Но вот наступила минута прощания, детишки были собраны и одеты. Тут подоспел и Дотер, приехавший из Просперити. Он привязал лошадь Мэри к задку коляски, в которой и повез ее саму и детишек домой.

Солнце ярко светило, и снег стал подтаивать. Джоли стояла на крыльце и тревожно провожала взглядом удалявшуюся коляску. К ней подошел Даниель.

— Ты нервничаешь и напряжена, как кошка перед прыжком, — сказал он, — со вчерашнего дня. Что беспокоит тебя, Джоли?

Все-таки неизбежное произошло: Даниель напрямик спросил ее о странном поведении. Не забыл он и то, как взволнована она была вчера. Джоли облизнула языком пересохшие губы и взглянула на мужа.

— Я не хотела бы говорить вам об этом, мистер Бекэм, — начала она, — но боюсь, теперь у меня нет другого выбора. — Джоли замолчала, пока они не вошли в дом и плотно прикрыли за собой двери. Она говорила, вцепившись обеими руками в спинку стула, а Даниель сидел напротив, положив большие руки на край стола.

— Вчера по пути в город я встретила Роуди Флита, — продолжила Джоли. — Оказывается, он и Блейк прятали украденные деньги в нашей конюшне. Но Блейк, очевидно, перепрятал их. Роуди пришел узнать, где они.

Даниель так побледнел, что на какую-то секунду Джоли испугалась, как бы его не хватил удар. Но Даниель медленно поднялся со стула, сжимая и разжимая кулаки.

Джоли было страшно, но она не отступила, поскольку знала, что Даниель никогда не поднимет на нее руку, даже если Джоли удастся выставить его на посмешище перед всем штатом. Но все же вцепилась в спинку стула еще крепче.

— Это было, когда я ехала в город, минуя тот заброшенный дом… то место, которое сейчас стало твоей собственностью… Роуди неожиданно выскочил из-за тополей и наставил на меня пистолет. Он рассказал мне о деньгах и потребовал, чтобы я призналась, где они, и пригрозил, что убьет тебя, если я тебе что-нибудь скажу. — Джоли замолчала, набрав в грудь воздуха, и принялась тщательно изучать рисунок скатерти на столе, затем медленно продолжила: — Больше мне Роуди ничего не успел сказать, так как послышался звук приближающегося фургона. Он еще раз сказал, что убьет меня и любого, кто окажется в той коляске, если я ему хоть слово скажу. В это время из-за поворота выскочила повозка, а в ней сидел Енох. Я так испугалась, что Роуди убьет его, что ничего не соображала.

— Господи Боже… — пробормотал Даниель, повернулся и исчез в кабинете. Джоли бросилась за ним, и глаза ее широко распахнулись от ужаса, когда она увидела, как тот сорвал со стены ружье, проверил обойму и перезарядил его.

— Собери свои вещички и вещи Хэнка и Джеммы, — приказал Даниель, едва взглянув на Джоли, и поспешил на кухню.

Сердце у Джоли колотилось, как бешеное. Произошло самое худшее, чего она так боялась! Даниель не только собрался в погоню за Роуди, он собрался отослать отсюда ее и детишек, возможно, навсегда. Все, он сыт ими по горло!

— Нет! Мы никуда не хотим отсюда! — закричала Джоли, страстно желая во что бы то ни стало остановить Даниеля и зная в то же время, что это невозможно. — Мы останемся здесь, с тобой!

— Ни в коем случае, пока Флит на свободе. Я не могу выслеживать этого типа и одновременно защищать вас троих. Так что поторапливайся, собирай вещи. Я отвезу вас в город, в пансион миссис Крейпер. — Даниель взял ружье, надел пальто и шляпу. — Мэри со своими детишками тоже должны уехать в город.

При других обстоятельствах Джоли вздохнула бы с облегчением, что ее страхи и опасения оказались напрасными. Даниель вовсе не отсылает ее в Сан-Франциско, а детей в сиротский приют. Но чувство облегчения тут же сменилось ужасом, потому что Даниель и Енох легко могут быть убиты.

Джоли постаралась отговорить Даниеля от его затеи, хотя знала, что ее попытка заранее обречена на неудачу.

— Роуди похож на бешеного пса. Он убивает из удовольствия!

— Именно поэтому я и собираюсь убить его, — ответил Даниель. — Делай, что я тебе велел, Джоли. Собирайся, а я должен съездить поговорить с Енохом.

