Я слегка улыбнулась.

– Я думаю, я нарисую для вас что-нибудь после того, как вы позволите мне убраться в вашей комнате.

Он уставился на меня. Было похоже, что сейчас он начнет спорить со мной, поэтому я быстро задал свой следующий вопрос.

– Что вы сделали с Джейкобом в прошлом году?

Он горько усмехнулся.

– Уверена, что хочешь это знать?

Меня немного удивила его реакция. Он хотел, чтобы я задала вопрос еще раз? Вместо ответа, я просто кивнула.

Эдвард вздохнул.

– Он довел меня, и я не выдержал. Приехав в резервацию, он там живет, я достал оружие и расстрелял его автомобиль. Я попал в бензобак, и машина вспыхнула и через пару секунд взорвалась. Это был всего лишь гребаный автомобиль. Но они пытались обвинить меня в покушении на жизнь. Поскольку, когда я подошел, Джейкоб сидел в машине. Увидев меня с оружием в руках, он успел выскочить и убежать. Я не начал стрелять, пока он не скрылся, пока не оказался в безопасном месте. Папе пришлось заплатить большие деньги, чтобы меня не посадили. Он звонил каким-то серьезным людям из правительства, чтобы дело замяли. Затем, он отправил меня в школу-интернат, а помимо этого запретил мне появляться в резервации. На игре рядом с тобой я увидел его впервые за все время, что прошло после того случая.

Меня снова настигло удивление. Джейкоб казался таким спокойным, безопасным. Что такого он мог сделать или сказать, что Эдвард не выдержал и совершил такой поступок?

– Что такого сказал тебе Джейкоб, что это заставило тебя улыбнуться? – спросил он, поднимая бровь.

Он нахмурился и выглядел расстроенным.

– Ммм… он рассказал мне шутку, – ответила я.

Лицо Эдварда источало гнев. И, казалось, это чувство овладевало им все сильнее.

– А не была ли это гребаная грязная шутка? – спросил он. Его голос стал немного громче.

Я слегка засмеялась. От его безумной реакции на разговор о шутке, я почувствовала себя смущенной.

– Нет. Он спросил, знаю ли я, как называется олень без глаз.

Эдвард вздохнул и что-то пробормотал.

– Твоя очередь задавать вопрос.

– Разве вы не играете на фортепиано? – спросила я.

Он посмотрела на меня так, будто я сказала какую-то глупость.

– Просто Джаспер говорил, что вы очень дорожите вашим фортепиано. Поэтому меня и удивляет то, что я никогда не видела, как вы играете.

Он улыбнулся.

– Он наверняка сказал, что если ты притронешься к нему, то я сломаю тебе пальцы?

Я кивнула. Он рассмеялся и встряхнул головой.

– Клянусь Богом, я не хотел ломать палец той суке. Но я попросил, чтоб она не трогала инструмент, а она не послушалась.

Мои глаза расширились от удивления.

– Вы сломали кому-то палец?!

Он кивнул.

– Женщине, что жила здесь до тебя – Джанет. Она прожила здесь не больше недели, а я уже застукал ее, когда она лапала фортепиано. Я попросил ее отойти, она отказалась. Тогда я схватил ее за руку, но она попыталась вырваться. Получилось, что ее палец оказался сломанным. Клянусь, я не хотел делать этого нарочно. И да, я все еще играю на фортепиано. Просто в последнее время, я был немного занят, – сказал он, пожав плечами.

Я кивнула.

Он вздохнул.

– Последняя вещь, которая тебе снилась, о которой ты думала? – спросил он.

Вопрос застал меня врасплох.

– М… моя мама, – ответила я.

Это была правда, но я не стала говорить ему обо всех деталях. Я посмотрела на часы и улыбнулась. Воскресенье…

– Сегодня день ее рождения.

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Правда?

Я кивнула. Он улыбнулся.

– Хорошо, тогда с днем ее рождения! – сказал он и, взяв со стола стакан, демонстративно поднял его вверх.

Я улыбнулась.

– Эдвард, – спустя пару мгновений спросила я. Я не была уверена, стоит ли мне задавать такой вопрос, но упоминание о матери разожгло во мне некое любопытство. – Могу я спросить у вас кое-что?

