Особняком в череде разнообразных дел, которыми занимался профессор Барченко, была одна весьма экзотическая экспедиция, снаряженная в середине двадцатых годов и профинансированная «учреждением» Глеба Ивановича Бокия. Секретному сотруднику ОГПУ Валеро-Грачеву, который под видом странствующего ламы в Тибете собирал информацию о деятельности англичан в том регионе, было поручено собрать все имеющиеся сведения о так называемом «снежном человеке» и, если удастся, поймать его. Все инструкции для предстоящего мероприятия разработал Александр Васильевич: у него была продолжительная встреча с «ламой» Валеро-Грачевым, когда тот ненадолго появился в Москве; на этой встрече присутствовал и Бокий, который полностью верил «своему гению», хотя до конца не мог понять, зачем им нужен «снежный человек». Когда Валеро-Грачев ушел, на следующий день намереваясь опять отправиться в Тибет, снабженный инструкциями, деньгами, получив в свое подчинение еще трех «паломников-лам», членов экспедиции, Глеб Иванович, уже в который раз, спросил:
— И все-таки, Александр Васильевич, так вы мне и не растолковали внятно: какой прок нам в «снежном человеке»? «Есть определенный научный интерес», «может быть, в этом существе скрыто нечто…» — вот что я слышу от вас. — Начальник спецотдела усмехнулся. — Не кажется ли вам, что вы пользуетесь моим расположением к вашей персоне?
— Не понял, Глеб Иванович. В каком смысле? — Я не могу вам ни в чем отказать. Профессор Барченко смутился. Кашлянув в кулак, он сказал:
— Отвечаю более внятно на ваш вопрос: «снежный человек» каким-то образом связан с Шамбалой.
— Каким?
— Не знаю… Но интуиция подсказывает: связан. Если Валеро-Грачев привезет нам живого «снежного человека»!.. Все откроется!
— Будем надеяться на успех, Александр Васильевич. Через две недели после этого разговора нелегал Валеро-Грачев— все так же под видом ламы — был уже в Тибете и вместе с тремя «странствующими монахами», членами секретной экспедиции, совершал утомительный переход по горным тропам между монастырями Биндо и Сэра. Это были малодоступные места Центрального Тибета — обиталище того, кого страстно желал увидеть живым профессор Барченко. Местные жители и монахи монастырей знали о существовании ми-гё (так на местном наречии называли «снежного человека»). Они утверждали, что при встрече ми-гё дико воет, но на людей не нападает. Один знахарь сообщил Валеро-Грачеву о том, что жир и желчь «снежного человека» используют в тибетской медицине.
В одном из своих зашифрованных донесений, которые с нарочным доставлялись в Москву, «странствующий лама» сообщил: «Тут описывали дикого человека как существо темно-коричневого цвета, сутуловатое, питающееся птицами и корнями растений. Говорили, что он забирается высоко в горы, что он очень силен, хотя ростом примерно со среднего человека. Встречались и очевидцы, которые находили трупы ми-гё, утонувшие в горных реках. Нельзя сказать, что ми-гё встречается в Тибете на каждом шагу. Тем не менее почти каждый монах сталкивался в течение жизни с ним хотя бы один-два раза. Обычно такие встречи происходили в моменты, когда ламы сидят тихо, без движений, углубившись в молитву». http://punjab.narod.ru/
Последняя фраза в этом донесении, обнаруженном в следственном деле А. В. Барченко, подчеркнута красным карандашом, а на полях — написано: «М. б. — ключ?» -
Вернувшись из экспедиции в Москву, агент Валеро-Грачев привез несколько старых скальпов ми-гё и составил подробный доклад о своих наблюдениях. В частности, он писал, что в одном монастыре он договорился с монахами о том, что доставит туда специальную железную клетку с разнообразными приманками для ми-гё, и они все вместе займутся охотой. Монахи согласились, но сказали, что надо получить разрешение на такую охоту в Лхасе, у самого Далай-ламы. Из Лхасы пришел строжайший запрет на ловлю «снежного человека».
