Судя по дипломатичности ответа, Чарли все же успел почувствовать, что забрел куда-то не туда.
— Какую возможность? — не отступает Кэти.
Друга надо выручать, надо найти более изящное или хотя бы менее грубое выражение того, что именуется «пьяной обнаженкой», но мысли разлетелись, точно стая голубей, и в голове у меня только дерьмо да перья.
— Ну, сбросить одежду раз в четыре года, — бормочет Чарли.
Кэти медленно обводит нас взглядом. Приняв к рассмотрению факты — «туннельный» наряд Чарли и мои извлеченные со дна ящика брюки и рубашку, она выносит безжалостный приговор:
— Ну, тогда мы недалеко ушли друг от друга. Потому что среди моих знакомых нет выпускников, которые упустили бы возможность переодеться раз в четыре года.
Я с трудом подавляю желание разгладить складки на рубашке. Хотя бы пальцами.
Чарли, сделав свое дело, отворачивается к столу.
— Вы, парни, просто очаровашки, — говорит Кэти с принужденной улыбкой и, пытаясь исправить положение, ерошит мне волосы.
В этот самый момент к нам подходит Джил в сопровождении девушки, которая крепко держит его за руку. Судя по растерянному выражению на его лице, это и есть та самая Келли.
— Том, ты ведь знаком с Келли Даннер?
Прежде чем я успеваю ответить отрицательно, лицо Келли искажает гримаса злости. Ее взгляд направлен куда-то в угол двора.
— Идиоты, — бормочет она, отбрасывая бумажный стаканчик. — Я так и знала, что они не пропустят такой день.
Мы все поворачиваемся. На площадь, выстроившись в колонну, входят люди, облаченные в туники и тоги. Чарли восторженно ухает и выходит вперед, чтобы рассмотреть их получше.
— Скажите, чтобы убирались, — требует Кэти, обращаясь ко всем сразу, а значит, ни к кому.
Группа достигает середины двора, и становится ясно, что это именно то, чего боялась Келли: хохма. На каждой тоге нарисованы два ряда букв, и хотя буквы нижнего мне разобрать не удается, верхние выступают вполне отчетливо: «ТД».
«ТД» — не что иное, как общеизвестная аббревиатура «Тигрового двора», третьего по старшинству клуба в Принстоне и единственного в кампусе места, где сумасшедшим домом управляют придурки. Между «ТД» и «Плющом» давно идет непримиримое соперничество, и сейчас «ТД» представляется прекрасный случай сыграть шутку со своими почтенными противниками.
Кто-то смеется, но я пока еще не вижу, в чем дело. Шутники ловко замаскировались, повязав длинные бороды и надев на головы парики. Двор быстро заполняется студентами, привлеченными необычным зрелищем.
Люди в туниках и тогах выстраиваются в длинную шеренгу. Теперь уже и я различаю буквы нижнего ряда. На груди у каждого написано имя. Самый высокий, в середине, — Иисус. По обе стороны от него, справа и слева, — двенадцать апостолов.
Смех и приветственные крики становятся громче.
Келли сжимает зубы. По выражению лица Джила трудно определить, старается ли он подавить улыбку, чтобы не обидеть свою спутницу, или же пытается сделать вид, что ему весело, хотя это не так.
Парень с именем Иисуса на тоге выступает вперед и поднимает руки, призывая публику к тишине. Добившись желаемого эффекта, он отступает в сторону и произносит какую-то команду. Шеренга распадается и перестраивается, изображая хор. «Иисус» вытаскивает из-под тоги дудку и дует в нее, извлекая одну-единственную ноту. Первый ряд подхватывает ее. Второй и третий вступают почти сразу же. И наконец, когда два первых ряда уже теряют дыхание, к ним присоединяется последний.
Зрители, по достоинству оценившие вступление, награждают артистов аплодисментами и свистом.
