Когда я был в отцовском кабинете, и он сказал, что сам по себе тот факт, что двое людей, таких, как она и я влюбляются, вовсе не означает, что мы должны быть вместе, это может причинить нам страдания. Я убедился в том, что сам он никогда не принимал подобное с распростертыми объятиями; он слишком много рисковал в своем счастливом маленьком пузырьке, который он считал жизнью. У него было достаточно проблем с работой, он не хотел, чтобы что-то добавило ему проблем еще и в его доме. Дом был его святилищем, где он забывал о странном и полном хаоса мире за его пределами. Иногда я разделял эту точку зрения. Это огромный риск и все вокруг может стать чертовски беспорядочным, если нарушить границы. Но в одном он прав. Все зависит от девушки. И я без тени сомнения знал, что эта красавица, сидящая передо мной, того стоила. Она стоила каждой секунды той потенциальной боли, которую могла мне причинить.
И я вдруг понял, что если бы моя мать видела меня все эти годы, она была бы разочарована. Но я также знал, что увидев меня сейчас, она бы меня одобрила. И была бы счастлива, узнав, что я раскрываюсь и выбираю нелегкий путь. Она посоветовала бы мне быть достаточно сильным и воспользоваться подаренным шансом. Ее девизом была фраза ‘Nella vita – chi non risica – non rosica’, не рискнув – ничего не выиграешь, и такие странные слова как «Иди, и сделай их, тигр». Да, моя мать была именно такой, я не знаю, что она нашла в моем пессимистичном отце. Черт, наверное, то же, что Изабелла нашла во мне, если представить, что я похож на него, а она на мою мать. L'amore e cieco – Любовь слепа. Все что я знал – будь она жива сейчас, она бы чертовски мною гордилась, и только это имело значение. Моя мать всегда видела в жизни добро, и она бы поняла, что то, что я познал с Изабеллой, было намного лучше, чем просто «хорошо».
Я любил ее, я, черт возьми, умер бы за нее, если бы пришлось, это и есть любовь. Все произошло так быстро, ослепило меня, я все еще пытался справиться с этим, осознать, но в одном я был уверен: я не могу жить в мире, где не будет ее.
Она смотрела в мои глаза, как будто читала мою гребаную душу. Я не знал, что она там искала, что пыталась увидеть, но я надеялся, что она нашла это. Потому что когда я смотрел ей в глаза, мне казалось, что все эти последние девять лет я провел в поисках чего-то, чего и сам не знал. Искра жизни, которая умерла вместе с матерью, возродилась в ней.
Она немного нахмурилась. – Как часто ты проникаешь ко мне в комнату? – спросила она, все еще не отводя взгляда от моих глаз. Какое-то время я сидел, просто глядя на нее в ответ. Я не мог лгать ей, не хотел.
И я ответил: – Каждую ночь.
Она все еще продолжала смотреть нам меня, а я ждал ее ответа. Какая-то часть меня ждала, что она даст мне пощечину или назовет меня извращенцем, но она так не сделала. Она просто откинулась на спину и снова прижалась ко мне. Я наклонился и поцеловал ее макушку, закрывая глаза и вдыхая ее запах. Мы смотрели остаток фильма в тишине, просто наслаждаясь близостью. Она внезапно уснула, и я аккуратно отодвинул ее, стараясь не разбудить. Потом нежно поднял ее и перенес на кровать, положив поверх одеяла. Я завел будильник на 6:30, у меня не было выбора, утром надо было идти в школу, затем пошел и выключил телевизор. Я колебался, выключать ли свет, потом все-таки выключил. Я знал, что она спит при свете, и откровенно говоря, сам бы не смог уснуть. Я охраняю ее, значит, она не должна бояться темноты, когда я рядом. Я взял оружие и положил его на стул возле стола. Потом лег на постель рядом с ней, придвигая ее к себе. Она уткнулась мне в грудь и еле слышно вздохнула, когда я накрыл нас одеялом. Я впервые в жизни, черт возьми, спал с кем-то вместе и переживал, что не смогу уснуть, но быстро погрузился в сон, ощущая ее в своих объятиях.
Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 28 (продолжение).
