Глава 4. «Полет прекрасной тени».
Календарь сменил свои числа, и вот уже шестнадцатое число красовалось на его титульном листе. Джимми по-прежнему сидел на углу кровати, уставив свои глаза в меняющиеся цифры. Да и что могло измениться? Все та же работа, разговоры с Самантой, мечты о встречи и редкие крики с Кэтрин. Словно трясина, весь это быт затягивал парня все глубже в свои скучные объятия. Очередной ужасный день. Радовало лишь то, что уже завтра парень будет выплюнут салоном автобуса в холодный чужой город, чтобы он встретил ту, которая спасла ему жизнь. Джимми сотни раз представлял их встречу. Первые слова, жесты, взгляды. Какими они будут? Душа рвалась из груди, и какой-то непонятный страх владел телом Джимми. Наверное, неизвестность — самый большой кошмар этой планеты. Неудавшийся трюк отрезком в жизнь. Фокус неумелого иллюзиониста.
— Кэтрин — обратился парень к сестре, как только зашел на теплый пол кухни — Ты же помнишь, что я завтра уезжаю?
— Да — тихо ответила девушка — И я до сих пор против этой затеи, потому что не знаю, зачем ты туда едешь. Может, скажешь правду?
— Я уже тебе говорил
— Ну да, «по делам» — блестящий ответ
— А что ты хочешь услышать, Кэтрин? — раздраженно спросил парень, закуривая очередную сигарету
— Правду, Джимми
— К девушке я еду. Довольна?
— К какой?
— Глупый вопрос, Кэт. Хорошей, сообразительной леди — Джимми улыбнулся — Вечером приеду домой
— Джимми, ты бы лучше думал о будущем, а не ездил по городам — недовольно проворчала Кэтрин — Что тебе даст эта поездка?
— Твое какое дело?
— Ты живешь у меня! И я хочу, чтобы ты думал о своем будущем, а не о каких-то бабах! — прикрикнула девушка
— Знаешь, ты не права. И вообще, зачем я тебе все рассказываю? Тебе же плевать на то, что я хочу. Главное — не ударить лицом в грязь. Перед кем? Знаешь, я устал слушать ваши советы. Чего вы сами-то добились?! Только и умеете причитать!
— Уж больше, чем ты! Да ты посмотри на себя!
— Пошла ты, Кэтрин!
Джимми схватил кружку, из которой высоко понимался пар, и, быстрыми и уверенными шагами, отправился в комнату. Громко хлопнув дверью, парень сел на кровать, сжимая пальцами руки белоснежную простынь. Зло кипело где-то внутри, словно раскаленная кровь вулканов, ждущая своего момента, чтобы вырваться через его пасть, сметая все на своем пути. И под этой багровой жидкостью рушатся, плавятся целые города, и сотни жителей бегут в страхе, пытаясь спрятаться под большим куполом дождя. Но это уже не капли, лишь пепел выжженных душ, который падает с неба на хрупкий разум глупого стада. В такие моменты в душе Джимми бушевало пламя, а в голову влетали тысячи воспоминаний и мыслей. Вся боль за его жизнь собиралась в один великолепный шар. Бум! Взрыв. И осколки миниатюрной планеты сносят все на своем пути, освобождая каждый миг усталых комнат. Они пронзают разум, словно острыми иглами, оставляя в голове тонны разбитого стекла. И очень осторожные шаги ломают его, уничтожая каждую деталь механизма. Одно неверное движение, и ноги начнут кровоточить от глубоких порезов, заливая алым рассветом пол маленькой комнаты, что была закрыта внутри черепной коробки.
Парень откинулся на кровать. Стараясь успокоиться, Джимми перебирал моменты своей жизни, но натыкался лишь на разломленный ужас, воспоминания, которые он так долго пытался забыть. Молодой человек закрыл глаза. Словно выстрелами, мысли атаковали разум, превращая его в решето, дыры которого тут же заполнялись мерзкими воспоминаниями. Такое ощущение, что злоба и ярость пробивали им дорогу, чтобы мучить парня, сжимать его в конвульсиях.
Джимми отчетливо помнил тот день. Солнце едва светило, медленно поднимаясь из-за усталых многоэтажных домов, окна которые видели так много боли и эмоций, но, будто закрытые глаза, держали в себе отражение тех ситуаций. Пронзительный звонок в дверь заставил мальчика подняться со своей уютной кроватки. Маленькими ножками Джимми топал до двери. Сколько ему было тогда? Одиннадцать? Двенадцать? Неважно. Дома никого не было. Кэтрин ушла на учебу, а мама давно уже уехала в другой город. Холодный пол сковывал ступни маленького мальчика, заставляя чувствовать озноб в теле. В дверь продолжали настойчиво звонить. Это утро, казалось, таким добрым, чутким и теплым. Осень ласкала планету, рисуя на ее лице золотые узоры сухими мыслями усталых деревьев. Джимми, дернув за ручку, открыл дверь, и его взору пристал пожилой мужчина:
— Здравствуй. Малыш, а твои родители дома? — произнес старик
— Нет — обижено, протирая ручками глаза, ответил Джимми — Им надо что-то передать?
