– Только не говори мне, – сказал он, заметив коробку. – Один тортик для Пита Гиггса.

– Да, пожалуйста, – ответил я. – Если не возражаете.

– Тебя Джордж подрядил за себя развозить, да?

– Ну, сегодня утром я доставил примерно дюжину.

– Я не уловил, – сказал Осгуд. – А эту лучше спрячь вот здесь, внизу. Я слыхал, тут Несбитт шастает.

– Несбитт? – забеспокоился я. – А его как в эти края занесло?

– Поди угадай. Никто вообще не знает, как у него мозги работают. Иногда мы его месяцами не видим, а потом он вдруг решает нанести визит. Похоже, он тут как-то нагрянул в «Колокольню» без предупреждения. И восемь часов просидел в диспетчерской. Ни слова не сказал.

– Надеюсь, сюда он не нагрянет.

– Я тоже надеюсь, – сказал Осгуд. – Поверь мне, я тоже на это надеюсь.

Я поставил тортик ему под стол, сказал спасибо и вернулся на рампу, где Лен с Джонатаном были увлечены беседой.

– Надеюсь, ты подаешь ему хороший пример, – сказал Лен, когда я подошел. – Наставляешь на единственный истинный путь.

– Стараюсь как могу, – ответил я.

– Это хорошо. Мы же не хотим, чтобы он прибился к другой сфере влияния.

Одного взгляда на Джонатана хватило, чтобы осознать: он ни малейшего понятия не имеет, о чем говорил ему Лен. Тем не менее я не стал все это растолковывать – через некоторое время сам во всем разберется. В то же время я понял, что Лен стал относиться ко мне как к союзнику в том крестовом походе, который он начал, а именно – борьбе за сохранение «полного» восьмичасового рабочего дня.

Тут я должен сказать: точку зрения Лена я разделял. Успех Схемы превыше всего прочего зависел от видимости. Схема была популярна, ибо люди каждый день видели, как она работает. Когда «УниФур» проезжал мимо, наблюдатели вспоминали, что в этот миг по всей стране мужчины и женщины заняты доходным делом. Восемь часов работы за восьмичасовую плату: такова сделка, и все признавали, что она справедлива. Лена же беспокоило, что мягкотелое начальство отпускает пораньше все больше и больше подчиненных. Он видел в этом угрозу для общественной поддержки Схемы и, очевидно, считал, что я с ним согласен. Разумеется, в принципе я и был согласен, но, сказать по правде, мне самому время от времени нравились «ранние увольнительные», как мы их называли. Приятный сюрприз – в тот день, когда все спокойно, прийти домой в четыре. Или даже в половине четвертого. Я, конечно, не принимал такие причуды как данность, но и вовсе отказываться от них не желал. Что же до намека Лена на «другую сферу влияния», то он предположительно имел в виду Чарли Грина и ему подобных. Это правда – Чарли иногда злоупотреблял, особенно если вблизи оказывались рохли вроде Гослинга. Но в общем и целом я оставался в убеждении, что страхи Лена беспочвенны.

Наверняка я знал одно: нам с Джонатаном ранняя увольнительная сегодня не светит. У нас на борту с пятницы еще оставалась тележка с поддоном, ее следовало доставить в «Веселый парк», так что последнего путешествия не избежать. Лен выгрузил три поддона, которые мы привезли из «Ватного города», я задвинул дверь и накинул защелку. Перед самым выездом я заметил, как Лен хлопнул Джонатана по спине.

– Очень важное место этот «Веселый парк», – сказал я, когда мы миновали центральные ворота. – Центр деятельности всего региона. Через него проходят все «УниФуры» отовсюду.

– Как же вышло, что мы туда везем одну тележку? – поинтересовался Джонатан.

– Хороший вопрос, – ответил я. – Да, в последнее время там затишье, но это ничего не значит. Иногда весь день тебя загружают по самую крышу – все зависит от того, что поступает из разных депо. А когда все вот так, мы просто этим пользуемся.

– Так мы, значит, не ездим все время порожняком?

– О нет. Совсем напротив.

