Волшебник сделал несколько пассов руками, и одна из дверей с надписью «Экзамен на профпригодность» нехотя приоткрылась. Все осторожно приникли к узкой щелочке.

Игральные карты, шелестя и перемигиваясь, перелетали из ладони в ладонь.

– Тяни билет.

Студент, зажмурившись и поминутно сплевывая через оба плеча, осторожно придвинул дрожащую руку. Секунда – и веселый шут уже скалился с карты, позвякивая бубенцами и показывая язык.

– Не угадал, даю еще попытку.

Карты завертелись бешеной каруселью вокруг головы несчастного, постепенно замедляя ход, пока тот отчаянно и наугад тыкал пальцами, как зажиточный крестьянин, впервые выбравшийся на ярмарку. Наконец, решившись, схватился за одну и в ужасе отпрянул изогнувшись, небольшой, но свирепого вида крокодил вознамерился позавтракать его запястьем и теперь разочарованно пощелкивал зубами.

– Это экзамен на магическую науку, не тест на везение! К сдаче не допущен, придешь в следующий раз.

Профессор Ээлк, принимавший экзамен, с досадой взвился под потолок и, уставившись оттуда на трясущихся абитуриентов, продолжил свою мысль:

– Когда вам суждено будет выйти, закончив Школу, в людской мир, вы должны быть готовы к любым сюрпризам. Запомните, вы будете принадлежать к привилегированной касте – магам. Надменные короли и финансовые воротилы, искушенные красавицы и маститые поэты – все они с радостью будут привечать вас, не гнушаясь обществом скромного чародея. Но еще чаще они сами ищут нашего брата, потому что всем им однажды становится нужна магическая помощь. И когда надеяться больше не на кого, появляется маг – последний носитель чудес в нашем мире. Успех – и все блага на короткий миг будут у ваших ног. Но помните, нет ничего страшнее несбывшихся надежд. Чем больше разочарование, тем сильнее ненависть. Поэтому не удивляйтесь гостеприимству – вам за него придется расплатиться, не противьтесь просьбам – для кого-то это последний шанс, и не ожидайте чудес – их ждут от вас. И приготовьтесь поровну делить тяготы великолепия дворцов с философским спокойствием выгребной ямы.

… Друзья еще немного тайком понаблюдали за процессом сдачи экзамена.

– Профессор, но ведь в этом свитке нет ни единого понятного слова, только значки и закорючки?

– Цивилизация, что создала эту письменность, давно исчезла и забыта. Никто не знает их языка, это может оказаться кулинарный рецепт или долговая расписка.

– Но так нечестно, текст нельзя расшифровать без дополнительной информации и подсказок, тем более за столь короткое время, даже магия на такое не способна!

Аэлт не удержался и тихонько прошипел на ухо Зару:

– Почему же нельзя, ведь если нет знающих правильный ответ, кто докажет, что твой – неправильный? В Школе даже негласно хранится коллекция лучших переводов.

Небольшой взрыв – и вошедший студент оказался укутанным с ног до головы мелко исписанной бумажной лентой, словно мумия бинтами. Сработало противошпаргалочное заклинание, дипломный проект одного из бывших выпускников, чье имя мстительная студенческая братия упоминает исключительно в бранной речи.

– Если сможешь ответить, экзамен сдан.

– Я что-то недопонял, он ведь ничего не спросил? – не вытерпел Урчи.

– Балда, он же наложил заклинание молчания! Неважно, что ответить, главное вообще заговорить (кстати, проверенный метод, помогает при сдаче любых экзаменов).

– Здравствуйте, профессор, я прекрасно подготовился и знаю ответы на все вопросы экзамена.

– Вы его уже провалили. Удачи в следующий раз.

– Но почему?

– Экзамен готовит вас к реальной жизни, а в ней не встречается задач, ответы на которые известны заранее.

С трудом оторвавшись от увлекательного зрелища (и отметив, что им так и не удалось увидеть успешной сдачи выпускного экзамена), юные маги заглянули в следующую дверь… Будто гигантская шахматная доска лежала перед ними, переливаясь разноцветными квадратами.