— Мальчик, а у вас телефон домашний есть? — мужчина продолжал задавать вопросы — Можно мне позвонить?
— Домашний телефон? — переспросил Джимми сонным голосом — Нет. Вы спросите у соседей сверху. У них должен быть
— Спасибо — поблагодарил мужчина и отправился вверх по лестнице, наполняя подъезд грохотом тяжелых шагов.
Джимми закрыл дверь.
Странно, но, лежа на кровати много лет спустя, парень прекрасно помнил тот день. Он, словно путешественник во времени, был там и сейчас. Видел все, что происходило. Проникал в то утро до мельчайших деталей, рисуя картины в голове. Сладкие воспоминания окутывали вуалью, ласкали бархатом, чтобы нацепить железные оковы и не выпускать никого и никогда.
Закрыв дверь, мальчик потопал на кухню. Ему было жутко интересно, почему такой важный дядька бегает по подъезду с испуганным лицом, спрашивая домашний телефон. Через тонкие шторы на кухонных окнах в помещение вливался теплый блик солнца, которое высвечивалось из-за туч, так слабо подогревая землю частями маленьких лучиков. Джимми подставил к батарее небольшую скамейку, чтобы еще лучше разглядеть прекрасную осень. Три, два, один! Мальчик, держа своими маленькими пальчиками шторы, резко раздвинул их в разные стороны. Лучик солнца ударил прямо в глаза. Джимми даже не зажмурился. Страх переполнял его разум и душу, врываясь в тело, заставляя сердце биться быстрее. Зрачки расширились, улавливая отражение ужаса, пульс ускорил свой ритм, словно песок, который переползает в колбу, отсчитывая бесконечные секунды.
Напротив окна, из которого мальчик наблюдал за мерзостью картины, стояли высокие турники. Казалось, они касались неба, срезая облака, превращая их в ровные доски, убегающие куда-то за горизонт. Именно там Джимми впервые увидел страх. Тяжелая веревка спускалась вниз с перекладины, окручивая шею мужчины. Его потрепанные вещи, мокрые от дождя, покрывали тело, обнимая жесткой тканью. Как ни странно, но его голова была поднята, а мертвые глаза направлены прямо в окно Джимми. В них не было больше жизни, такие глубокие и блеклые. Словно кто-то вытянул из них цвета. На шее виднелась синяя полоса от веревки, которая сжимала ее все сильнее. В уголках губ засохли слюни смешанные с багровой кровью. Боже. Джимми стоял не подвижно, его глаза заковывали в себя вид мужчины, лик смерти. Он так грациозно раскачивался на веревке, словно ведомый теплым сентябрьским ветром. Этот одинокий вальс в воздухе был великолепен. Такие мертвые глаза смотрели в душу Джимми, наполняя ее каким-то непонятным чувством. Страх отступил назад, и красота зачаровывала мальчика. Вокруг тела бегали люди, суетились, где-то вдалеке слышались сигналы скорой помощи, но Джимми не обращал на это внимания. Планета остановила свой бег. Этот мужчина, словно усталый ночной город. Такой тихий и безмолвный. Стоит где-то под небесным куполом, ожидая момента быть уничтоженным ядерными ракетами, запущенными неловким нажатием глупых рук. В нем нет красоты, тем более жизни. Сколько секретов хранит этот город в своих грустных мотивах? И лишь едкий дождь барабанит по крышам покинутых домиков. Он манит к себе какой-то непонятной магией, разорванной в клочья подошвами бегущих людей, как поток совершенных мыслей. Когда последний раз он видел небо? Разве смерть существует без красоты? Нет. И этот яркий свет луны, который выбивался из-за тяжелых туч, раскрашивая город, будто дешевую книжку, и был тем самым эскизом совершенства! Он так мягко, словно вуалью, заворачивает холодное тело старых зданий в бледно-желтые объятия. И лишь комбинация красок приносит искусству тот самый, единственный, особенный вид. Так было и тогда. Мертвые глаза, спешащие люди, суета врачей. Но золотые листья, ведомые ветром, танцующие свое танго, наполняя воздух чарующим ароматом осени, являлись безупречным эскизом. Мертвые глаза, блеклая осень, золотые листья и аромат — магия того утра. Джимми еще долго стоял у окна, смотря в пустое место, где когда-то висел целый город. А днем Кэтрин вернулась с учебы, нарушив этот полет длиной в несколько часов. Именно у того окна, она и нашла Джимми.
