– Тогда ладно. Если ты действительно хочешь, давай сделаем так, – сказал я, нервно взъерошивая волосы. – Иисусе, там же жарко. Первая гребаная неделя сентября, да мои яйца, на хер, сварятся.

Она хихикнула, но я не видел ничего смешного. Алек подчистил мое расписание и дал две свободные недели, чтобы мы с Изабеллой могли провести время вместе, как пара. Я сказал ей, что она может выбрать любое место в мире, куда мы отправимся на медовый месяц, желая, чтобы она побывала там, где захочет. Я предложил Гавайи, думая, что нам подойдет сраная поездка в тропики, или, может, Италию, где я бы показал ей нашу культуру, но она, б…ь, выбрала последнее место, которое только можно было ожидать…

Ад.

Ладно, пусть это не настоящий ад, но он ближе к нам, чем когда-либо, и, б…ь, там как в аду – солнце охеренно жарит, и даже сквозь солнцезащитные очки мне приходится щуриться, чтобы что-то увидеть. Воздух горячий и пыльный, и такой сухой, что обжигает легкие, когда дышишь.

Среди всех мест в мире она попросила меня отвезти ее в чертов Финикс.

– Знаешь, я пообещал твоей матери, что больше никогда не привезут тебя в это место, – сказал я, хмурясь при воспоминании о том разговоре, вскоре после которого она погибла. Она просила меня держать Изабеллу подальше, и я поклялся, что буду, я считал, что у нас не будет причин вернуться назад. Очевидно, я ошибался. Но я же пообещал.

– Уверена, мама поймет, – сказала она.

– Б…ь, да ты уверена почти в каждом дерьме, да? – пробормотал я, закатывая рукава. – Мне, на хер, надо чего-нибудь выпить.

Она одарила меня недоверчивым взглядом, и я застонал, качая головой.

– Воды, Белла, воды. Гребаная Н2О, – сказал я, мой голос звучал крайне раздраженно. – У меня обезвоживание.

Она закатила глаза.

– Не помню, чтобы ты жаловался так много, когда мы были тут в прошлый раз, – сказала она. – Если тебе хочется пить, у меня осталась бутылка воды в машине.

Я развернулся и пошел к автомобилю, стоящему в несколько шагах от нас. Это был не мой сраный «Вольво», ту машину мудак Алек уничтожил еще в Калифорнии, но эта модель понравилась мне не меньше. Более новая, две тысячи десятого года выпуска, мы арендовали ее, когда приземлились в Аризоне.

Я выругался и дернул дверь, раскаленный металл обжигал кожу. Я поборол желание пнуть чертову машину, забрался внутрь и быстро нашел бутылку воды. Жидкость была охеренно горячей и никак не утолила жажду, а лишь сильнее меня раздразнила. Я развернулся и уже готов был высказать Изабелле, но тут заметил, что она делает. Она, наконец, сдвинулась с места, где была последние двадцать минут, и теперь замерла на крыльце огромного дома, глядя на входную дверь. Я бросил бутылку назад в машину, а потом помчался к дому, присоединяясь к ней на крыльце.

– Хочешь внутрь? – с любопытством спросил я.

– Нет, – тут же ответила она, в голосе сквозили жесткие нотки.

– Почему нет? – уточнил я, вопросительно приподнимая брови. – Я имею в виду, там, внутри все твое. Ты можешь захотеть взять что-то…

– Я уверена, – оборвала она меня, – что ничего оттуда мне не нужно.

– Тогда ладно, – пожал я плечами.

Мы тихо стояли там с минуту, а потом она залезла в карман и достала коробок спичек, который мы взяли из отеля. Она открыла его и зажгла спичку, а потом бросила ее под ноги. Я попытался сдержать смех, но не смог, я расхохотался, когда гребаная щепка мгновенно погасла. Я был прав… она, на хер, не знает, что делает.

Она подпалила еще одну спичку и кинула ее рядом со второй, но и эту постигла та же участь. Я снова хихикнул, и она подняла на меня глаза, раздраженно щурясь.

– Слушай, ты не можешь просто кидать вниз гребаные спички, Белла, – сказал я, видя, что она злится.

Похоже, она была готова оторвать мне башку.

– Нужно что-то большее, чтобы уничтожить такой здоровенный дом. Какое-то горючее вещество.

– Например?

