– О боже. О нет, детка. Нет, нет, нет, нет, нет… – бормотала она, начиная рыдать еще громче, и слезы сильнее заструились по лицу. – Как они могли сделать это с моей дочерью? Почему? Мне так жаль, Изабелла. Я не могу поверить, что они сделали это с тобой!
Я в шоке смотрела не нее, озадаченная ее бредом, пока она не положила руку мне на шею. Мои глаза в ужасе расширились. Я поняла, что она заметила метку Эдварда, случайно оставленную на моей коже, и, естественно, подумала худшее. Я видела такого рода метки на ней всю свою жизнь, отвратительно напоминающих о ночных наказаниях Чарли. Она начала вопить, и я, с усиленно забившимся сердцем, схватила ее за руку.
– Нет, мама. Это не то, клянусь. Они не причиняют мне боль! – быстро сказала я, слишком громко от паники.
Она нахмурилась от смущения, постоянно глядя то на мое лицо, то на метку на шее.
– Не ври мне, Изабелла Мари, – сказала она. – Я вижу это, и точно знаю, что это означает.
– Я знаю, что там, я тоже это видела. Но клянусь, это не то, что ты думаешь. Я говорила тебе, они не трогают меня. Они никогда никому не причинят вред таким образом, – сказала я. – Эдвард случайно оставил на мне метку, он не имел в виду того, о чем ты думаешь.
Она нахмурилась.
– Кто такой Эдвард? – только и спросила она.
– Он сын доктора Каллена, – ответила я.
– И он сделал это с тобой? Сын твоего хозяина? О боже, Изабелла, – заплакала она.
– Нет, мама, Эдвард никогда не причинит мне боль! Я знаю, что он оставил на мне метку, но это совсем не то, я же говорю тебе. Я люблю его, мам, – сказала я.
Она застыла и уставилась на меня, слепо смаргивая слезы со своих глаз.
– Ты его любишь? О нет, это еще хуже. Детка, это опасно. Ты не можешь влюбиться в сына своего хозяина. Если он узнает про это, тебе будет плохо. Ты должна сделать так, чтобы он не узнал про это, слышишь меня?!
– Стой, мама, – жестко сказала я.
Ее паника только подхлестывала мою собственную тревогу. Мои глаза жгло от слез, и я потянулась протереть их.
– Он уже и так все знает. Он тоже любит меня.
Она выглядела абсолютно потрясенной.
– Он любит тебя? – недоверчиво спросила она.
– Да, любит. Он, правда, любит меня, мам. Он удивительный, намного лучше, чем я даже могла представить. Он тот, кто привез меня сюда, чтобы я повидалась с тобой, – быстро сказала я, поворачивая голову и оглядываясь.
Я посмотрела на машину, задумываясь, куда он делся, если только недавно стоял там со мной.
– Как? – спросила она, качая головой. – Как это возможно? То есть, Изабелла, он…
– Он потрясающий, – прервала я ее, не уверенная, что именно она хотела сказать, но это не имело значения, потому что она была неправа в любом случае. – Он заботится обо мне и обращается со мной, как с сокровищем. Он делает для меня больше, чем я могу представить. Он, правда, любит меня, мам, и он дал мне жизнь. Настоящую жизнь.
Она тихо смотрела на меня, обдумывая мои слова.
– Жизнь? – сомневаясь, спросила она, вытирая слезы.
– Да, – ответила я. – Настоящую жизнь. Ту жизнь, которую ты хотела для меня всегда, мам. Эдвард дал ее мне.
– Свободу? – тихо спросила она.
Я кивнула в ответ.
– Свободу, – эхом отозвалась я.
Мы сидели на земле еще несколько минут, не говоря после того, что только что было озвучено. Это было простое слово, но его смысл оставил нас обеих охваченных благоговением. Ее паника уменьшилась, и взгляд, который я видела, пока росла, но пропустила, когда уехала, начал превращаться… в надежду.
В конце концов, я встала с земли и подала руку маме, чтобы помочь ей.
– Это красивая одежда, – тихо сказала она, оглядывая меня. – Я надеюсь, они не сильно разозлятся, что ты испачкала ее. Можешь свалить все на меня.
Я вздохнула и отвела ее руки, которые пытались стряхнуть с меня грязь, в сторону.
– Это неважно, – серьезно сказала я. – Я говорила тебе. Они другие.
