– Господи, Изабелла, ты в порядке? Прости меня! Я не хотел! Ты поранилась? Это я, я виноват! Черт возьми, скажи что-нибудь! – в панике кричал он.
Спустя пару мгновений, я села. Он быстро сел напротив меня. Мне, правда, не было больно, просто я была немного ошеломлена тем, что случилось. Я практически вся была в мыльных пузырях, вся моя спина была мокрой. Эдвард смотрел на меня с каким-то диким беспокойством. Все это так смешно выглядело… Я закрыла лицо руками, и мое тело начало трястись, но я не плакала… я опять смеялась…
Глаза Эдварда расширились.
– Черт возьми, не плачь! Ты поранилась?! – снова выкрикнул он.
Тут я не выдержала. На меня нахлынул новый приступ истерического смеха. Я смеялась так, что у меня начали болеть бока. Мои глаза наполнились слезами. Никогда в жизни я ТАК не смеялась. Я понимала, что мое поведение никуда не годится, что так нельзя, но я, правда, не могла ничего с собой поделать.
Эдвард ошеломленно смотрел на меня.
– Ты меня напугала! Я думал, что травмировал тебя! – вопил он.
Я испугала его. Но его раздражение казалось таким милым… Несколько секунд он сидел, нахмурившись, но потом его губы расплылись в улыбке. Осмотревшись вокруг, он начал хихикать. Я сделала пару глубоких вдохов, чтобы прийти в себя и успокоиться.
– Я, ммм… – начала я, встряхнув головой. – Я думаю, Эдвард, возможно, вы сделали что-то не так.
В ответ на мои слова, он зачерпнул горсть пузырей и швырнул в меня. Я снова рассмеялась. Я резко повернула голову, поэтому мне удалось увернуться. Не раздумывая, я тоже зачерпнула пену и кинула в него. Она попала ему прямо в лицо. Он закрыл глаза и поднял руку, чтобы вытереться.
– Я не могу поверить, что ты сделала это! – сказал он.
Продолжая смеяться, я привстала и собралась убежать от него. Он не был расстроен, но у него было такое сосредоточенное и серьезное выражение лица, что я понятия не имела, что он собирается со мной сделать.
Он поймал меня прежде, чем мне удалось убежать. Он аккуратно свалил меня на пол и снова оказался сверху. Я собрала с пола немного пены и сдула ее со своих рук ему на лицо. Часть пены осталась у него на носу. Мы, не сговариваясь, начали смеяться. Он даже не потрудился убрать со своего носа пену.
Тут, склонившись надо мной, он дотронулся носом до моего носа… Теперь и на моем лице была пена. Он не останавливался, а продолжал нежно тереться своим носом о мой, и своими действиями, он, конечно же, немного смутил меня.
К своему собственному удивлению, я осмелела и, приподняв голову, коснулась его губ… Короткий, нежный поцелуй… Отстранившись, я с осторожностью посмотрела на него. Улыбнувшись в ответ, он прильнул к моим губам. Я закрыла глаза и наслаждалась этим превосходным чувством. Я никогда раньше не понимала всей прелести поцелуя. Но теперь… Его губы были такими мягкими, от них пахло мятной зубной пастой и почему-то конфетами. Вдруг он начал целовать меня более жестко и настойчиво. Я открыла глаза, когда почувствовала, как его язык коснулся моей нижней губы. Его язык скользнул мне в рот и дотронулся до кончика моего языка. Я замерла. Почувствовав мое напряжение, он отстранился и открыл глаза.
– Слишком много, да? – нерешительно спросил он.
Я отрицательно покачала головой и слегка улыбнулась.
– Нет. Только… удивление, – мягко сказала, я, чувствуя, как мои щеки покрывает румянец.
Хихикнув, он поцеловал меня в губы еще раз. Сев, он взял меня за руку и потянул за собой. Не сопротивляясь, я села. Он пристально посмотрел на меня, а затем аккуратно убрал с моих волос пену.
– Как только мы уберем весь этот беспорядок, думаю, мы сможем поговорить, – сказал он, смотря по сторонам.
Я кивнула. Он встал и протянул мне руку, помогая встать. Простонав, он провел рукой по своим волосам.
– И спать. Я, совершенно точно, собираюсь поспать после всего этого.
