В ответ монах цитирует почти идентичный отрывок из Фомы Аквинского и спрашивает собеседника, почему тот отдает предпочтение язычнику, а не христианину. Франческо хвалит итальянского теолога, но указывает, что тот многое заимствовал у грека. Савонарола теряет терпение и приводит строки из Павла: «…погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну».
Франческо слушает его с ужасом, но все же спрашивает монаха, почему тот не принимает искусство и науку, почему стремится уничтожить и то и другое. Он утверждает, что они должны объединиться против греха, что вера — это источник правды и красоты, что им не обязательно быть врагами. Савонарола не согласен. Правда и красота — всего лишь служанки веры. Когда они выходят за пределы этой роли, то гордыня и стяжательство вводят людей в грех.
«Меня не переубедить, — говорит Савонарола. — В книгах и картинах зла больше, чем во всем прочем, что подлежит сожжению. Карты и кости отвлекают лишь глупцов, тогда как ваша „мудрость“ вводит в соблазн сильных мира сего. Знатнейшие семьи этого города соперничают за право покровительствовать вам. Ваши философы влияют на поэтов, чьи стихи читают во всех домах. Своими идеями вы отравляете художников, а их картины висят во дворцах принцев, и их фрески присутствуют на стенах и потолках каждой церкви. Вас слушают герцоги и короли, которых окружают ваши сторонники. Государственные мужи обращаются за советом и руководством к астрологам и инженерам, которые в долгу перед вами, потому что ваши ученые переводят для них книги. Нет, я не позволю, чтобы гордыня и жажда стяжательства правили Флоренцией. Правда и красота — ложные идолы, вводящие людей в скверну».
Понимая, что договориться не удастся, что их позиции непримиримы, Франческо поднимается, но, прежде чем уйти, поворачивается к Савонароле и, поддавшись гневу, бросает такие слова: «Если вы не исполните мои требования, я покажу всему миру, что вы безумец, а не пророк. Я буду спасать книги до тех пор, пока огонь не уничтожит меня, и моя кровь будет на ваших руках. И тогда мир обратится против вас».
Он идет к двери и вдруг слышит, как Савонарола говорит: «Мне уже не измениться, но если вы готовы умереть за свои убеждения, то примите мое почтение и позвольте относиться к вам, как к сыну. Всякое истинное в глазах Господа дело возродится, и каждый мученик за святое дело восстанет из праха и будет вознесен на небеса. Я не желаю смерти человеку ваших убеждений, но те, кого вы представляете, те, кому принадлежит то, что вы пытаетесь спасти, движимы лишь жадностью и тщеславием. Они никогда добровольно не подчинятся воле Господа. Промысел Божий проявляется иногда в том, что для испытания крепости веры в жертву приносятся невинные, как, может быть, происходит сейчас».
Франческо собирается возразить, сказать, что знание и красота не должны приноситься в жертву ради спасения испорченных пороком душ, но вспоминает о предавших его Родриго и Донато и вдруг сознает, что Савонарола прав, что тщеславие и жадность поразили даже некоторых из гуманистов. Проповедник просит его покинуть монастырь, потому что монахам еще нужно подготовиться к церемонии, и Франческо уходит.
Возвратившись к друзьям, он передает им суть разговора с Савонаролой. На следующий день все четверо, Колонна и Терраньи, Маттео и Чезаре, идут на Пьяцца делла Синьория и начинают, как и обещал Франческо, вытаскивать из пирамиды книги и картины. Терраньи стоит чуть поодаль и записывает все, что происходит. Помощники Савонаролы в растерянности, однако он не останавливает приготовления. Франческо и братья переносят книги и складывают их на безопасном расстоянии. Наконец все готово, и монах приказывает поджечь пирамиду и предупреждает троих смельчаков об опасности. Но они не слушают его.
К этому времени на площади уже собрался весь город. Толпа шумит, предвкушая забаву. Пламя охватывает основание пирамиды и бежит вверх. Франческо и братья продолжают спасать книги и полотна. Чтобы не вдыхать дым, они перевязывают лица платками. На руках у них рукавицы, но это слабая защита от огня. Одежда начинает дымиться, копоть ложится на щеки и лоб, дым ест глаза. Они понимают, что смерть близка, но, как пишет архитектор, их поддерживает сила мученичества.