Я проснулся от пронзительного звона будильника, и быстро его отключил. Звук испугал меня, потому что звучал он не так, как мой будильник. Я понял, где я, когда несколько раз моргнул, чтобы прояснить туман в голове. Тут я услышал, как Изабелла забормотала, переворачиваясь. Она все еще спала и улыбалась, видимо видела сон. Я с минуту смотрел на нее и моментально почувствовал, как в груди что-то дрогнуло, когда она прошептала мое имя. Я наклонился и чмокнул ее в щеку, перед тем, как выбраться из постели. Я схватил пистолет и пошел к двери. Открыл дверь ключом и засунул пистолет за пояс, спускаясь вниз по ступенькам. Я столкнулся с отцом на втором этаже, он смотрел на меня какое-то время. Он выглядел черт побери измученным, как будто ему совсем не удалось поспать.
– Джаспер останется с ней сегодня, – пробормотал он. – И я буду рядом. – Я кивнул и отвернулся, спускаясь на первый этаж. Взял кукурузные хлопья и заварил их, взял попить и пошел наверх в свою комнату. Я надеялся быстро принять душ, натянуть что-то из одежды, возможно последнюю пару чистых гребаных джинсов. Когда я оделся, я снова спустился вниз. Провел несколько минут с Эмметом и в 7:30 направился в школу. На кухне я заметил Джаспера и задержался, пока Эммет не вышел на улицу.
– Позаботься о ней, хорошо? – сказал я. Он улыбнулся и кивнул, по-скаутски отдавая честь рукой. Я усмехнулся про себя и тряхнул головой – он никогда, черт возьми, не был бойскаутом. – И сделай мне одолжение, скажи ей, что она может зайти в мою комнату и заняться стиркой и уборкой, но только не потому, что она должна, а потому, что я оценю, если у меня будет пара чистых штанов на завтра. Не думаю, что мне стоит всю следующую неделю ходить в эту гребаную школу в одних только боксерах.
Джаспер засмеялся. – Уверен, Джессика это оценит.
Я закатил глаза. – Трахни эту суку. – Он еще больше засмеялся.
– Я пас, – ответил он, уходя. Я тряхнул головой и пошел к машине, где Эмметт уже нетерпеливо ворчал.
Мы ехали в школу в тишине. Эмметт даже не задалбливал меня с музыкой, что я оценил. Как только мы заехали на территорию школы, я, не дожидаясь звонка, сразу пошел в класс. Первые уроки тянулись медленно, время на тригонометрии словно замерло, дразня меня, когда я хотел поскорее вернуться к Изабелле. Таня как всегда сидела за мной, играя у меня на нервах своим пыхтением. Учитель проверял нас перед грядущим тестом, но я уже знал все это дерьмо и не мог не обращать на нее внимание. Я достал из кармана телефон и начал играться им, мне как всегда было скучно. Я замер на мгновение возле надписи Bella Ragazza, взвешивая все «за» и «против». Я не знал наверняка, пользовалась ли она гребаным телефоном хоть раз, но я точно знал, что он всегда с ней, так, на всякий случай. Я перешел в раздел сообщений и открыл окошко для нового, вставляя ее номер из адресной книги. Я колебался, неуверенный, что сказать, потом написал «Скучаю, tesoro mio». Я не сразу нажал «отослать», неуверенный, что не делаю ошибку, но потом отправил. Положив телефон на стол, я вернул свое внимание к училке, слушая все то дерьмо, которое она пыталась объяснить.
Время тянулось медленно. Я подпер голову рукой и прикрыл глаза, утомленный ее монотонным голосом, мне хотелось спать. Но я открыл глаза и принялся разглядывать часы, высчитывая, сколько времени до окончания. За пять минут до звонка я услышал звук вибрации. Мои глаза резко распахнулись и люди вокруг начали на меня раздраженно оглядываться, но я не придал значения этому дерьму. Я схватил телефон и глянул на экран: 1 новое текстовое сообщение.
Я нажал клавишу «прочитать», мои глаза в шоке распахнулись. «Я тоже. Sempre». Я моргал несколько секунд, совершенно сбитый с толку.
– Вашу мать! – удивленно сказал я. Учительница замолчала, и в классе стало тихо, когда я оглянулся, то понял, что сказал это чересчур громко. Я застонал: – Я не это имел в виду. Не обращайте внимания, продолжайте, – пробормотал я. Преподавательница еще некоторое время разглядывала меня, зная, что она должна, черт возьми, наказать меня за ругательства в ее классе, но она вздохнула и просто продолжила:
