больше чем простое вожделение. Конн любит не Энди, не своего лучшего друга; он

просто возбужден, лаская ее тело, он стремится к обладанию каким-то идеальным

женским образом, а к реальной Энди образ этот не имеет ни малейшего отношения.

Не все ли равно? Есть всего лишь миг, миг, в котором воплощается страстная, безумная любовь мужчины к женщине. Такой миг настал. Она лежала в его объятьях, а все остальное неважно. По крайней мере сейчас. А завтра… что ж, завтра еще

не наступило. Энди улыбнулась, обняла Конна и отдалась сладкому обману.

— Энди, — тихо-тихо позвал Конн. — Энди, а у нас не будет потом проблем? Ты

что-нибудь принимаешь? Какие-нибудь таблетки? — Голос его был почти молящим.

Энди с изумлением приоткрыла глаза и внезапно поняла, что он имеет в виду. Так

велико было искушение ответить “да” и, забыв обо всем на свете, заняться с ним

любовью. Где-то, в дальнем-дальнем уголке мозга, мелькнула коварная мысль: “Это

же замечательно — иметь от Конна ребенка. Ты же всю жизнь мечтала о ребенке от

Конна”.

— О, Коннор… — Энди прикрыла глаза. Она так хотела его, еще немного, и она

сойдет с ума.

— Черт побери! — Его смех походил на стон отчаяния. — Энди, я уже не смогу…

— Мой фотоаппарат, — задыхаясь, шепнула Энди. Ее тело сотрясала крупная дрожь.

— Дай мне фотоаппарат.

Он так изумленно взглянул на нее, что она расхохоталась.

— Да нет, я не предлагаю сделать парочку фотографий и успокоиться! Просто подай

мне чехол от фотоаппарата.

“Энди, похоже, слегка тронулась”, — ошарашенно подумал Конн, но, тем не менее, встал и подошел к каминной полке.

— Открой чехол. Там внутри все необходимое…

Он вздохнул, послушно раскрыл чехол и заглянул внутрь. Широко ухмыльнулся и

вытащил яркий пакетик.

— Не бойся, я не собираюсь спрашивать, почему у тебя в фотоаппарате

презервативы.

— Долго объяснять. Скажи спасибо Трейси. Это она их туда засунула, а почему —неважно.

— Так. — Он хрипло рассмеялся. — И много у тебя этого добра?

— Пачка как минимум.

— Ха! Всего-то, — пробормотал Конн, гладя ее груди. — Правда, это займет целый

день.

— Ничего, я сегодня свободна, — едва дыша, проговорила она. — Конн…

— Тогда начнем? — прошептал он в ответ.

Через несколько минут Конн понял, что долго не продержится. Его тело решило за

него, и он дал ему волю, зная, что теперь глупо сопротивляться.

Это было прекрасно. Он понимал, что Энди еще не кончила, но понимал также, что

нельзя обманывать ни себя, ни ее. Слава Богу, у них впереди полно времени. Он

не торопил себя, но и не стал сдерживать; взрыв сокрушительной силы потряс его

тело. Энди! — крикнул Конн в животном восторге.

Энди довольно качнула головой, и Конн усмехнулся. Ну нет, так просто он ее не

оставит. Догадавшись о его намерениях, Энди смущенно вздрогнула, покраснела и

попыталась остановить его.

Он шутливо возразил, что, в конце концов, женщинам тоже полагается получать

удовольствие. Мягкие и нежные движения пальцев и кончика языка Конна

окончательно убедили Энди в его правоте. А еще через пару минут Энди упоенно

закричала. Мастерство Конна заставило ее начисто позабыть все опасения.

Конн слегка улыбнулся, совсем по-мальчишески гордясь собой. Потом снова лег, крепко обняв Энди. Еще несколько минут ее тело сотрясала дрожь, а сердце билось

так сильно, что гулкие удары отдавались в его груди. Наконец Энди, совершенно

опустошенная и измученная, тихо вздохнула и расслабилась.

Так, уютно устроившись в объятьях друг друга, они лежали, прислушиваясь к шуму

дождя на крыше и набираясь сил. Пару раз Конн поднимался поворошить огонь и

подкинуть дров, а затем снова опускался на ковер рядом с Энди и покрепче

закутывался в одеяло. Потом они снова занимались любовью, на этот раз долго и

медленно, закрыв глаза и вплоть до конца не произнеся ни единого звука.