— Отличная тога! — кричит кто-то из-под соседнего навеса.
«Иисус» поворачивает голову в направлении крикуна, поднимает бровь и продолжает дирижировать. Наконец, трижды махнув дирижерской палочкой, он театральным жестом раскидывает руки, и хор разражается песней на мелодию «Боевого гимна республики». Голоса поющих разносятся по двору.
Историю о колледже поведать мы пришли,
В подвале гроздья гнева забродили,
Так что уж извините, немного мы пьяны.
В конце концов, мы вам не кто-то там,
А друзья назаретянина, и, если бы не он,
Ловить бы нам всем рыбку в Галилее.
Иисус — обычный галилейский парень,
Вот только был при нем Святой Грааль,
А значит, в Гарвард или Йель ему дороги нет.
Слава, слава, убедил его Господь
Пойти в Принстон — верный ход.
На первое — религия, на второе — история.
Явился в кампус наш юнец,
И сразу все увидели — вот это молодец,
А он возьми и запишись в «ТД»,
От зависти чтоб все позеленели.
Двое «апостолов» из первого ряда делают шаг вперед. Первый разворачивает свиток, на котором написано «Плющ»; второй — такой же свиток, но со словом «Колледж». Поводив носами и с важным видом пройдясь перед «Иисусом», они продолжают петь:
В одном — евреев не берем,
В другом — нам плотники не нужны.
Куда ж идти бедняге, как не к нам в «ТД»?
Келли сжимает кулаки.
«Апостолы» снова выстраиваются в шеренгу и, взявшись за руки, начинают скакать, ловко задирая ноги.
Иисусу слава, слава, он к нам пришел давно,
Поможет с выпуском он нам
И воду превратит в вино.
С этими словами они поворачиваются, задирают тоги и являют зрителям голые ляжки, на каждой из которых начертана одна буква. Все вместе они складываются в заключительное послание:
С ПАСХОЙ ВСЕХ — «ТИГРОВЫЙ ДВОР»
Зрители отвечают шумной комбинацией из аплодисментов, смеха и неодобрительного шиканья. В тот самый момент, когда «апостолы» во главе с «Иисусом», опустив тоги, готовятся уйти, откуда-то сверху доносится громкий треск и вслед за ним звук бьющегося стекла.
Головы поворачиваются в направлении шума. В одном из окон верхнего этажа здания исторического отделения вспыхивает и тут же гаснет свет. Трещит дерево. В окне заметно какое-то движение.
«Апостолы» из «ТД» восторженно кричат.
— Что происходит? — спрашиваю я.
За разбитым стеклом видна фигура человека.
— Это уже не смешно, — раздраженно бросает Келли, адресуя упрек оказавшемуся неподалеку от нас «Иисусу».
Тот только презрительно фыркает.
— Что он делает? — громко вопрошает Келли, указывая на окно.
«Иисус» отвечает почти мгновенно:
— По-моему, собирается пописать. — Он хихикает и добавляет: — Прямо оттуда.
Келли бросается к нему:
— Что тут, черт возьми, происходит?
Фигура в окне появляется и снова исчезает. Двигается она как-то неестественно, рывками. В какой-то момент человек хватается за раму, но опять пропадает.
— Кажется, он там не один, — говорит Чарли.
Внезапно в окне появляется весь человек. Он отступает к окну спиной и почти прижимается к раме.
— Парень собирается обмочить нас, — повторяет понравившуюся ему мысль «Иисус».
Сгрудившиеся в кучку «апостолы» начинают громко скандировать:
— Пры-гай! Пры-гай!
Келли поворачивается к ним:
— Заткнитесь, черт бы вас побрал! Идите и снимите его!
В окне опять никого.
— Не думаю, что парень из «ТД», — озабоченно говорит Джил. — По-моему, это кто-то из «олимпийцев».
— Он же одет, — возражаю я, вглядываясь в темный прямоугольник окна.