Час спустя кто-то въехал во двор, но то был не Даниель, а Дотер. Он был хмур и молчалив, когда помогал Джоли грузить в фургон ее вещи, которые она упаковала для себя и детей. Перед тем как покинуть дом, Джоли бросила последний взгляд на «блуждающие огоньки», вырезанные из тыквы, которые выглядели сейчас заброшенными и несчастными.

Вскоре Джоли уже поселилась в тесной комнате в пансионе миссис Крейпер. Джемма и Хэнк сидели сейчас напротив нее на узких постелях, болтая ногами. Лица у детей были утомленные и угрюмые. Единственным отрадным фактом в данной ситуации было то, что в комнате напротив поселилась Мэри с ее малышами.

Пришло время ужинать, и две женщины и дети присоединились к остальным обитателям пансиона, собравшимся в столовой. Джоли почувствовала себя так, будто снова стояла перед судом, когда ее приговорили к повешению — так посмотрела на нее хозяйка пансиона и ее постоянные жильцы.

Но ужин прошел вполне терпимо, потому что Мэри завязала провокационный спор с новым школьным учителем, настаивая на том, что нельзя насильно переучивать школьников-левшей писать правой рукой. А потом пристала к окружному проповеднику, который проездом оказался в Просперити, что она не понимает, почему святой Павел запрещал женщинам разговаривать в церкви.

За окном тем временем продолжал падать снег. К вечеру снегопад закончился, и Джоли заскочила к Мэри и попросила ее приглядеть за Джеммой и Хэнком, которых она уложила спать. Джоли объяснила Мэри, что ей надо немного прогуляться перед сном. Малыши Мэри тоже уже спали, а сама она что-то читала при свете керосиновой лампы. Мэри недовольно нахмурилась.

— Даниель и Енох не велели никуда ходить, — сказала она. — Неважно куда и зачем.

— Я скоро вернусь, — упорствовала Джоли, заявив, что ей вдруг стало душно в комнате и захотелось на свежий воздух. — И я обещаю, что не уйду далеко.

Мэри хмуро пожала плечами и вновь уткнулась в книгу, а Джоли выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь.

На улице воздух был почти весенним, на чистом небе ярко сверкали звезды. Джоли приподняла юбки, чтобы не испачкать их в грязи, когда переходила дорогу до противоположного деревянного тротуара. Проходя мимо салунов, Джоли невольно ступала в такт громкой музыке, доносившейся из-за прикрытых дверей.

Дом Айры Дженьюэри трудно было не заметить: это было самое большое здание в городе. Оно выглядело очень внушительно, однако Джоли проскользнула в ворота и украдкой двинулась к дому.На крыльце по обеим сторонам двери висели большие бронзовые фонари, в которых горело по свече. Джоли решительно дернула за шнурок дверного звонка. Подождала, скрестив руки на груди и переминаясь с ноги на ногу, потом позвонила снова.

Она собралась уже уйти, признав свое очередное поражение, как щелкнул дверной замок, и на пороге появилась Нан. Миссис Калли была мертвенно-бледна и держалась пугливо-воровато, как дикое животное, которое из его надежного убежища выгнали голод или жажда.

— Заходи, — прошептала Нан, впуская Джоли, и нервно оглянулась через плечо, словно боялась, что кто-то услышит и накажет ее. — Быстрее!

Нан вцепилась в рукав Джоли и потащила в полутемную гостиную, окна которой были задернуты тяжелыми бархатными шторами. Только когда они оказались в уютном уголке, где никто не мог за ними подсмотреть или помешать, Нан заговорила снова.

— Ох, Джоли! — сбивчиво бормотала Нан. — Ты была абсолютно права! Мне не следовало приходить сюда никогда!

— Но это очень легко исправить, — заявила Джоли, не делая ни малейшей попытки говорить потише. — Ты просто уйдешь отсюда, вот прямо сейчас. Я уверена, что у миссис Крейпер найдется местечко для тебя, или, возможно, тебя приютит миссис Ватман, пока мы решим, что делать.

Но Нан уже трясла головой, предостерегающе поднеся палец к губам, прося, нет, умоляя ее быть осторожной.

— Ты ничего не знаешь, Джоли. Он преследует меня. Он опоил меня здесь чем-то, и если я уйду, то будет только хуже.