Начисто позабыв о ненастье, о пикнике, обо всем на свете, Конн и Энди провели

так целый день. Мир для них сузился до пределов маленького оазиса счастья в

хижине на берегу озера. Потом Энди нехотя поднялась, заварила чай, порылась в

кухонных шкафах и обнаружила пачку песочного печенья. Тем временем Конн

сообразил, что диван наверняка раскладывается, и превратил его в огромную

мягкую кровать.

В комоде он нашел стопку простыней, пару теплых одеял и подушки и ловко устроил

теплое уютное гнездышко прямо перед камином. Энди принесла чай с печеньем, и

они с комфортом уселись на подушки. Пламя камина согревало их обнаженные

уставшие тела, и, обняв друг друга, они в приятной дремоте прислушивались к вою

ветра за окнами.

Когда они отдохнули, Конн взял чашки и блюдце с печеньем, поставил их на пол и

повернулся к Энди. Его глаза снова загорелись странным огнем, совсем непохожим

на отражение пламени в камине.

Они любили друг друга не спеша, делали частые паузы, чтобы восстановить дыхание

и поменять позу. Наконец Энди словно впала в какое-то блаженное забытье и

вскоре закричала от наслаждения. А еще через минуту ее крик сменился хриплым

криком Конна. Задыхаясь, пытаясь справиться с бешеными ударами сердца, он нежно

обнял Энди и без сил опустился на кровать. “Вот бы провести так всю жизнь”, —подумалось ему.

Они заснули, крепко взяв друг друга за руки, и на их обнаженные тела падали

неровные отблески пламени. Пару раз Энди просыпалась и в уютной полудреме

ласково смотрела на спящего Конна.

Ей так хотелось убедить себя, что это навсегда. Что теперь каждое утро она

будет просыпаться рядом с любимым после страстных ночных объятий, будет

чувствовать сладкую боль в груди, будет чувствовать на своей щеке его теплое

дыхание.

Это было бы слишком просто. Энди машинально улыбнулась. Жизнь совсем не похожа

на сказку. Через несколько часов им нужно быть в коттедже; потом приедет Бек, и

опять начнутся переговоры. Все вернется на круги своя, и прекрасные видения

исчезнут.

Пару деньков они еще будут обмениваться таинственными улыбками и нежными

обещаниями. Будут тешить себя иллюзиями. Но в офисе Конна нет места романтике.

Энди снова превратится в администратора по имени Андреа Спенсер. И придется

мучительно искать ответ на вопрос, как же соединить поэзию их любви в хижине у

озера и прозу повседневной жизни. Их отношения какое-то время будут

напряженными. Потом, разумеется, жизнь возьмет свое, и они постараются

вычеркнуть этот день из памяти. Но оба поймут, что сделать это не так-то

просто, и будут помимо воли снова и снова возвращаться к нему в своих мыслях.

И все равно ничего не выйдет. Конн не любит ее, а значит, у них нет будущего.

Просто секс не устраивает Энди. У нее, слава Богу, достаточно гордости. Ей

будет слишком больно сознавать, что их идиллия так хрупка, что настанет день, и

Конн женится и бросит ее. Энди… улыбнулась, погладила Конна по щеке. Она так

любила, так хотела его. Потерять Конна — все равно что потерять собственное

сердце.

“Никаких иллюзий! — со злостью подумала она. Крепко закрыла глаза, боясь

расплакаться. — Никаких сожалений!”

Когда Энди снова проснулась, уже смеркалось. Огонь деловито гудел в камине, языки пламени весело уносились вверх, и Энди, сладко потянувшись, огляделась по

сторонам. Конн уже встал и внимательно смотрел в окно. Он так и не оделся, и

огонь ярко освещал четкие линии его мускулистого тела.

Энди с нежной улыбкой тихонько следила за его движениями. Внезапно она поняла, что вокруг совсем тихо. Только трещали поленья в камине. Значит, дождь

кончился.

— Прошла гроза? — Она слегка вздрогнула и накинула на себя простыню.

Конн оглянулся с легкой усмешкой.

— Да не совсем. Ты лучше сама посмотри.