На самом деле замечание Джонатана было не так далеко от истины, как я сделал вид. Если вдуматься, последний раз в «Веселом парке» я был в прошлый вторник, да и то, насколько помнится, мы привезли туда всего один полноценный ящик. А до того – лишь случайные поддоны несколько месяцев подряд, а то и дольше. И тут меня осенило: несмотря на репутацию основного компонента в бесперебойной работе Схемы, ежедневная рабочая нагрузка в «Веселом парке» была незначительна – особенно по сравнению с депо «Долгий плес» или «Блэквелл». Подозрения подтвердились, когда через полчаса мы прибыли туда и въехали в ворота. Несмотря на четыре «УниФура», которых мы обогнали на подъездной дороге, и дюжину или около того у погрузочной рампы, все происходящее очень мало напоминало осмысленную трудовую деятельность. Стояли какие-то люди и пристально рассматривали бетон под ногами или же с глубоким интересом изучали пролеты металлической крыши. Что же до действительно разгружаемых или загружаемых фургонов, количество их равнялось нулю.

Не то чтобы это имело значение, конечно. Как я уже сказал, засчитывалась только видимость, а по всей видимости депо было просто образцом эффективности. Пока я задним ходом подъезжал к рампе, диспетчер по транспорту депо «Веселый парк» Берт Хоукс выступил в свое ежедневное путешествие из главной конторы к механическим мастерским – расстояние ярдов в семьдесят. Целью похода являлся сбор таблиц учета рабочего времени на «УниФуры», что стояли в тот день в ремонте, и возврат таких же таблиц за предыдущий день. Тем временем несколько водителей помогали друг другу прогонять транспортные средства через автомойку – следили, чтобы не покосились зеркала заднего вида и так далее. Сама рампа оставалась практически свободна от грузов – еще один признак эффективности, – а три вильчатых погрузчика стояли в ожидании и смотрелись не только отполированными, но и смазанными маслом.

Посреди всего этого мы с Джонатаном выбрались из кабины, откатили дверь и приготовились к передаче тележки с поддоном. В отличие от «Блэквелла», где Лен подскакивал к вам через секунду после прибытия, в «Веселом парке» требовалось запастись определенным терпением. По опыту я знал, что персонал здесь делится на два типа. Первая категория – довольно доброжелательные, даже готовые помочь, но их очень трудно найти, поскольку большую часть дня они проводят где-то в глубинах депо. Если прервать их партию, к примеру, они с радостью отложат карты и помогут вам разгрузиться. К сожалению, это требует детального знания расположения всего депо, поскольку в карты играют не в игровой комнате наверху, а в пристройке на задах. К таким отшельникам относились, например, Эрни Тернер, Кении Ноулз и Мик Маквити.

Вторую группу всегда можно отыскать где-нибудь на рампе, но им, похоже, не очень интересно разгружать «УниФуры» – особенно после трех, когда все уже подметают полы, готовясь к закрытию. Они имеют склонность собираться вокруг складского рабочего Билли Баркера, которого я считал чем-то вроде рупора всей этой группы. Когда мы въехали во двор, я заметил Билли в дальнем углу двора, где он стоял, опираясь на метлу, но теперь, когда мы запарковались и открыли дверь, его и след простыл. Зато мне удалось поймать взгляд одного из подручных Билли – типа, известного под кличкой Клюв. Он временно разлучился со своими друзьями и теперь пробирался обратно, чтобы с ними воссоединиться. Заметив меня, он попытался укрыться за вильчатым погрузчиком, но я его перехватил, когда он обогнул машину с другой стороны. Иных средств избежать меня у него не было, и он остановился.

– Чего, старина?

– Вы ждете тележку с поддоном?

– Нет, старина.

– Тогда кто ее ждет?

– Фиг знает, старина.

У меня, на самом деле, не было настроения получать такой отлуп – тем паче в такое время дня, – поэтому я повернулся к конторе начальства и сказал:

– Ладно, схожу узнаю у мистера Хаггинса.

На Клюва это произвело должное впечатление.

– Я тебе так скажу, – сказал он. – Ты ее вытаскивай, и мы на нее поглядим.

Говоря по всей строгости, в мои обязанности не входило что бы то ни было вытаскивать, но поднимать шум по этому поводу я не собирался, а потому смирился и выкатил тележку на рампу. К нам тут же присоединился Билли Баркер: видимо, решил выйти из укрытия, как только заметил, что разгружать ящики не надо.