Я вытащила наушники из ушей, пытаясь игнорировать бешеный ритм своего сердца. Я посмотрела на него, всё ещё сохраняя зрительный контакт, чтобы определить в нём скрытые эмоции и найти хоть малейшее представление о том, что меня ждёт. Его лицо ничего не выражало: ни безразличия, ни сердитости, и я надеялась на первое, хотя прекрасно понимала, что второе тоже вполне вероятно. Я не знала, что я сделала не так, чтобы разозлить его, если он, конечно, не видел, как я выходила из спальни Эдварда. И пока я стояла там и смотрела на него, всё, о чём я могла думать – о том, что мне сказал Эммет на вечеринке. По его мнению, доктор Каллен знал про наши отношения, и единственной причиной, которая удерживала его от того, чтобы допросить нас обоих, было то, что он любил меня.

Но в тот момент, когда я увидела блеск досады в его глазах, я задалась вопросом: а нравлюсь ли я ему в принципе?

Он ничего не говорил. Просто смотрел на меня, оставаясь стоять на моём пути, чем ещё больше увеличивал страх внутри меня. Из-за своих разыгравшихся нервов я вдруг почувствовала острую боль в животе.

– Доброе утро, доктор Каллен, – сказала я дрожащим от волнения голосом. И откашлялась, мысленно ругая саму себя за свою слабость и за то, что так быстро ломалась под давлением.

Ещё несколько минут он смотрел на меня всё так же пристально, не разрывая наш зрительный контакт.

– Доброе утро, Изабелла, – тихо сказал он, наконец.

Посмотрел на свои часы на запястье, приподнимая брови и снова задержав на мне взгляд. Я наморщила лоб и начала лихорадочно вспоминать, не давал ли он мне какого-нибудь поручения, о котором я забыла, если, конечно, под своим красноречивым взглядом он имел в виду именно это. Наверняка он понимает, как влияет на меня, и видит моё состояние, также как и слышал напряжение в моем голосе. Эдвард объяснил мне, что этим приемам он научился для своей работы: как советника мафии, так и врача. Я всегда удивлялась, сколько общих черт было у этих двух специальностей. Каким особенным должен быть человек, чтобы и исцелять, и убивать.

Я не могла вспомнить, чтобы он давал мне какие-нибудь указания на этот день, или, по крайней мере, какие-нибудь особенные поручения, которые я должна была выполнить сегодня, поэтому была озадачена этим фактом.

– Возьми своё пальто и жди меня на улице в машине. Я спущусь через несколько минут.

От этого заявления мои глаза расширились, и страх почти полностью поглотил меня, но я старалась сохранить своё самообладание. Он продолжал смотреть на меня, явно ожидая утвердительной реакции с моей стороны. Интересно, неужели он и на самом деле думал, что я смогу ответить отказом? Если бы он сказал мне, что я сию минуту должна быть где-то, то я была бы там, независимо от своего желания. Я не управляла своими действиями, как это с лёгкостью мог делать он. Я напоминала марионетку. Он же дёргал за ниточки, и я инстинктивно выполняла его команды. Если он сказал мне быть в его машине через несколько минут, то я буду в его машине точно в срок.

– Да, сэр, – сказала я, кивая.

Он кивнул мне в ответ и опустил всё ещё скрещенные на груди руки, наблюдая за мной. Он повернулся к лестнице и снова остановился через два шага.

– Захвати также удостоверение личности, которое я дал тебе, – небрежно добавил он, прежде чем продолжить спускаться по лестнице. Я наблюдала за ним, пока его фигура была ещё в поле моего зрения, и когда она окончательно исчезла, я выдохнула. Вернулась обратно в свою комнату, выключив плеер, отложила его в сторону, и вытащила из шкафа пальто. Я надела его и сунула в карман телефон и удостоверение личности. Я не понимала, для чего мне понадобится удостоверение личности, но спрашивать об этом не собиралась. Лучше я просто возьму его, и буду надеяться, что ничего плохого это не означает. Я вышла из комнаты и прикрыла дверь. Мне пришлось засунуть руки в карманы, потом что от волнения ладошки вспотели. Моё сердце всё ещё громко стучало, и я почувствовала тошноту от незнания того, что мне предстоит сделать и куда меня отвезут. Я знала только то, что сегодня я ехала куда-то с тем человеком, который не был особенно рад моему существованию по некоторым странным причинам. И это было само по себе очень пугающим.

