Она нахмурилась, вспомнив, как развернулись события:

– Теперь–то я знаю Курта достаточно хорошо, так что должна сказать, для него совсем не характерно – делать такие уступки.

Эмброуз снова откинулся на стуле и озадаченно посмотрел на неё:

– Ты никогда до этого не имела с ним дела? Как это возможно, если у двух ваших кланов такая протяжённая общая граница?

– Моя мать только совсем недавно поручила мне представлять наш клан на переговорах такого толка. Думаю, то же касается и Курта, и его тестя.

Эмброуз кивнул:

– Это, правда - поместье, чьи интересы он нынче представляет, принадлежит семье его жены, а не его семье. И ему приходится доказывать своему тестю, что он крепкий орешек, но это произойдет, не так скоро, если они будут тратить только деньги старика.

Он был прав. У неё было ограниченное количество контактов с главой человеческого клана, но он никогда не нападал на неё как глупец. Чтобы поддерживать процветающие земельные владения такого размера, нужно иметь железный кулак и хорошее деловое чутьё. При том, что продолжительность жизни у них короткая, людям приходится строить долгосрочные планы, зная, что сами они могут и не дожить до их окончательной реализации. Потому одной из важнейших задач для них было найти кого–то, кому бы они могли доверить общее руководство.

Однако она сомневалась, что Курт подходил для этой работы. Возможно, и он это тоже знал. Мог ли этот упреждающий удар против её клана и Канцлеров быть его способом самоутвердиться? Если это так, то он глубоко ошибся в оценке ситуации. Даже, если бы ему и удалось убить Миранду, на её место пришли бы другие члены её клана.

Они, возможно, делали бы ту же работу не так, как она, но и они сделали бы всё от них зависящее, чтобы защитить интересы семьи.

То же самое относилось и к Эмброузу. Его смерть стала бы большой потерей для Коалиции, но и ему тоже нашлась бы замена.

Так что проблемы, как для её клана, так и для его работодателя были бы кратковременными. Если рассматривать фактор мести, то это всё вообще теряло всякий смысл. Неужели люди могут быть настолько глупы? Ей необходимо было разобраться с этим, она это понимала. Осталось только придумать, как именно.

Когда Эмброуз оторвался от своего компьютера, чтобы поделиться с ней последними находками, Миранда смотрела вдаль за его спину, скривив губы в мрачной усмешке.

– Рэнди? О чём ты думаешь?

Она сморгнула пару раз и слегка тряхнула головой, прежде чем сфокусировать свой взгляд на нём:

– Прости, я пыталась осмыслить то, что на самом деле никакого смысла не имеет.

По крайней мере, пока.

Затем она рассмеялась:

– Ладно, всё равно ничего пока не понятно. Почему бы тебе не рассказать мне, что ты там нашёл, пока я привожу свои мысли в порядок?

– Как я уже говорил, я думал о том, что тут кроется нечто большее, чем просто дело о земле. И, похоже, что я был прав.

Он повернул компьютер так, чтобы она могла сама прочитать то, что было написано на экране. Беспокойно бегая глазами по строчкам, она начала нервно покусывать нижнюю губу кончиками своих клыков. Он вдруг вспомнил, как сочны на вкус эти губы, и как острая сладкая боль от этих клыков быстро трансформируется в нечто более жаркое. Его член болезненно возбудился, и он признался самому себе, что болен этой женщиной.

По крайней мере, она, казалось, находилась в блаженном неведении о его нарастающей страсти, продолжая изучать экран компьютера.

– Я не понимаю. Твой человек говорит, что этот земельный участок именно таков, как его и описывали – необработанный, удалённый и не имеющий никаких минеральных отложений, что могло бы хоть немного увеличить его стоимость.

Поскольку он не дал немедленного ответа, она подняла на него глаза:

– Эмброуз?

Затем её ноздри дрогнули, без всякого сомнения, безошибочно почуяв идущий от него дух нарастающего возбуждения. Она нырнула глазами вниз, туда, где вздымалось очевидное доказательство того, какое направление приняли его мысли. Она подняла бровь:

– Эй, Эмброуз. Не подумай, что я сама не заинтересована, просто, не кажется ли тебе, что для этого сейчас не лучшее время?

