Покончив с формальными делами, они получили обмундирование, кирасы и копья. Свои шлемы тоже поменяли на форменные.

Далее писарь отвёл их к командиру кентурии, представил.

– Ну что же, пополнению я только рад. Пойдёмте, проверим, на что вы способны.

В лагере были установлены «сарацины» – так называли своего рода тренажёры для копейных ударов. Вертикально стоящий обрубок бревна имел перекладину, изображавшую руки. В левой был щит, а к правой была привязана цепь, к которой крепился мешочек с песком. Столб мог вращаться. Когда катафракт недостаточно быстро проезжал мимо сарацина и копьём бил в щит, увесистый мешочек с песком ударял воина, и иногда так, что он вылетал из седла.

Первым на деревянного «сарацина» поскакал Конрад. У него был опыт рыцарских турниров, и в седле он держался уверенно. Алексей не сводил с него глаз: как держит рыцарь копьё, куда целит, пригибается или нет – для него всё было важно. Мечом он владеть умел, а вот копьём да ещё на скаку ему не приходилось работать.

Конрад ударил в щит, пригнулся, и мешочек с песком пролетел мимо.

Кентарх удовлетворённо кивнул и ткнул пальцем в Алексея.

Тот взгромоздился в седло. Чёрт, как неудобно в седле с копьём наперевес и щитом в руке! Он тронул коня и, на скаку постаравшись ударить наконечником копья в край щита «сарацина», пригнулся. Мешочек только едва коснулся его спины, но не ударил.

Кентарх криво улыбнулся, вроде того, что сойдёт.

Рыцарям вручили деревянные мечи для учебного боя. Первым снова дрался Конрад. В противники ему кентарх выставил опытного воина. Алексей сразу отметил, как ставит ноги катафракт, как передвигается.

Конрад кинулся в атаку, деревянный меч так и мелькал в его руках. Он наносил удары почти беспрерывно, и катафракт только успевал защищаться, подставляя под удар то меч, то щит. А Конрад пёр напролом, как кабан сквозь кусты. Катафракт не успел нанести ни одного удара, в то время как Конрад ухитрился ударить его по руке и выбить меч. Оба тяжело дышали, пот ручьями струился по лицам.

– О, неплохо! – одобрил кентарх.

Против Алексея выставили другого воина. Остальные встали поодаль полукругом – им было интересно, как сражаются рыцари.

Только какой из Алексея рыцарь? Ни опыта рыцарских боёв, ни конной выучки. На лошади-то он в деревне ездил, но копьём – длинным и тяжёлым, а не лёгким, пехотным – не владел вовсе, первый раз держал в руках. На мечах дрался, но вся наука его в Византии сводилась к бою слитным строем. Армия империи была сильна строем и давила им противника, каждый гоплит защищал себя и товарища справа. Воспринимать же всерьёз опыт уличных боёв в Акре Алексей не желал. И он сразу решил делать ставку в учебном бою не на напористость и атаку, как Конрад, а на хитрость. Врага надо убить или ранить, вывести из строя, а как он это сделает – не суть важно.

Катафракт, выставленный против Алексея и видевший бой с Конрадом, ожидая и от Алексея чего-либо подобного, решил защищаться и поднял щит.

Они сошлись.

Алексей сделал ложный выпад мечом и ударил снизу ногой по щиту катафракта. Тот не ожидал обманного движения, не сумел удержать щит, и он больно ударил катафракта в подбородок. Алексей тут же нанёс ему удар мечом по открывшемуся колену. Катафракт невольно вскрикнул от боли, прикрыл щитом ногу, и Алексей нанёс ему сверху рубящий удар по голове. Звякнул шлем.

Всё! Катафракт пропустил два серьёзных удара. Если бы мечи были стальными, шансов у него не было бы.

Бой завершился за несколько секунд. Кентарх расстроился, вырвал из рук воина деревянный меч, взял его щит и сам встал напротив Алексея. Ему было очень обидно. Вокруг катафракты стоят, даже кентарх из чужой банды подошёл, а тут – такой позор на глазах у всех… Оба новичка, хоть и рыцари, одержали чистую победу.

Кентарх обладал боевым опытом, прошёл офицерскую школу и теперь желал во что бы то ни стало взять реванш, одержать победу. Для него это было делом чести подразделения. Он был сосредоточен: губы плотно сжаты, глаза – как щёлочки.

Алексей усмехнулся: в бою злость – плохой помощник.

Он остался стоять на месте. Кентарх, немного выставив вперёд меч, пошёл на него. Алексей только поворачивался на месте, ожидая нападения.

