– Ты получишь это, – тихо сквозь слезы сказал я.

Его брови удивленно поднялись, очевидно, он не ожидал такого ответа, и я увидел в его глазах вспышку возбуждения. Это разозлило меня, потому что в этом не было ничего возбуждающего, но я сдержал свою злость.

– Ты уверен? – спросил он.

Я вздохнул и кивнул, быстро протирая глаза и прочищая рот.

– Она – единственное, в чем я уверен, – ответил я. – Я отдам за нее все.

– Тогда хорошо, – сказал он. – Мне нужно сделать несколько звонков.

Он быстро ушел из комнаты, и я сел, запустив руки в волосы и расстроено схватившись за них. Меня ошеломило произошедшее. Слезы текли из глаз, я раскачивался вперед и назад, пытаясь собрать себя. Все, на что я надеялся, увядало с каждой секундой, но я не собирался передумать. У меня не было иного выхода, кроме как быть с единственным человеком, который мог мне помочь, даже если он не хотел этого делать.

Примерно через час начали подъезжать мафиози. Я знал только Кая и Ройса, остальные были мне, в сущности, незнакомы, но приветствовали меня, словно были знакомы со мной вечность. Я знал их по делам отца, и от этого меня затошнило, но я отогнал это ощущение, желая просто покончить с этим. Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее я смогу начать ее поиски, а только это сейчас имело значение.

Мы собрались в столовой, и я стоял в стороне, пока они занимали свои места. Я гребано нервничал, и не имел представления, в чем заключается инициация и принесение клятвы, но изо всех сил старался скрыть свое беспокойство. Не имеет значения, что ты чувствуешь внутри, ты никогда не должен показывать это, говорил Алек. Это единственный способ.

Аро положил пистолет и нож перед собой.

– Так как Карлайл, к несчастью, отсутствует, инициацию проведет Ройс, – сказал он, движением руки показывая Ройсу встать.

Он нерешительно посмотрел на меня, встал, прокашлялся и поправил галстук. Он выглядел таким же нервным, как я себя чувствовал, но я прикинул, что это должно быть гребано нервным занятием – инициировать ребенка одного из боссов. Это дерьмо не будет таким уж легким.

– Эдвард Каллен, – сказал он.

– Да.

– Твой отец все еще жив, Эдвард? – спросил он.

Я приподнял бровь, удивляясь идиотскому вопросу, но он посмотрел на меня взглядом, в котором читалось: «не вини, б…ь, меня, не я писал это дерьмо», так что я кивнул.

– Да.

– У тебя есть братья?

– Двое, – ответил я.

– Если я приду к тебе и скажу, что один из твоих братьев или отец стал полицейским информатором, и тебе из-за этого надо убить их, ты сможешь, не колеблясь, сделать это? – спросил он, осторожно взглянув на меня.

Я вздрогнул от этого вопроса, но кивнул, потому что единственно приемлемый ответ был «да».

– Если потребуется, – тихо сказал я, внутренне содрогнувшись от того, на что, черт возьми, я соглашаюсь.

– Я спрашиваю опять, и мне нужно, чтобы ты сказал еще раз, – произнес Ройс. – Это наша жизнь, La Cosa Nostra, это жизнь в раю. Это прекрасно, возможно, самое лучшее в мире, и, если ты хочешь быть частью этого, тебе нужно понимать, что это за жизнь. Ты принимаешь это?

– Да, я понимаю, – сказал я, точно зная от отца, насколько правдиво было это утверждение.

– Удачи, Эдвард, – сказал Ройс, вздохнув и садясь.

Он отвел глаза и уставился на стол перед собой, и его реакция сказала мне, что он искренне желал мне этого дерьма. Мне нужна была удача. Аро встал и посмотрел на меня, улыбаясь.

– Повторяй за мной. Io, Edward, voglio entrare in questa organizzazione per proteggere la mia famiglia e per proteggere I miei amici, – сказал Аро.

Я повторил фразу, сказав, что желаю вступить в организацию, чтобы защищать своих друзей и свою семью.

– И я клянусь никогда не выдавать наших секретов, поклясться в верности и дать клятву Омерты, сицилианского кодекса молчания.

Я посмотрел на часы, висевшие на стене за Аро, обдумывая его слова, удивившись, что сейчас всего лишь полдень. Прошло четыре дня с тех пор, как ее похитили, девяносто шесть мучительных часов без нее. Я понимал, что назад дороги нет, что я не выйду из комнаты, не произнеся судьбоносных слов, и в этот момент мои нервы успокоились, и я решил, что делаю именно то, что должен делать.