Так и не сбылась мечта Александра Васильевича Барченко встретиться со «снежным человеком» и вступить с ним в контакт для прояснения Истины. Он не знал, что в своем интуитивном прозрении был рядом с Ней. Если бы у нашего мистического ученого была в ту пору возможность встретиться с маэстро Гурджиевым, проживавшим тогда под Парижем, в Фонтенбло! Он бы узнал от Георгия Ивановича, что «снежные люди», или йети, или ми-гё — стражи башен — врат в подземелье Шамбалы-Агарти, которых в Тибете три…
В тридцатые годы при аресте Валеро-Грачева, который, конечно же, оказался «английским шпионом», была среди прочих «улик» изъята записная книжка с номерами телефонов. Против номера Александра Васильевича стояли три восклицательных знака.
Среди прочих поручений, полученных профессором Барченко от начальника спецотдела, было одно важное и ответственное, которое приближало членов «Единого трудового братства» к заветной цели — организации собственной экспедиции в Тибет на поиски Шамбалы.
С 1921 года в кулуарах Коминтерна муссировалась идея создания еще одного Интернационала, который объединил бы на базе борьбы с колониализмом все мистические конспиративные общества Азии и Африки. Началась подготовка большой операции по привлечению на сторону Советского Союза различных оккультных организаций Востока.
Выполняя задание руководства ОГПУ, прежде всего Дзержинского и Бокия, профессор Барченко составил проект воззвания Коминтерна к мистическим сектам и объединениям Востока: к хасидам, суфийским и дервишским орденам Саади Накшбенди, Халиди, к тибетским и монгольским ламам. Но особые надежды возлагались на мусульманскую секту исламистов и ее лидера Ага-хана, который был одной из наиболее влиятельных фигур во Всеиндийской лиге мусульман: привлечение его на сторону «революционных сил современности» могло иметь большие перспективы в борьбе с Англией в восточном регионе.
Кстати! В это время в ОГПУ и спецотделе, и об этом не был поставлен в известность Барченко, был в «игре» с Ага-ханом задействован Николай Константинович Рерих. Пока без комментариев (скоро, дамы и господа, нам предстоит погрузиться в перипетии судьбы и дела нашего главного героя) следует лишь упомянуть: по разработке Бокия еще летом 1923 года знаменитый русский живописец провел ряд консультаций с Ага-ханом в Париже, которые затем продолжались в декабре того же года во время недолгого пребывания Рериха в Бомбее — Николай Константинович тайно посетил резиденцию Ага-хана в Пуне. Переговоры конкретных результатов не дали. Для нас важен сам факт этих встреч. Разве у вас не возникает вопрос: «Как это прикажете понимать? Всемирно известный русский художник, мыслитель и философ, находящийся в эмиграции — и действует по заданию ОГПУ?..» Потерпите немного — мы найдем ответ на этот роковой для судьбы Рериха вопрос.
Такова в разных аспектах была деятельность профессора Барченко в нейроэнергетической лаборатории и «учреждении» Глеба Ивановича Бокия. Но уже с середины 1924 года без отрыва от всей этой многоплановой деятельности члены «Единого трудового братства» — Бокий, Барченко, Гоппиус, еще несколько посвященных из спецотдела — начали секретную подготовку проекта экспедиции в Тибет с единственной целью: достичь Шамбалы. Его главным вдохновителем был Александр Васильевич, и первое, что он сделал, это разработал подробный маршрут следования экспедиции, которая должна была отправиться в дальний путь под видом странствующих монахов-паломников. Итак, предположительно начало выступления экспедиции намечалось на конец лета 1925 года — «паломники» в поисках «истинной веры» выйдут из района Рушан, расположенного на территории советского Памира, преодолеют горные кряжи Гиндукуша в Афганистане, пройдут через китайскую провинцию Синьцзян и попытаются выйти в заповедное место, находящееся в одном из каньонов Гималаев, где, по заверениям Барченко, скрывается мифическая страна Шамбала.
Руководителем секретного каравана спецотдела и «Единого трудового братства» был утвержден товарищ Барченко.
Наступило время вывести подготовку экспедиции из подполья и придать ей официальный статус. Первый, кто горячо поддержал заговорщиков, был Дзержинский: его захватила идея обладания «секретной наукой» Шамбалы, в существование которой Феликс Эдмундович — как это ни парадоксально! — сразу поверил. С ним Бокий быстро решил вопрос о финансировании экспедиции из фондов СНХ, «хозяином» которого, как известно, по совместительству с ОГПУ был «железный Феликс». На экспедицию спецотдела в Тибет было выделено 100 000 золотых рублей (600 тысяч долларов по тогдашнему курсу).