В одном из них миниатюрный караван брел через бескрайнюю пустыню к еле заметному оазису, и верблюд, несший двойную ношу, летел к нему быстрее прочих. В другом две армии, кажущиеся игрушечными на просторах карты, сражались за свою судьбу, и все выше взмывался стяг с развевающимся грифоном.

То их внимание привлек ежегодный рыцарский турнир, собравший весь цвет королевства и шепчущих магов, сидевших в разных концах ристалища и поддерживающих каждый своего чемпиона.

Возник спасительный маяк, уводящий от гибельных скал, и маг, наколдовывающий немеркнущий огонь, пробивающий тьму.

Потом появилась восторженная толпа, следующая за фанатичным чудотворцем, и легкомысленный маг, скромно стоящий в стороне и помогающий чудесам своими заклинаниями.

Карта материка пульсировала всеми цветами: багрянец и пурпур, лазурь и червлень, зелень и чернь. Каждый квадратик имел свой индивидуальный оттенок – от пепельно-серебристого до карминно-алого. Почти незаметно глазу, они изменялись, будто подчиняясь неизвестному закону.

– Это вторая миссия Школы, – пояснил Эмрал, – куда менее известная непосвященным, – мы призваны следить за балансом магии в мире. Иногда мы рекомендуем магам посетить те или иные области, если кажется, что там может понадобиться помощь. Наш мир все еще напоминает неоперившегося птенца, и только магия способна служить ему должной опорой.

Перед третьей дверью Эмрал на секунду замер, а затем признался:

– Те, кто разочаровываются в магической науке и решают покинуть Школу, так и не став чародеями, навсегда забывают то, чему их здесь учили. Но магическая аура, пусть и не ощутимая для них самих, всегда будет сопровождать их на жизненном пути.

Он распахнул дверь, и по струящейся дымке поплыли картины чужой жизни.

Штурман торгового судна, сотни раз проходивший знакомый маршрут, неожиданно решает срезать путь и ночью пройти изобилующим рифами проливом, что отделяет остров от материка. Капитан сдержан и необычайно молчалив, матросы снуют по палубе с факелами и шестами, на всякий случай готовятся бочки с оливковым маслом, впередсмотрящий сорвал голос и изо всех сил стучит по мачте, пытаясь привлечь внимание.

Только через неделю они узнают о шторме, разыгравшемся с внешней стороны острова и унесшем многие жизни, а для них обернувшимся свежим попутным ветерком.

Пожилая, но крепкая и уверенная женщина, пользующаяся непререкаемым авторитетом в своей деревне. Она точна и практична, сентиментальность в крестьянском труде – подспорье невеликое. И купленный однажды иноземный цветок, посаженный ею в своем огороде, а через год уже растущий на обочине всех тропинок в деревне, рассматривается жителями как безобидное чудачество, да и она сама не сможет объяснить, почему он ей так приглянулся.

А то, что пришедший в страну через несколько лет чумовой мор чудом обошел их крохотную деревеньку, селяне объясняют тем, что деревня слишком мала, и болезнь ее просто не заметила.

Маленькая девчушка безутешно рыдает над разбитой незамысловатой глиняной игрушкой. Молодой человек отделяется от веселой толпы. Он подмигивает ей, подхватывает на руки, и уже они вместе торопятся, чтобы успеть к началу кукольного спектакля, что вот-вот развернется на импровизированной сцене городской площади. И девчушка будет улыбаться, а в конце ей подарят одну из кукол.

И какое им дело до гонца, спешащего с секретным донесением, что через несколько минут будет мчаться по этой узкой улочке, не разбирая дороги, – когда уже начнется театральное представление.

Пока все обдумывали увиденное и пытались понять, зачем волшебнику понадобилось показать им именно эти сцены, Урчи остановился перед наглухо забитой досками дверью, которая едва ощутимо подрагивала. Неожиданно раздался негромкий треск и мгновением позже – хлопок, его отбросило в сторону прежде, чем Эмрал успел прокричать запечатывающее заклинание.

Урчи рассеянно потирал полученный ожог и с возрастающим интересом рассматривал то, что его обожгло, – дымящийся шарик, как будто состоящий из двух половинок – в одной неистовствовал огненный смерч, в то время как в другой таилось леденящее спокойствие снежной метели.