– Например, легковоспламеняющееся или взрывоопасное, что-то, что быстро вспыхнет. Отлично подходит пенорезина, да и солома тоже сойдет, – ответил я.

Она приподняла бровь, с любопытством глядя на меня.

– Сжег немало домов, да, Эдвард?

– Может быть, – с ухмылкой ответил я.

Если честно, сам я ничего не сжигал, не считая гребаной катастрофы в резервации много лет назад, но я не раз присутствовал при пожарах и кое-чему научился. У организации целый талант маскировать поджоги под случайное возгорание, они не единожды прикрывали таким образом свои промахи, уничтожая оставленные улики. Дом, в котором мы оставили Аро, мистическим образом сгорел сразу после того случая, его тело нашли во время расследования. Кстати, то место объяло пламя еще до того, как я, б…ь, вернулся домой. Алек не признавался, но я знал, что этот мудак его поджег… наверное, когда Аро был еще жив.

Опять-таки: лучше перестраховаться, чем сожалеть.

– Как насчет бензина? – спросила она. – Чарльз держал несколько канистр у заднего входа.

Я покачал головой.

– Бензин сработает, но его там уже нет. Прошли годы, Белла. Он испарился, – ответил я, оглядываясь по сторонам.

Я наткнулся на машину и вздохнул.

– А вообще, пойди и возьми одну из канистр. Еще мне нужен шланг или что-то вроде того, какая-нибудь гибкая трубка. Как считаешь, сможешь найти?

– Э-э, да, – ответила она, уходя с крыльца.

Я пошел к машине и открыл крышку топливного бака. Она вернулась через пару минут со всем тем дерьмом, которое я просил, у нее под мышкой была затасканная книга.

– Я взяла ее из сарая, – объяснила она, заметив мой взгляд.

– Думал, ты ничего не хочешь брать.

– Не хочу, – жестко ответила она, а потом нервно глянула на книгу. – Это, э-э… это мое. Это Альберт Швейцер.

– О-о, – ответил я, другие объяснения не были нужны.

Она украла эту книгу ребенком, единственная книга, которую она читала, пока не попала к нам. Книга разваливалась, и в ней наверняка недоставало страниц, но я понимал, почему она так ей дорога. Эта вещь помогла ей повзрослеть.

Я подсоединил одни конец шланга к баку с бензином, а второй поднес к губам. Изабелла резко выдохнула, явно испугавшись, а я потянул на себя жидкость. Как только бензин оказался у меня во рту, я резко выплюнул его и тут же подсоединил шланг к канистре.

Да, я не впервые откачиваю бензин из тачки.

Я вынул шланг, когда набралось достаточно для нашего дела, а потом пошел к дому, разливая жидкость по крыльцу и по стенам.

– Сарай тоже? – спросил я, внимательно глядя на нее.

Она улыбнулась, явно довольная собой.

– Да, пожалуйста.

Я покачал головой и разлил немного бензина вокруг сарая, а потом отбросил пустую канистру в сторону. Я вернулся к Изабелле, которая стояла у машины, скрестив руки на груди.

– А теперь кидай спичку на крыльцо. Только близко не подходи.

Она положила книгу на капот автомобиля, а потом достала коробок со спичками и пошла к крыльцу. Зажженная спичка упала в лужицу бензина, и та тут же вспыхнула. Белла взвизгнула и отпрыгнула назад, удивленная, как быстро начало распространяться пламя. Она обернулась ко мне, на ее лице расплылась довольная улыбка, а потом она зажгла еще одну спичку и подожгла сарай. Она подошла ко мне и прислонилась к машине, наблюдая, как огонь пожирает здания.

– Ты понимаешь, что эта хрень незаконна, да?

– Почему? – спросила она, глядя на меня, будто я, на хер, спятил. – Почему незаконна? Это же мое!

– Да, твое, но ты не можешь просто спалить все.

– Но ты же сказал, что могу… – начала она.

– Знаю, что сказал, но я отнюдь не пример законопослушного гражданина, Белла. Есть законы, запрещающие подобное дерьмо.

– Это глупо, – заметила она, – это моя собственность, я могу делать с ней то, что захочу. Я никому не наношу вред.

– Согласен, – я пожал плечами, – но, к сожалению, полиция – нет. Поджог – это преступление.

– Прости, – она нахмурилась. – Я не думала, что попрошу тебя нарушить закон на отдыхе.