– Карлайл? – не веря, пробормотал он.

Я просто смотрел на него и ощущал, как во мне пульсирует гнев, ненависть и жажда крови. Это он, урод. Он это сделал. Он разрушил мою семью, забрал у меня жену. Я любил ее больше всего в этом мире, больше чем свою гребаную жизнь, а он отобрал ее у меня. Он заплатит. Он, на хер, заплатит.

– Это сделал Чарльз Свон, – пробормотал я про себя, голос был странно спокойным, и я снова и снова повторял слова, съедавшие меня.

Он резко вздохнул, его глаза расширились от шока, когда он расслышал.

– Э-э… я… э-э, Карлайл, я… – начал он, его хрипы разрезали воздух.

Он застрял, его ноги пострадали, и по звуку я мог сказать, что, по крайней мере, одно легкое у него повреждено. Я глянул на пассажирское сидение и увидел его жену. Она не двигалась, из ее ушей текла кровь. Видимо, у нее был сильный перелом основания черепа от столкновения. Она уже не проблема; считайте, что она мертва.

Я снова перевел взгляд на Чарльза и увидел, что он таращится на меня, его глаза наполнились слезами, щеки были мокрыми. Я больше не слышал его слов, даже не знаю, почему. Его рот судорожно двигался, но я слышал только гудение, уши заложило. Его слезы и мольбы только усилил мой гнев во сто крат, я больше не мог соображать.

– Ты убил мою жену, – выплюнул я, остатки здравого ума покинули меня.

Он поднял руки и попытался прикрыться, пока я доставал пистолет. Но вместо выстрела я взялся за барабан и перехватил оружие. Размахнувшись, я со всей силы ударил его по лицу.

Дальше я действовал на полном автопилоте, совершенно не отвечая за свои действия. Не знаю, как долго я стоял там и бил его, но когда, наконец, я очнулся, тело на водительском сидении было неузнаваемо. Оружие врезалось мне в руку, мышцы болели от силы ударов. Я посмотрел вниз и увидел, что покрыт кровью, пропиталась даже рубашка. Это зрелище вернуло меня в реальность, меня накрыл приступ тошноты. Я вцепился в горячее железо машины, стараясь не упасть.

Я глубоко дышал, пытаясь игнорировать боль в груди и взять себя в руки. Я не могу упасть, только не сейчас. Я должен закончить, должен завершить начатое. Я выпрямился и снова вернулся взглядом к машине. Они оба, очевидно, мертвы, повсюду кровь. Я глубоко вздохнул и отошел, разворачиваясь лицом к машине. Подняв пистолет, я прицелился, делая несколько выстрелов в бак. Через секунду раздался запах бензина, и я вернулся к своей машине, кидая пистолет на пассажирское сиденье. Я начал рыскать по машине, открывая все ящики, и тихо бормоча про себя. Наконец я нашел пачку «Marlboro» и зажигалку. Я поджег одну сигарету и вдохнул, ощущая, как дым наполняет легкие. Никотин успокоил нервы.

Я не потворствовал курению. Я был врачом и знал, какой вред оно наносит моим легким и всему телу. Но в последнее время эта привычка взяла надо мной верх, она помогала мне выдерживать это, наряду с выпивкой и женщинами. Я сделал еще несколько затяжек, прежде чем кинуть сигарету в сторону «Феррари». Она приземлилась в маленькой лужице бензина, и он моментально вспыхнул. Я стоял и смотрел несколько минут, облокотившись на «Мерседес» и закуривая другую. Кровь на пальцах окрасила сигарету, но я не обращал внимания.

Когда, наконец, загорелась машина, я выбросил сигарету в огонь. Забравшись на водительское сиденье, я направился к резиденции Свонов. Понятия не имею, что там делать, я никого там не знал, но я не могу появиться где-либо в таком состоянии. Я потерял контроль над собой, сознание было мутным, мысли бессвязными, и я был весь покрыт кровью и дрожал.

Потребовалось несколько минут, прежде чем я выехал на подъездную аллею, не уверенный, если ли тут охрана и как избежать конфронтации. У них были поля марихуаны поблизости, и обычно возле линии деревьев стоял вооруженный смотритель, который приглядывал за собственностью. Я остановил машину у парадного входа и выбрался наружу, оглядываясь. Двор выглядел пустынным, стояла тишина, и нигде не было видно движения. Я взял пистолет и пошел к дому, поворачивая ручку двери и обнаруживая, что она не заперта. Я зашел внутрь и тут же замер, замечая силуэт. Моя реакция была на уровне инстинктов – я схватил пистолет и приготовился стрелять, но меня остановил крик. Я распознал, что он женский, и опустил оружие прежде, чем нажал на курок. Это была рабыня. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами и дрожала.

