Он промолчал, и Аня стала рассматривать новые фотографии. Среди снятых на них ребят заметила одну девчонку — она была почти на всех снимках. А потом и одна, в полный рост, во всю карточку: лицо узкое, глаза зоркие, прищуренные, а губы смеются, и волосы вскинуты сильным ветром.

И сразу что-то кольнуло Анино сердце.

— Кто это?

— Женька. — Ваня стал подбрасывать и ловить камешки.

— Дружите?

— Да.

— Давно?

— Нет…

Аня вдруг услышала его учащенное дыхание и замолкла.

И стала торопливо и невнимательно просматривать другие карточки. И на них тоже была эта Женька. Высокая, в короткой тесной юбчонке, с худыми коленками. Ничего особенного. Ее волосы были до безобразия растрепаны ветром, а глаза смотрели зорко и весело. И сразу стало ясно Ане, почему он побежал отыскивать потерянную кассету и почему ради спора наголо остригся…

Аня собрала карточки, кое-как засунула в конверт и вернула Ване. И вздохнула. Но так, чтоб он не услышал. Ни в коем случае! Что ж, все понятно… Ни на кого из девчонок их двора не обращал он особого внимания, и на балконных в том числе. Просто жалел их. И от этого Ане было немножко легче.

Внезапно стало тихо, очень тихо — или это ей только показалось? И стало слышно, как на берег штурмом идут цепи маленьких волн и, заворачиваясь гребнем и теряя силу, захлестывают гальку и откатываются, оставив шипящую пену: вечно у них атака, штурм, победа — и поражение. И опять штурм.

Кусок солнца еще виднелся за темной спиной дальнего мыса, и от него шли ослепительные брызги лучей. Потом солнце исчезло, и в ту же секунду небо охватило пронзительно тревожное зарево заката, а море потемнело, стало тяжелым, густо-багровым, и теперь на нем пылало лишь несколько ярко-алых полос.

— Ты видишь тот мыс? — Аня показала рукой на море.

— Дельфиний?

— Да. Это на нем долго прятался Калугин, и если бы не он, может, никогда бы не узнали люди о том, что было здесь, как они сражались и подорвали себя вместе с нефтебазой…

И, сказав это, Аня вспомнила все. Все, что знала про этот неприступный мыс, про его тайны, про гибель возле него еще до нашей эры греческого судна с амфорами, про то, как этот мыс долго берег моряка и как уже недавно мальчишки их города сумели на него забраться… И вдруг на Аню неведомо откуда налетел ветер, сильный, свежий, острый — от воспоминаний ли, от мыслей о будущем или от всего пережитого ею в Скалистом?

Аня поежилась от этого ветра.

— Пойдем, Ваня. — Она поднялась с гальки.

Он встал, и они пошли в город, и потом еще раз оглянулись на сине-багровое море в красных гребешках волн, на сумрачный вечерний берег и на этот далекий от них, изогнутый в стремительном прыжке и повисший между небом и землею, уже налившийся синевой таинственный и грозный Дельфиний мыс.