В подготовке к экспедиции участвовали двадцать опытнейших аквалангистов, отличных знатоков своего дела. Тренируясь, они только за один месяц провели двадцать погружений на глубину ста сорока метров! Правда, тогда они смогли пробыть на дне не более пяти-десяти минут. Для дыхания использовалась гелио-кислородная смесь.

Океанавты должны быть готовы к любым случайностям, которые могли бы произойти под водой. Поэтому во время испытаний умышленно провоцировались различные инциденты: утечка коктейля и приостановка его подачи, потеря маски, порез гидрокостюма. Каждый участник экспериментов научился в случае необходимости пользоваться газовым баллоном своего товарища. И конечно, все океанавты должны были знать назубок все уголочки своего подводного жилья, уметь в кратчайший срок находить и исправлять поломки оборудования и аппаратуры.

Но только шестеро уже известных нам счастливцев во главе с Андре Лабаном вошли в экипаж подводной обсерватории. Шесть других океанавтов были назначены запасными. В отличие от космических дублеров дублеры-океанавты могли заменить своего партнера на любой стадии эксперимента, хотя, казалось, все было предусмотрено, и самой жизни океанавтов ничто не угрожало. Люди в любой момент могли покинуть свое жилище и вернуться на поверхность без какой-либо помощи со стороны. На палубе подводной станции стояли две башенки — специальные барокамеры итальянского конструктора Галеацци. Стоило занять эти «номера», как океанавты тотчас же всплыли бы наверх, а по окончании декомпрессии вышли бы на вольный воздух.

Гораздо больше тревог вызывала судьба самой экспедиции. Самым уязвимым местом «Преконтинента-три» были электрические кабели, которые, словно длинные тонкие щупальца, со всех сторон опутывали подводный дом и тянулись к поверхности. Только они и связывали подводную станцию с внешним миром.

Но при ненастной, штормовой погоде, которая стояла в то время на средиземноморском побережье, очень велика была опасность непоправимых разрывов кабелей. Сто двадцать щупалец «Преконтинента» могли выполнить почти любое желание океанавтов Но в случае серьезных повреждений кабеля экспедицию пришлось бы прервать раньше времени. Электрические щупальца были поистине «ахиллесовой пятой» подводной крепости.

— Вот если бы мы имели атомный генератор, — вздыхал Кусто, — тогда бы мы могли работать, ничего не боясь…

Но если мирный атом пока еще мало помог океанавтам, то электроника сослужила им верную службу Без нее постоянное наблюдение за обитателями подводной станции, пожалуй, оказалось бы невозможным. Где бы ни находились подводные жители и что бы они ни делали, о каждом их движении тотчас же узнавали наверху. И днем и ночью, не смыкая «ока», следили за ними объективы телепередатчиков.

Обо всем, что происходило на дне моря, знали не только надводные наблюдатели, но и миллионы жителей Франции и Италии: французское телевидение организовало с борта обсерватории серию репортажей.

Кроме телепередатчиков и телефонов, было еще одно хитроумное устройство связи — подводный телетайп, снабженный клавиатурой, как у пишущей машинки. По телетайпу отстукивались различные сообщения, задавались вопросы. Рядом стоял другой аппарат. Он принимал ответы.

В Океанографическом музее в Монако находился объединенный электронный штаб экспедиции. В нем бессменно дежурили электронно-счетные машины. Только им было под силу справиться с лавиной телеметрической информации, поступающей с борта обсерватории. Они мгновенно отвечали на все вопросы, которые задавали им океанавты. Здесь принимались все донесения с борта подводной обсерватории, и по радио автоматически передавались ответные депеши — на борт «Калипсо», плавучую ставку «Преконтинента-три», и под воду. Кроме того, из Монако через «Калипсо» поддерживалась телефонная связь с обитателями подводного дома.

Хотя речь самих океанавтов была абсолютно неразборчива, это все же не избавляло их от звонков, на которые так жаловались первые океанавты — обитатели «Диогена» и «подводной деревни» на рифе Шааб-Руми. И только облачившись в черные гидрокостюмы-скафандры и превратясь в «человеко-рыб», они чувствовали себя свободными от докучливых надводных контролеров.

Выходящие из дома получали коктейль по шлангам. По другим шлангам отработанная дыхательная смесь возвращалась в дом для очистки. На всякий случай океанавты брали с собой и акваланги. На глубине ста десяти метров запасов в баллонах едва хватало на пять минут. Все же этого было достаточно, чтобы в случае беды со шлангами вовремя добраться до спасительного дома.

Жизненные условия в доме-шаре были настолько необычны, что оказалось невозможным даже зажечь спичку. Для людей, стремящихся бросить курить, подводный дом на глубине ста метров — идеальное место. Здесь вообще невозможно предаться этой вредной привычке. В гелии фосфорная головка сгорает мгновенно, но… без пламени. Если вы прикуриваете от электроплитки, сигарета все равно гаснет. Из-за высокой теплопроводности гелия табак не может сохранить тепло, достаточное для горения.

Что и говорить, приготовление обеда в подводном «отеле» — задача не из простых. Впрочем, океанавты, зная, что их ожидает, заранее взяли с собой уже готовую провизию — в замороженном виде. Перед едой ее медленно размораживали в течение восемнадцати часов. Конечно, было припасено немало различных консервов. Не подумайте, что обитатели «Преконтинента-три» обрекли себя на сухой паек. Электрические кофеварки с реостатами готовили горячий ароматный кофе, закипающий при ста семидесяти градусах! Но, конечно, о тех кухонных удобствах, какие были у Клода Весли и Альбера Фалько и у жителей «подводной деревни» в Красном море, пока оставалось только мечтать… А в общем в доме на дне все шло как нельзя лучше.

Чуткие приборы следили за климатом на подводной станции, регистрируя малейшие колебания давления, температуры, влажности. Доктора Шуто и Аквадро во время тренировки на «глубине» ста тридцати метров мерзли и стучали зубами от холода при температуре двадцать пять градусов. Для подводного дома нормальной считалась температура тридцать градусов.

Выходя в открытое море, океанавты, помимо гидрокостюма, надевали жилеты, подбитые стекловатой.

Здоровье океанавтов, как и космических их братьев, контролировали радиоэлектронные датчики-щупы. Изучался состав крови, обмен веществ, работа сердца, почек, легких, слухового аппарата. Кроме того, был составлен вопросник, включающий пятьдесят пять пунктов, на которые требовалось ответить каждому из членов экипажа «Преконтинента-три».

Хорошее самочувствие океанавтов во многом зависело от состава коктейля, которым они дышали. Дыхательная смесь содержала всего лишь два процента кислорода. Однако каждый глоток этого синтетического концентрата, сжатого под высоким давлением, был не менее «калорийным», чем обычный воздух с его двадцатью одним процентом O₂.

Как уже говорилось, вся информация со дна моря поступала в координационный центр и расшифровывалась на электронно-счетной машине. Те, кто оставался наверху, в любое время знали о самочувствии своих подопечных.

Однако ни сами обитатели подводного дома, ни наблюдавшие за ними с борта «Калипсо» не заметили опасных отступлений от нормы.

Продолжительная командировка в царство Нептуна оказалась не только возможной, но и вполне безвредной для здоровья человека — в этом могли убедиться даже самые недоверчивые из тех, кто сомневался в успехе экспедиции.

…Два десятилетия назад в прибрежных водах Каспия по соседству с дебрями нефтепромысловых вышек Апшерона возник и вскоре буйно разросся железобетонный лес — нефтебуровые на сваях. С тех пор далеко шагнули в море, противостоя штормам, ажурные сооружения добытчиков «черного золота».