– Как тебя зовут? – спросил я, хоть мне было, по большому счету, все равно.

– Клара, – пробормотала она.

– Если ты хочешь жить, Клара, рекомендую пойти в свою комнату и оставаться там, – холодно сказал я.

Я прошел мимо нее, и она резко выдохнула, прежде чем развернуться и убежать. Я направился в офис Чарльза, дернул ручку, но он был заперт. Я выбил ногой дверь, удивляясь, как легко это получилось. Для мужчины с секретами он удивительно мало делал для защиты.

Я быстро обыскал офис, переворачивая все вверх дном, пытаясь найти что-то важное, объясняющее его действия. Какого черта он зашел так далеко и убил мою жену из-за этой маленькой девочки-рабыни? Какого хрена она была для него так важна, что из-за нее он погубил человека? Я не видел смысла.

Чем больше я искал, тем злее становился, что ничего не нахожу. Во мне рос гнев и отвращение. Как они смеют, все они? Моя жена мертва, а люди тут дышат и продолжают свое существование. Никто из них не заслуживал жизни, если она мертва. Они, на хер, убили ее, и это не только вина Чарльза и его жены. Все они виноваты; каждый человек, который был причастен к гибели моей жены.

ДН. Глава 53. Часть 4:

Через некоторое время я сдался, понимая, что поиски бессмысленны. Как разница, б…ь, почему это произошло, это все равно уже случилось. Они сделали это, и из-за этого мертвы. Но до сих пор оставалось чувство, что мне мало. Я все еще хотел, чтобы кто-то заплатил, они должны заплатить.

Я помылся и надел кое-какие вещи Чарльза-старшего, чтобы выглядеть презентабельно. Наконец я вышел на веранду и замер, оглядываясь по сторонам. Истощение снова начало брать верх, мысли разбегались, и тело просто кричало дать ему передохнуть. Я ощущал себя будто в тумане, голова пульсировала, и глаза жгло. Не знаю, сколько я стоял там, сознание будто уплыло от меня и перед глазами мелькали картинки то о жене, то о визитах в этот ужасный дом. Я помнил все разы, когда она умоляла меня приехать сюда, позволить увидеть эту маленькую девочку. И это злило меня еще сильнее, потому что так нечестно. Неправильно. Она мертва, а эта маленькая девочка жива и здравствует, возможно, даже, на хер, спит. Она дышит и мечтает, и завтра она встретит новый день. Новую возможность жить. Это то, чего у моей жены уже никогда не будет. То, что эта маленькая сучка отобрала у моей жены самим своим существованием.

Негодование и горечь снова поглотили меня прежде, чем я даже понял, что делаю. Я взбирался по лестнице к маленькому чердаку над сараем, где, я знал, спала она. Я тихо зашел в комнату, застывая, когда увидел их обоих, ее и ее мать, спящих на изодранном старом матрасе на противоположном конце помещения. В комнате было жарко и душно, из сарая распространялся зловонный запах. Я сделал несколько шагов, случайно задевая книгу около матраса. Я опустил глаза и увидел творение Альберта Швейцера, заинтересовавшись, знал ли ее хозяин, что книга у нее. Сомневаюсь, он никак не мог дать рабыне книгу для чтения. Сомневаюсь, что она вообще должна уметь читать, они не дают рабам образование. Но вообще, откуда, на хер, мне знать? Они никогда раньше не убивали за своих рабов.

Я вздохнул и отвернулся, снова глядя на нее. Она была такой маленькой и худой, и выглядела слабой и беззащитной, но меня не обманешь. Она совсем не слабая. Она могущественная, и она даже не знает, б…ь, какая у нее сила. Она опасна, но не знает, какую опасность несет. Она волк в овечьей шкуре… огромный гребаный волк, которого нужно остановить.

И я ненавидел ее и ощущал, как жажда крови во мне снова поднимает голову. Я безумно хотел обвинить людей, заставить их платить за свою боль. Я не сводил с нее взгляда, испытывая отвращение к каждой ее клеточке. Почему она вообще, черт побери, существует? Во сне она заворчала, переворачиваясь ко мне лицом, и начала бормотать. Я напрягся, когда услышал «простите меня», слетевшее с ее губ, гнев во мне вырос. Простите, б…ь?! Она не знает, что сделала со мной, она не знает, что забрала у моей семьи. Она даже не знает!