Кучка унесенных из пирамиды книг становится все больше, и тогда Савонарола приказывает одному из монахов взять тележку и вернуть спасенные вещи на место. Вскоре все, что было отнято у пламени, оказывается возвращенным ему. Маттео и Чезаре уже не обращают внимания на картины, потому что полотна безнадежно испорчены, и выхватывают из огня лишь книги. Один из братьев в отчаянии обращается к Богу.
Надежды спасти хоть что-то уже нет. Все гибнет. Труд троих смельчаков не дает никаких плодов. Монах с тележкой за один раз перевозит к пирамиде столько книг, сколько им удается вынести втроем за две или три ходки. Зрители постепенно замолкают. Утихают крики. Прекращается свист. Те, кто только что называли Франческо глупцом, со страхом наблюдают за происходящим. Трое мужчин не сдаются. Они роются в пепле, суют руки в огонь, порой исчезают в клубах дыма. Пламя ревет. Люди начинают задыхаться. На их руках и лицах, отмечает Терраньи, уже видны красные пятна ожогов.
Первым силы покидают самого молодого, Маттео, который падает лицом на угли. Чезаре останавливается, чтобы помочь брату, но Франческо оттаскивает его в сторону. Маттео лежит неподвижно. Огонь лижет его одежду. Чезаре все же возвращается к брату, но в этот момент пирамида рушится и погребает под собой обоих. Поняв, что остался один, Франческо опускается на колени.
Толпа уже считает его мертвым, но он заставляет себя подняться. В последний раз Франческо подходит к огню, берет две пригоршни пепла и, пошатываясь, идет к Савонароле. Один из монахов преграждает ему путь, однако он и не пытается приблизиться к проповеднику. Подняв руки, Франческо разжимает пальцы, и пепел просыпается на землю. «Inde ferunt, totidem qui vivere debeat annos, corpore de patrio parvum phoenica renasci», — говорит он. Это из Овидия. «Маленький феникс возродится из тела отца и проживет то же число лет». После этих слов Франческо падает к ногам Савонаролы и умирает.
Рассказ Терраньи заканчивается описанием похорон Колонны. Семьи умерших и друзья-гуманисты устроили почти императорскую церемонию. И как мы уже знаем, их жертва не стала напрасной. В течение нескольких недель в настроении флорентийцев произошел перелом. Общественное мнение повернулось против Савонаролы. Город устал от его крайностей, мрачных предсказаний и страха. Враги распространяли о нем самые разные порочащие слухи, желая ускорить падение ненавистного проповедника. Папа Александр обвинил его в ложных пророчествах и запретил выступать с проповедями. Противники Савонаролы во Флоренции схватили его, предали суду и приговорили к смерти. Двадцать третьего мая, через три месяца после смерти Франческо, на Пьяцца делла Синьория воздвигли эшафот. Савонаролу и двух его соратников повесили, после чего их тела были сожжены.
— А что случилось с Терраньи?
— Мы знаем только, что он выполнил обещание, данное Колонне. В следующем, 1499 году «Гипнеротомахия» вышла в свет из типографии Альда.
Я поднимаюсь со стула, слишком взволнованный, чтобы сидеть.
— С тех пор каждый, кто брался за разгадку тайны книги, пытался сделать это с помощью современных ему средств. — Пол откидывается на спинку стула и переводит дыхание. — До нас.
Он умолкает, исчерпав себя. Из коридора, приглушенные дверью, доносятся неспешные шаги. Я смотрю на Пола и постепенно возвращаюсь в сегодняшнюю реальность, оставляя Савонаролу и Франческо Колонну на книжной полке памяти. Но между двумя разделенными столетиями мирами уже нет прежней пропасти. Глядя на Пола, я вдруг сознаю, что он стал лигатурой, связавшей время воедино, соединившей прошлое и настоящее.
— Невероятно…
Жаль, что здесь нет моего отца. И Ричарда Кэрри. И Макби. Всех, кто знал об этой книге и кто пожертвовал чем-то, чтобы разгадать ее секрет. То, что сделал Пол, — подарок им всем.