– Я клянусь.

ДН. Глава 70. Часть 1:

Глава 70. Лицо врага

«Лицо врага пугает меня только тогда, когда я вижу, как оно похоже на мое»

Наполеон Бонапарт

Доктор Карлайл Каллен

Джейкоб Блэк.

Я легко могу вспомнить, как впервые встретил его много лет назад в местной начальной школе. Эдварду тогда как раз исполнилось десять, и я впервые пришел на его футбольный матч, потому что раньше другие дела постоянно вставали на пути. Я разрывался между работой в госпитале и делами в Borgata, и очень мало времени оставалось для собственных детей. И это причиняло мне боль, я чувствовал, что будто бы пренебрегаю ими, но я делал все, чтобы дать им то, чего они заслуживают. Жизнь, приближенную к нормальной, несмотря на обстановку, в которой они родились. Жизнь, где они будут в безопасности, будут ограждены от жестокости мира, к которому я принадлежал. И для этого благополучия мне многим пришлось пожертвовать, но я точно знал, что будет с моими детьми, если они останутся в Чикаго под присмотром бдительного ока Borgata, и верил, что оно того стоит. И не имеет значения, сколько сложностей мне это добавляло, сколько дополнительной работы, сколько футбольных игр я пропускал, или про сколько танцев я просто забывал… зато им был дан шанс на нормальную жизнь, даже если я почти не участвовал в их жизни.

Но в тот день я рано выскользнул из госпиталя, чтобы посмотреть. Их игра была больше для развлечения, учитывая возраст, но, несмотря на пренебрежение правилами, я уже тогда мог сказать, что мой сын талантлив. Он волновал меня больше других; мой ребенок, который был настолько похож на мать, что иногда мне было тяжело даже просто смотреть на него. Он был сломлен, и я знал, что постоянный дефицит внимания не помогает ему исцелиться. Официально я был гребаным доктором, моей работой было лечение людей, но собрать своего сына воедино я был не способен. Я поклялся себе, что попытаюсь, и именно поэтому я оказался в полдень на том поле.

Половина игры уже была позади, когда костлявый смуглый мальчик, принимая плохую подачу, получил по лицу удар, на его щеке остался порез. Я предложил быстро проверить ребенка и, сказав, что рана поверхностная, взял из машины чемоданчик первой помощи, чтобы обработать ссадину.

– Спасибо, док, – вежливо сказал он, когда я наложил повязку. – Оу, точно, я вспомнил! Что сказал доктор, когда человек-невидимка назначил встречу?

– Не уверен. А что сказал доктор? – с любопытством спросил я.

– Извините, но я не смогу увидеться с вами завтра, – ответил он, громко смеясь над собственной шуткой. – Поняли? Не могу увидеться? Ну, знаете, он же человек-невидимка!

Я тихо засмеялся и сказал ему, что шутка получилась хорошей, а потом закончил с его раной. Эдвард подбежал к тому месту, где мы сидели, его лицо светилось от счастья, а искорки горели в ярко-зеленых глазах, которые я так обожал в его матери.

– Отец! – возбужденно сказал он. – Ты пришел! Ты, действительно, пришел, чтобы посмотреть, как я играю!

Чувство вины, ударившее меня в тот момент, было сильным, я ощущал себя худшим отцом на земле, недостойным того обожания и любви, которую он, очевидно, ко мне чувствовал.

– Пришел, – тихо ответил я.

Эдвард ослепительно улыбнулся и забросил руку мальчику на плечо.

– Это Джейкоб Блэк, – сказал он. – Он мой лучший друг.

Его слова застали меня врасплох – я не знал, что Эдвард уже с кем-то подружился. Все его учителя повторяли одно и то же – он был закрытым и отстраненным, как будто не присутствовал там, где находится. У него были приличные отметки, но больше ни в чем он не принимал участия, если только его не заставляли. Ну, ладно, ни в чем, за исключением футбола. Он даже мало общался с братьями, он всегда держался на расстоянии и скрывал свои чувства от остальных. Из всех, кого я видел, в наибольшей мере он открывался Элис, но даже ее он не до конца впускал в свой мир, так что меня поразило, что он был таким расслабленным с другим человеком.