Кентарх сделал один выпад, другой, но Алексей легко отразил нападения мечом. Меч хоть и был деревянным, но из дерева твёрдых пород, довольно тяжёлый, и удар, если попадал по телу, получался чувствительным.

Алексей решил позлить кентарха, сделал резкий выпад и ударил его по запястью правой руки – ведь гарды на деревянном мече не было.

Кентарх меч удержал, но руку отдёрнул. Ага, больно!

Алексей сделал несколько ложных выпадов, потом нанёс сильный удар по щиту. Кентарха качнуло вправо, он едва удержался на ногах, и Алексей ударил его в приоткрывшийся левый бок. Всё, победа!

Конечно, оба рыцаря были выше и тяжелее стоявших перед ними катафрактов, потому имели преимущество, но в бою противников не выбирают.

Один из катафрактов забрал щиты и учебные мечи, остальные стали расходиться – зрелище закончилось.

Кентарх негодовал, однако новичками остался доволен – пополнение крепкое и опытное.

Оба рыцаря попали в одну палатку – вместе со своими катафрактами. Перезнакомились с воинами. Поскольку день уже заканчивался, все отправились в харчевню рядом с лагерем – рыцари угощали.

Пили вино, но меру знали; закусывали жаренным на вертеле барашком.

К Алексею подсел один из катафрактов:

– Вроде вы оба рыцари, а манера боя разная. Он, – катафракт показал на Конрада, – всё больше силой берёт, напором, ты – умом и хитростью.

– Он германец, из саксонских земель, его так учили.

– Вот оно что. Понятно.

– А я из галлов, Франция. Слыхал?

– А как же! А к какому ордену принадлежишь?

Вот привязался! Названия рыцарских орденов Алексей знал, но вот чем они отличаются друг от друга? Вдруг ляпнешь не то невзначай?

– Был в госпитальерах, а сейчас сам по себе.

– Вы же Акру воевали? А почему дальше с крестоносцами не пошли?

– Акру брали, верно. Только ведь сэр Ричард рыцарям пленных казнить приказал. Без малого три тысячи зарубили – связанных и на виду у сарацинов.

– И что? Он король! Какая разница – убили бы их в бою или отрубили головы как пленным?

– Он слово давал, что все будут живы, и он их обменяет на выкуп. Нарушить же слово, данное благородным дворянином, – низко. Я не палач, я рыцарь. Зазорно!

– М-да! У вас, у рыцарей, свои заморочки. По мне, если приказали – руби! Начальник лучше знает. А король и вовсе только перед Богом одним ответ держит.

– Ты забыл упомянуть о чести.

– И много вас нашлось таких честных, кто приказ не исполнил?

– Вместе со мной – пятеро.

– Ха! Вот видишь! Из нескольких тысяч рыцарей разных, заметь, народов только пятеро нашлось.

– Остальным – Бог и совесть судья.

Катафракт с изумлением, как будто только что его увидел, посмотрел на Алексея.

– Тот, второй, что из немецких земель, тоже отказался рубить пленным головы?

Алексей кивнул.

– Странные вы парни, рыцари. Но, чёрт меня побери, вы мне нравитесь. Меня зовут Бешеный Свенссон.

– Норманн, что ли?

– Угадал. Из датских земель.

– Далеко тебя занесло. А почему Бешеный?

– В бою от вида крови дурею, голову совсем сносит. Стыдно признаться – берсерком становлюсь. Так что в бою держись от меня подальше.

Алексей усмехнулся. Ну и признание! А впрочем – это не его дело. Норманны верили в Вальхаллу и своих богов – вроде воинственного Тора. Пусть его, лишь бы в бою не предал, не бросил в самый страшный момент.

Свенссон притянул для пожатия руку. Алексей ответил. Кожа на ладони у потомка викингов была грубой, шершавой, натёртой древком копья и рукоятью меча.

– Выпьем за знакомство, – предложил Свенссон.

– Давай.

Они выпили по кубку. Алексей помнил ещё те времена, когда византийцы пили разбавленное вино – нынче же все пили цельное. Меняются нравы… Да и не только с вином. Как он успел заметить, коренным византийцем был только друнгарий. А каунты, кентархи, не говоря уже о катафрактах – все наёмники, варвары. И речь больше слышалась разноязыкая. А писарь и друнгарий вели записи на латыни и греческом. Греческий он понимал – приходилось с греками общаться, но писать не мог и говорил медленно, с акцентом, подбирая слова.