Он посмотрел на меня, выражение его лица стало серьезным. Вероятно, он понял, что мой вопрос не относится к нашей игре.

– Да, – мягко и слегка нерешительно сказал он.

– Что случилось с Джанет? – спросила я.

Я предполагала, что она мертва. Но мне хотелось знать, что стало тому причиной. Я на себе испытала гнев доктора Каллена, только вот что должно было произойти, чтобы он решился на убийство? Эдвард вздохнул и провел рукой по волосам.

– Она не слушала, что ей говорили. Не хотела повиноваться. Папа ведет себя спокойно, порой даже холодно, но если он дает указания, нужно им следовать. Порой мне самому приходится выслушивать его наставления, – сказал он и усмехнулся. – Ее наказывали за одно и то же дерьмо, причем наказывали не раз. Но папа старался быть терпеливым с ней. Однажды, он приковал ее наручниками, а ей удалось освободиться. Утром он нашел ее свободной и не выдержал. Одно дело совершить ошибку и совершенно другое – бросить ему вызов. И вот, если бы я тебя тогда освободил, я бы тем самым бросил ему вызов… Несмотря на то, что я очень хотел тебя освободить.

– Получается, он убил ее? – мягко спросила я.

Эдвард вздохнул и пожал плечами.

– Он вытащил ее из дома за волосы и таким же образом увел ее в лес. Выстрела я не слышал, хотя на его оружии есть глушитель. Я не видел ее с тех пор, поэтому, наверное, ты права. Я стараюсь не думать об этом. Может это не совсем правильно, что я игнорирую это, но все же…

Я кивнула, в знак того, что я все поняла. Не стану лгать, меня это напугало. Наверное, она сделала еще что-то, что так разозлило хозяина…

– Спасибо, – сказала я. – За то, что вы мне все это рассказали.

Он кивнул.

– Мы перейдем к вопросу для тебя? – сказал он и слегка улыбнулся.

Немного поколебавшись, он пристально посмотрел на меня и спросил.

– Тебя когда-нибудь целовалась?

Мои глаза расширились. Его вопрос потряс меня. Я чувствовала себя ничего непонимающей в этом деле. Немного помолчав, я все же ответила.

– Вы можете считать меня неопытной и незрелой, но я никогда не целовалась, – пробормотала я, опустив глаза.

Он легко засмеялся.

– Нет, не смущайся. Черт, я тоже никогда… не целовался.

Я вопросительно подняла бровь.

– Но, вы же сказали… – начала я, помня наш прошлый разговор. Тогда он сказал, что он уже занимался сексом с девушками для получения удовольствия, для удовлетворения потребностей.

Он печально улыбнулся.

– Я не целуюсь. Я никогда не целовал ни одну из них в губы, – сказал он, пожав плечами. – Я романтик. Припоминаю, что я целовал девушку, вернее девочку, но все это было так давно, я был ребенком. Думаю, считать это настоящим поцелуем нельзя. Возможно, я похож на идиота, ведь я занимаюсь сексом с девушками, при этом еще ни разу не поцеловал ни одну из них.

Я уставилась на него.

Он никогда не целовался?

– Сколько их было? – спросила я.

Его бровь вопросительно поднялась.

– Сколько девушек? – спросил он.

Я кивнула.

Он уставился в пол и то и дело проводил рукой по волосам. Было видно, что он нервничает. Он выглядел так, будто стыдился всего этого.

– Господи, я не знаю. Полторы дюжины… ну плюс-минус две или три.

Я молчала и лишь только часто моргала.

– Получается 20 или 21? – спросила я.

Он посмотрел на меня.

– Черт, ты довольно быстро считаешь. Но я не знаю. Я не веду списка, и я имею на это право. Может, все это смешно, да я знаю, что хвастать этим глупо, – сказав это, он снова провел рукой по волосам.

Затем он опять посмотрел на меня. Похоже, его собственный ответ его очень расстроил. И это меня очень огорчило. Я не хотела, чтобы он расстраивался.

Он жалел не о разговоре, а о самих девушках? Жалел, что был с ними?

Я слегка улыбнулась, чтобы у него хоть немного поднялось настроение. Может, я немного знала о сексе, но он говорил, что он никогда не брал девушек силой, он говорил, что получает удовольствие от секса.

Так почему же сейчас он так расстроился? Чего он стыдиться?