Я прошла в холл и направилась прямо к входной двери, обхватив ладонью дверную ручку. Я начала медленно поворачивать её, и волна паники пронзила меня насквозь – мой разум начинал склоняться к наихудшему сценарию того мероприятия, которое мне предстояло. Я замерла, всё ещё сжимая ручку, абсурдно задаваясь вопросом: было ли это этим сценарием. Правда ли, что это конец моего пребывания здесь? Правда ли, что он устал от меня? Что он сделает со мной? Продаст ли меня? Что подумают мальчики, когда я просто исчезну? О, боже, Эдвард! Что если я больше никогда его не увижу? Что он будет делать? Он говорил, что без меня не сможет жить. Справиться ли он с тем фактом, что меня больше не будет с ним? Он будет продолжать жить или попытается меня найти? Сможет ли он найти меня? О, господи, а если доктор Каллен убьёт меня? Неужели я его настолько рассердила? Что Эдвард сделает в этом случае? Он понял бы это?

Я ещё не готова умирать. Я ещё не была готова никогда больше не увидеть Эдварда.

Пока я пребывала в прострации, я почувствовала руку поверх моей, которой всё ещё держалась за ручку. Я подскочила и с криком отдернула свою руку, словно обожглась. Я посмотрела на доктора Каллена широко раскрытыми глазами и заметила, что он разглядывает меня с приподнятой бровью. Пока он пристально смотрел на меня, я не меняла своего положения и стояла, не шелохнувшись, дожидаясь, когда моё сердце успокоится, и я прекращу вести себя так по-идиотски. Не было причины убивать меня, также как и не было причины продавать меня. Не было никакого основания думать, что он сердится на меня, или что это я вызвала его раздражение. Он ничего не сказал мне, если не считать того, что попросил взять своё пальто. Я вела себя как параноик и, скорее всего, заставила его думать, что я ненормальная.

– Ты в порядке? – спросил доктор Каллен, смотря на меня подозрительно, – ты сегодня ужасно нервная.

Я быстро кивнула.

– Да. эммм… Я в порядке. Извините, сэр. Я просто слишком остро отреагировала.

– Ладно, я не хотел тебя напугать, – сказал он, с раздражением глядя на часы, – ну, что ж, давай поторапливаться. Я не хочу опаздывать.

Я кивнула, вспоминая слова Эсме о том, что её брат несколько педантично относился к пунктуальности. Доктор Каллен открыл входную дверь и кивнул головой в ее сторону. Я вздохнула и быстро пошла вперёд, не поднимая глаза от пола. На веранде я замешкалась, пока он ставил сигнализацию и закрывал дверь. Он прошёл мимо меня к машине, как будто бы меня там и не стояло. Я пошла за ним, не желая сердить его больше, чем он уже, похоже, был рассержен. А еще мне не хотелось, чтобы он думал, будто бы я сопротивляюсь ему. Он открыл пассажирскую дверцу и кивнул головой, предлагая мне сесть внутрь. Я быстро села на сиденье, и он захлопнул дверь, отчего я вздрогнула, и сердце вновь бешено забилось. Он обошёл вокруг и сел на место водителя, закрыв дверь и сразу же заводя машину. Я нерешительно застегнула свой ремень безопасности, который с тихим щелчком защёлкнулся. Машина поехала, стремительно отдаляясь от дома.

Я смотрела в боковое зеркало, пока он вел машину, проезжая мимо рядов деревьев. Я вздохнула и посмотрела на доктора Каллена, который, в свою очередь, наблюдал за дорогой. Он хмурился, всё ещё беспокоясь по какому-то поводу, и мне хотелось бы знать, по какому. Я слишком долго пялилась на него, как вдруг он перевёл свой взгляд на меня, и выглядел при этом весьма раздражённым. Я быстро отвела взгляд, и он вздохнул.

– Неприлично так пристально смотреть, ребёнок, – сказал он, – тебе этого никогда не говорили? Своны – отвратительные люди, но я-то знаю, что твой отец не терпит непочтительных рабов, поэтому могу сказать, что он не потерпел бы таких твоих взглядов. Тебе следовало бы знать об этом.