Я едва поспал, ворочаясь и метаясь в страданиях всю ночь. Утром ко мне пришли с завтраком, но я отказался есть, требуя, чтобы мне объяснили, что я такого сделал, и вызвали адвоката.

То же самое произошло на ланче – я проигнорировал их гребаную еду, они проигнорировали мои вопросы. К обеду я уже был взбешен, практически истощен и яростно мерил ногами крошечную камеру. Я услышал, как кто-то идет по коридору, и ждал очередного подноса с едой, но удивился, когда дверь открылась. Я сузил глаза и с подозрением уставился на вошедшего человека, заинтересовавшись, кто это.

– К вам посетитель, – сообщил тюремщик.

Он сковал мне руки и ноги, и препроводил в маленькую комнату со столом посередине. За ним сидел смуглокожий итальянец с поседевшими волосами, на столе перед ним стоял портфель. Он поднял голову, когда я вошел, и улыбнулся, приглашая меня сесть. Тюремщик вышел после того, как я занял свое место, закрыл дверь и оставил нас одних.

– Мистер Каллен, меня зовут Майкл Риччи, адвокат, – сказал он, протягивая мне руку.

Я быстро пожал ее, мгновенно почувствовав облегчение от того, что наконец вижу гребаного адвоката, хотя понятия не имел, кто, черт возьми, он был.

– Со мной связалась Эсме Каллен-Эвансон. За много лет семьи Калленов и Эвансонов несколько раз нанимали меня, так что я полностью осведомлен обо всей ситуации.

– Хорошо, – нерешительно сказал я.

Он начал доставать бумаги, раскладывая их передо мной вместе с ручкой.

– Мне нужно, чтобы вы подписали эти документы, соглашаясь с тем, что я буду представлять вас, и все, что будет сказано в этой комнате, полностью конфиденциально.

Я кивнул и опустил взгляд, быстро просматривая бумаги, потом неловко расписался в нужном месте, так хорошо, как смог в наручниках, и передал их ему обратно.

– Хорошо. Прежде всего, мне нужно знать, говорили ли вы с кем-нибудь. Они пытались допрашивать вас? – спросил он, убирая бумаги назад в портфель.

– Нет, – ответил я, поерзав на неудобном пластиковом стуле. – Они вообще ничего не сказали мне. Они даже не объяснили, какого хрена я вообще здесь делаю.

– Они задержали вас за обладание фальшивыми документами, мистер Каллен, – сказал он. – Подделка документов – серьезное правонарушение, но в вашем случае это практически административное правонарушение. Вы должны были посидеть несколько часов и выйти под залог, но, похоже, они забыли свои собственные правила.

– Тогда почему, б…ь, я все еще сижу в этой чертовой клетке? – поинтересовался я.

– Потому что статья закона, по которой они задержали вас, предусматривает достаточное количество времени для расследования в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступления, – сообщил он. – Они пытаются приписать вам сопротивление при аресте, но это полный абсурд, и для этого нет оснований. Реальность такова, что вы сидите в этой камере только потому, что вы сын Карлайла Каллена, племянник Алека Эвансона и крестник Аро Моретти.

– Хреново, – сказал я, тряхнув головой. – Я не имею ничего общего с этим дерьмом.

– Я знаю, но так уж вышло. Косвенно виновен, мистер Каллен, – сказал он. – Я работаю над вашим освобождением. Это не должно занять больше нескольких дней.

– Дней? – недоверчиво спросил я. – Я должен оставаться в этом долбаном месте несколько дней?

– К несчастью, да. Я собираюсь потребовать слушания, чтобы посмотреть, можем ли мы освободить вас, но это может занять некоторое время. Обычно они не задерживают в таких случаях больше чем на сорок восемь часов, но законы Иллинойса дают им некоторое послабление на этот предмет, – ответил он. – Так что держитесь, и мы вытащим вас отсюда. Я буду на связи.

Он вышел, не сказав больше ни слова, и тюремщик сопроводил меня обратно в камеру. Меня уже поджидал поднос с едой, и я взял контейнер с запеканкой и сок, садясь на маленькую комковатую кровать.

