере, он утверждает.

– Ах вот оно что… – выдавила из себя актриса и повернулась к Ольмерту. – Так ты мне покажешь мою каюту?

– С удовольствием, – ответил тот.

Внутри корабль выглядел куда элегантнее и ухоженнее, чем казалось. Виктории досталась каюта, не уступавшая номеру в гранд-отеле: комфортабельная гостиная с мебелью из светлой кожи и пушистым ковром на полу, маленькая уютная спальня и собственная ванная комната. Ольмерт открыл вторую дверь в ванную и указал на примыкающую к ней вторую спальню.

– Забронировано для госпожи Райнер. Я же знаю, что ты предпочитаешь, чтобы она всегда была поблизости. Но, разумеется, у вас раздельные выходы в коридор. Если хочешь, ты можешь эту дверь запирать.

– Зачем мне это делать?

– Ну… – в мире существовало мало вещей, которые смущали Ольмерта. – Все-таки Конрад на борту. Ты действительно злишься из-за того, что он здесь? Мне дали понять, что вы не против встретиться где-нибудь на нейтральной территории.

– Кто это утверждает? Неужели Конрад?

– Нет, Конрад определенно нет.

– Если бы я знала, что он будет здесь, я бы не приехала. Теперь уже поздно сбегать. Но хотя бы сделай мне одолжение и позаботься о том, чтобы я видела его как можно реже.

Виктория осталась одна, села на диван и прикурила сигарету.

«Марен, – удрученно подумала она, – она здесь и как назло вместе с Конрадом».

Она достала из сумочки фотографию. На ней был изображен трехлетний малыш, радостно смеющийся в объектив фотоаппарата и прижимающий к себе игрушечного зайца.

– Ты погиб из-за того, что твой отец не смог о тебе позаботиться, – прошептала актриса. – Потому что его дела оказались для него важнее.

Пара слезинок упала на фотографию:

– Мой бедный маленький Дирк… И он даже хотел обвинить в этом бедную Марен!

В дверь постучали. В каюту вошел не стюард с ее чемоданами, как она предполагала, а Арнольд Хувер.