Глава 26. Вибрация красоты
„В сердце каждого человека есть секретный нерв,
который отвечает на вибрацию красоты»
– Кристофер Дарлингтон Морли –
Эдвард Каллен
Я вернулся на кухню. Встав возле стола, я скрестил руки на груди. Изабелла доставала последние тарелки из посудомоечной машины и мыла их. Я ухмыльнулся и встряхнул головой. Ситуация была и правда смешной. Очевидно, для посудомоечной машины требуется какое-то специальное моющее средство. И то, что ты собираешься мыть посуду, вовсе не означает, что ты должен использовать все, что находится под рукой. Только кто знал об этом дерьме? Я прежде никогда не пользовался посудомоечной машиной. Я просто хотел помочь, а получилось, что я все испортил. Кажется, это вошло в привычку – я никогда не помогаю, а только порчу. Хотя, к счастью, Изабелла не была расстроена этим. Зато это дерьмо очень раздражало меня. Я хотел, чтобы мы поскорее поднялись наверх и поговорили, пока не проснулись мои братья. Да и, если честно, я не был счастлив, что совершил ошибку у нее на глазах. Это меня смутило. Я никогда прежде не пытался произвести на девушку впечатление. Обычно, все эти сучки были под впечатлением от меня. Но сейчас я чувствовал себя проклятой собачкой, которая готова переворачиваться и прыгать через обруч, только чтобы доставить кому-то удовольствие. Но она так смеялась… Только ради того, чтобы снова услышать ее смех, я готов переломать в доме все, что только можно.
Я чувствовал себя ничтожеством, когда выходил, чтобы она могла помыть полы. Но я подумал, что она справится лучше и быстрее. А если полы помою я, то ей придется переделывать эту работу. Я попытался привести в порядок гостиную, но знал, что она все равно придет и сделает все по-своему.
Изабелла отвернулась от раковины и завизжала. Очевидно, она не слышала, как я подошел. Она схватилась за грудь, но все же улыбнулась мне.
– Я все сделала, – сказала она, оглядываясь вокруг.
Осмотревшись, я кивнул. Пол был таким чистым, что в нем практически можно было разглядеть свое отражение.
– Хорошо, потому что я уже чертовски вымотался, – сказал я.
Я практически не спал, потому что очень волновался за нее. Она не отвечала и не впускала меня к себе. Всю ночь я провел в безумии, не зная что она делала и что думала. Я не хотел напугать ее, думал, что помогаю ей. Теперь я понял, как все обстояло на самом деле. Но тогда мне было не до этого. Я не хотел, чтобы она думала, что я воспринимаю ее как собственность. Я вел себя как гребаный зверь, и это напомнило ей о ее прежнем хозяине и моем отце. Ведь она рассказывала мне о том, что на ее глазах насмерть забили девушку, а я чуть не совершил тоже самое… И еще, я никогда не думал, что буду сожалеть о том, что избил Ньютона. Но ведь он помог Изабелле избавиться от Тани и ее гребаного поведения. Он не заслужил того, что я с ним сделал. Конечно, я не доверял ему, и, уж конечно, не мог доверить ему Изабеллу, но все равно, он не заслужил такого. По крайней мере, в тот момент…
Выйдя из кухни, я пошел к лестнице. Поднявшись на одну ступеньку, я остановился и обернулся, чтобы удостовериться, что она идет за мной. Она улыбнулась, а я протянул ей свою руку. Я знал, что когда вернется папа, мы не можем ходить вот так, взявшись за руки. Поэтому сейчас я брал все, что только было можно.
Она осторожно взяла меня за руку. Я ухмыльнулся. У нее была такая маленькая ручка, и еще она была такой мягкой и нежной… У сучек из Форкса тоже были мягкие руки, но единственной работой, которую они делали этими самыми руками, былo ласкание их клитора для самоудовлетворения. И меня абсолютно не удивляло, что их руки не были грубыми и мозолистыми. А вот Изабелла… Удивительно, как ее руки оставались таким нежными, если она каждый день работала и возилась с различными моющими средствами.
Мы спокойно поднимались по лестнице. Тут я услышал голоса братьев. Я стал тихо просить, чтобы они оставались в своих комнатах, пока мы не пройдем. У меня не было настроения иметь с ними дело. Конечно, Джаспер знал о моих чувствах к Изабелле, но вот Эммет… Несомненно, я доверял своему брату, я мог доверить ему свою жизнь, но его, точно, нельзя было назвать осторожным. Конечно, он никогда специально никому ничего не расскажет, но он мог быть Chiacchierone (п.р. болтун), и я не хотел, чтобы он по неосторожности рассказал что-то не тому человеку. Я знал, что в конечном итоге я ему все расскажу. Поскольку, невозможно будет скрывать все это вечно. Но сегодня, определенно, был не тот день, чтобы откровенничать с ним.