От этого из ее глаз опять потекли слезы, мне показалось, что она собирается что-то сказать, но звук открывающейся и закрывающейся входной двери заставил ее замолчать, прежде чем она открыла рот. Я перевела взгляд и увидела стоящего на крыльце Чарли. Мое сердце при виде его заколотилось в груди. Краем глаза я заметила, что мать напряглась, когда Чарли шагнул вперед, сфокусировав взгляд прямо на нас.
– Рене, – сказал он, и мама вздрогнула при звуке его голоса.
Я вспомнила, что всегда делала то же самое, когда он называл мое имя, зная, что, когда хозяин зовет тебя, ничего хорошего ждать не приходится.
– Простите, сэр. Я знаю, что должна быть в саду. Я уже ухожу, – только и сказала она, наклоняясь и начиная собирать садовые принадлежности, которые уронила.
Чарли быстро поднял вверх руку, приказывая остановиться, и я инстинктивно передернулась от внезапного движения.
– Нет, я здесь не поэтому. Не прерывай меня, – сурово сказал он. – Иза…она приехала к тебе в гости, так что, если что-то не требует твоего присутствия, я уверен, что остальные могут справиться с твоей работой.
Она в замешательстве уставилась на него, а мои глаза расширились от шока, что он разрешает ей провести со мной время. Это было не похоже на Чарли, если только в его теле не появилась сострадательная косточка, но в этом выявился смысл, когда на крыльцо через секунду вышел Алек.
Он тихо говорил по сотовому и с улыбкой на губах смотрел на нас. Чарли повернулся к Алеку, вопросительно посмотревшему на него. Чарли кивнул, развернулся, и, что-то бормоча себе под нос, вернулся в дом. Алек покачал головой и, продолжая улыбаться, быстро взглянул на меня, закрывая сотовый.
– Эдвард просил сказать, что он будет внутри, если будет тебе нужен. Я заверил его, что ты прекрасно проведешь день наедине с мамой, но ты же знаешь, каким он может быть, – сообщил Алек.
Я кивнула.
– Да, сэр, – мягко улыбаясь, сказала я. – Спасибо, мистер Эвансон.
– Пожалуйста, Изабелла, – сказал он, удивленный, что я его поблагодарила.
Я осознала, что, действительно, до этого никогда не благодарила его, и ощутила вину, потому что он так много для меня сделал. Я захотела выразить ему всю мою благодарность, но часть меня боялась, что он откажет, сказав, что на самом деле он ничего для меня не сделал, и его совершенно не волнует, что со мной произойдет. Он с секунду смотрел на меня, переведя затем взгляд на мою маму.
– Рене, – он быстро кивнул, приветствуя ее, и вернулся в дом.
Посмотрев на маму, я увидела удивление на ее лице.
– Не могу поверить, что ты с ним говоришь, – сказала она, и в ее голосе явно слышался шок. – Он никогда не говорит с людьми. Вокруг него всегда все боятся, ты же знаешь.
– Знаю, – сказала я, вспоминая, как мы все старались убедиться, что не пересечем ему дорогу, когда он приезжал.
Я, на самом деле, никогда не сталкивалась с ним лицом к лицу за все время, которое провела в Финиксе, не считая тех случаев, когда меня вызывали для наказания в его присутствии.
– Но он не так плох, как мы всегда думали. Он холоден, но на самом деле не такой. В действительности, он тот главный человек, который помог освободить меня.
Она с еще большим удивлением посмотрела на меня.
– Он? – спросила она.
Я кивнула.
– Да, он, – с улыбкой ответила я. – Он дядя Эдварда, знаешь ли.
Она с сомнением кивнула.
– Да, я помню, что его жена – сестра человека, который купил тебя.
– Эсме, – подтвердила я. – Она тоже прекрасный человек.
– Правда? – удивленно поинтересовалась мама. – Ты видишься со всеми ними?
– Нечасто, – пожала плечами я. – Эсме приезжала дважды, на Рождество и потом еще раз, два месяца назад, на день рождения Эдварда, когда Джаспер и Эмметт закончили старшую школу. В тот раз с ней приехал мистер Эвансон. Именно тогда он поручился за меня, потому что они не давали это сделать доктору Каллену.
Она нахмурилась.
– Что? – в замешательстве спросила она.
Я засмеялась и тряхнула головой.