Проклятье, он уже и не помнил, когда краснел в последний раз. Может - никогда.

Однако извиняться он не собирался. После того, как она целый день ему отдавалась, она не может упрекать его в том, что ему хочется её снова. И снова. И, возможно, всю оставшуюся жизнь, даже, если она и права, что сейчас не время и не место.

Он оторвал свой взгляд от мерцающего в её глазах желания и перевёл его назад, к отчёту на компьютере:

– Так, что ты говорила?

– Ты сказал, что отчёт подтвердил наш официальный документ о природе соответствующих владений. Тогда почему это так важно? – Она придвинулась к нему ближе, накрыв его руку своей.

Ему очень нравилось ощущать прикосновение её кожи, но это вовсе не помогало ему сосредоточиться. С другой стороны, ему совсем не хотелось разрывать этот маленький контакт. Но сейчас надо разобраться со всеми этими неприятностями, с кружащими вокруг плохими парнями и с накопившимися бумагами. И уже тогда, и только тогда, они оба будут вольны продолжить с того места, где остановились.

– Я думаю, что земля – это был отвлекающий маневр, призванный отвести наше внимание от настоящей повестки дня, то есть от попытки собрать все цели в одном месте в одно время. – Он откинулся на стуле, давая Миранде возможность обдумать сказанное.

Через некоторое время она кивнула:

– В этом есть смысл, но кто ещё был целью? Кроме меня, конечно. Моя тётя?

– Может, и она, но ты – точно. И я, хотя тут я не уверен. Учитывая высокое положение твоего клана, было ясно, что я мог лично взяться за это дело, но гарантий не было. Всё зависело от того, какие ещё дела рассматривались в это же время.

– Но если ты не был целью с самого начала, зачем же пытаться убить тебя сейчас?

Они должны понимать, что нападая на тебя, они навлекают на свои головы гнев всей Коалиции и других Канцлеров. А как насчёт третьего члена переговоров? Были хоть какие–нибудь нападения на Курта или его семью?

– Насколько я знаю, нет. Конечно, если нападение сорвалось, и его служба безопасности справилась с ним сама, тогда мы можем об этом и не узнать.

Эмброуз улыбнулся, а его клыки начали удлиняться в предвкушении битвы. Она знала, что, несмотря на то, что он предпочитал носить маску цивилизованности, под этим тонким внешним слоем билось сердце воина с настоящими инстинктами хищника. К счастью, Миранда умела не только восхищаться этими отличительными особенностями, но и сама могла постоять за себя.

Она ответила ему таким же звериным оскалом:

– Итак, что будем делать?

Он не колебался ни секунды:

– Думаю, пришла пора нанести визит вежливости Курту в компании десятка или более моих людей, показать ему, что нашу группу тревожат нападения на нас. Это меньшее, что мы можем сделать, на мой взгляд.

Неожиданно Миранада уселась к нему на колени и обвила руки вокруг его шеи:

– Знаешь, мне очень нравится, как работают твои мозги.

– Только мозги? – спросил он, прекрасно осознавая, что от неё не укрылось, что другая его часть находилась в данный момент в не менее рабочем состоянии.

Она ласково провела кончиками клыков по линии его подбородка:

– Возможно, у меня развилось некоторое влечение к одной–двум другим твоим частям. Тебе не кажется, что нам стоило бы провести более углублённую дискуссию по поводу каждой из них прямо сейчас?

Он рассмеялся, оценив её умение поддразнивать, не взирая ни на что.

– Мы, возможно, могли бы сейчас совершить беглое ознакомление, а изучение глубже отложить на потом.

– Мне это нравится. – Она наклонилась к нему для поцелуя, постанывая от прикосновения его блуждающих рук.

Он уже собирался предложить ей вернуться в спальню для продолжения дискуссии, когда вдруг началось настоящее светопреставление.

Окно на противоположной стене разбилось вдребезги, и от разлетавшихся вокруг осколков стекла их защитили только превратившиеся в лохмотья ставни.