Ночь казалась еще длиннее. Истощение взяло надо мной верх, и я уснул, физически неспособный больше бодрствовать. Я беспокойно проспал всю ночь. Подкрался ночной кошмар, уничтоживший последний кусочек мира, который сохранился у меня в этих обстоятельствах. Мне снилась Изабелла, я слышал ее крики и чувствовал ее муки, и мне опять приснилась мама. Я снова вернулся в тот день десятилетием раньше, на ту аллею, недалеко от места, где я стоял, ощутив весь ужас и опустошение, когда они пролили ее кровь и прекратили существование одной из самых прекрасных женщин этого мира.

ДН. Глава 69. Часть 6:

La cosa nostra украла у меня маму, и будь я проклят, если позволю, чтобы это случилось опять. Я найду Изабеллу и спасу ее, даже если это будет последнее, что я сделаю. Я не позволю жестокому миру, в котором я родился, забрать еще одно прекрасное создание. Она заслужила шанс на то, чтобы выжить и расцвести, и ничто, б…ь, не остановит меня, потому что я хочу дать ей это.

Следующий день прошел точно так же, как и предыдущий, и с каждой минутой я все больше смирялся с тем, что должен сделать. Я должен сделать все, что угодно, но выйти отсюда и спасти Изабеллу. Вечером ко мне пришел тюремщик и сообщил, что у меня посетитель. Он сковал мне руки и ноги, и сопроводил в ту же самую комнату. Я подумал, что это мистер Риччи, и понадеялся, что он скажет мне хорошие новости, но застыл, войдя внутрь и увидев знакомого мужчину, который явно не был моим адвокатом.

– Эдвард Каллен, – сказал специальный агент Ди Фронзо, показав на стул перед собой. – Садитесь.

– Мне нечего вам сказать, – прямо заявил я.

Если он думает, что я серьезно собираюсь, б…ь, разговаривать с ним, он выжил из ума.

– Ты даже не знаешь, почему я здесь, – ответил он.

Я горько засмеялся.

– Не имеет, б…ь, значения, почему вы здесь, – сказал я. – Мой ответ – нет. Мне нечего вам сказать.

– Достаточно честно. Ты знаешь свои права – они были тебе зачитаны. У тебя есть право отказываться говорить со мной и можешь возвращаться в свою камеру, если ты именно этого хочешь, – сказал он, пожав плечами.

Я повернулся, чтобы уходить, и он преувеличенно вздохнул.

– Я просто заинтересовался, кто такая Изабелла Свон.

При упоминании об Изабелле мое сердце заколотилось, боль в груди усилилась, и я начал паниковать.

– Почему? – немедленно спросил я, поворачиваясь к нему лицом.

– Я просто заинтересовался, учитывая, что ее имя несколько раз всплывало в процессе расследования, – сказал он. – Я пытался разыскать ее, но, похоже, она загадка для всех, и мы едва нашли доказательства ее существования. Словно она почти… призрак.

Я немедленно передернулся от этого слова, и его губы от моей реакции сложились в ухмылку. Он точно знал, что, б…ь, делает, играя с моими эмоциями.

– А почему вы спрашиваете меня? – спросил я, пытаясь собраться.

Я не мог позволить ему думать, что я уязвим, или что он может использовать ее для манипуляции мной.

– Я не имею ничего общего с делами моего отца.

– Может, это и правда, но я подумал, что, если ты поможешь мне, то я смогу помочь тебе, – ответил он.

– Я не нуждаюсь в вашей гребаной помощи, – выплюнул я. – Я ничего не могу вам сказать.

– Ты даже не можешь мне сказать, кто такая Изабелла Свон? – спросил он, вопросительно поднимая брови.

– Нет, – соврал я.

– Это даже смешно. Видишь ли, мы вчера съездили в твой родной город. И люди в Форксе под впечатлением, что Изабелла Свон – твоя девушка. Фактически я убеждался в этом все время, пока был там, – сказал он, залезая в карман пиджака и вытаскивая фотографию.

Он протянул ее мне, и мои колени задрожали, когда я рассмотрел ее. На фотографии были Изабелла и я, улыбающиеся и обнимающиеся в снегу. Ее сделала Элис на Рождество. Одна из таких фотографий была в альбоме Изабеллы, как я помнил. Я быстро отвел взгляд, так как в глазах появились слезы, и я не мог их сдержать. В тот день она была такой чертовски счастливой и свободной.

– Это встряхнет ваши воспоминания, мистер Каллен? – спросил он.