— Подождите минутку, — слышала я. — Что это такое? Номера страниц совпадают, а текст — нет.
— Простите? — Я прогнала наваждение и обратила к нему свое внимание. — У вас те же самые ошибки?
— Или другие. Загляните в вашу книгу, Лейла. Прочтите страницу, предшествующую разделу о Пембертонах.
— Очень хорошо: «Единственным потогонным средством может быть порошок из шкуры жабы, хорошенько растертый с солью…»
— Достаточно. Здесь мы едины. Теперь прочтите сверху на противоположной странице.
Я почувствовала, что хмурюсь. «Эти лихорадки отличаются от обеих чумных и друг от друга по степени, хотя по своей природе они обладают такой же силой». Я остановилась и взглянула на доктора Янга. У него было выражение, какого я никогда раньше не видела.
— В чем дело?
Не говоря ни слова, он протянул мне свой том, открытый на той же самой странице, что и мой. Я посмотрела на него, прочитав первые несколько строк. Они были другими.
— Я не понимаю.
— Я тоже. Лейла, передайте мне, пожалуйста, вашу книгу.
На коленях у доктора Янга лежали раскрытыми обе книги, так, чтобы страницы находились рядом. Страницы слева совпадали полностью, однако страницы справа те, где было про Пембертонов, не совпадали. На самом деле лишь одна копия содержала этот обстоятельный материал — моя.
— Но ведь номера страниц совпадают, — сказала я, озадаченная. — Что же случилось? Я не понимаю.
Доктор Янг взял мою книгу и поднес ее близко к своим глазам, повертел в руках и тщательно осмотрел переплет. Внезапно свет озарил его лицо.
— Вот оно, в чем дело, Лейла!
— Что?
— Это поддельная страница. Видите? Кто-то очень тщательно удалил страницу оригинала, которую мы можем прочесть в моем экземпляре, и заменил ее подделкой. Когда мы переворачиваем страницу о Пембертонах, мы видим, что в обеих книгах на следующем листе продолжается одинаковый текст. Иными словами, настоящая страница изъята и заменена другой.
— Я не понимаю. — Но, странным образом, я понимала. Теперь сон вернулся ко мне полностью. На уровне подсознания я почувствовала обман. Теперь объяснялось, почему книга Тома Уиллиса так меня беспокоила.
— Кто-то внес изменения в эту книгу, чтобы создать болезнь Пембертонов.
— Создать ее? — воскликнула я самым неженственным образом. — Вы имеете в виду, что она никогда не существовала? Что опухоли не было?
— На самом деле Томас Уиллис никогда не писал о ней.
— Доктор Янг…
— Взгляните сюда, Лейла, прошивка переплета кажется слегка разной. То, что страница подложная, вне всякого сомнения, взгляд под моим микроскопом, чтобы сравнить обе, может дать нам последнее доказательство. Однако меня не столько волнует факт, как это было сделано, но то, зачем это было сделано.
— Зачем? — Мой голос был слаб и тих. Два мощных потрясения за пять минут.
— Что это может быть, по-вашему, Лейла? Вы думаете о том же, что и я?
— Я вообще ни о чем не думаю, доктор Янг…
— Тогда я осмелюсь предположить, если вы позволите. Этот фальшивый фрагмент, должно быть, изготовлен с целью доказать болезнь Пембертонов.
— Фальшивый? Значит, никакой опухоли не существует? Но почему? Почему кто-то сотворил такую вещь? Я не могу этого понять, доктор Янг.
— А почему бы нет? У вас есть другое предположение?
Я закусила нижнюю губу, глядя на две книги. Было ясно при первом же взгляде на нее, что страница, о которой шла речь, — подделка. Было также очевидно, что некто потратил немало трудов, чтобы она выглядела так естественно, как только можно. Но зачем?
— У меня нет объяснений, сэр. Я просто в замешательстве.
— Вот и мне не слишком понятна суть дела. Как бы там ни было, тот, кто это сделал, был мастер своего дела, и действительно основательная персона. За исключением неправильного написания «feaver», ошибка, которую легко допустить, фальшивая страница — превосходная копия. Она следует литературному стилю Уиллиса, придерживается грамматики и орфографии того времени, даже шрифт и бумага полностью соответствуют. Некто, он или она, были полны решимости подвести добротный прочный фундамент под историю с опухолью и выбрали доктора Уиллиса своим проводником. Иными словами, неизвестный субъект по тем или иным причинам выдумал болезнь Пембертонов, а затем предпринял грандиозные усилия, чтобы изобрести свидетельство, которое могло бы убедить также и других.
— Но это все так нелепо! Если то, о чем вы теоретизируете, правда, и это, в конце концов, не опухоль, тогда отчего умерли мой отец, и двоюродный дедушка Майкл, и сэр Джон? — Я на секунду прервалась, чтобы взглянуть на доктора Янга. Я видела, что та же самая мысль проходит через его сознание. — Тогда отчего же умер дядя Генри?
Его прозрачные голубые глаза, такие терпеливые и умные, могли только вернуть мой вопрошающий взгляд. Страница в книге была фальшивкой; значит, не могло ли и наследие Пембертонов оказаться фальшивым? И, если это так, тогда от чего умер дядя Генри?
— Моя милая, — сказал доктор Янг своим мягким, гибким голосом. Он был сдержанным и спокойным. — Позвольте мне прямо сейчас кое-что сделать. В моей лаборатории. Я должен ненадолго отлучиться.
— Да, конечно, но…
— Я потом все объясню, если найду истину. Если же нет, то вам придется уйти отсюда, все еще веря в опухоль. Вы с этим согласны, Лейла?
— Да.
— Я ненадолго, а вы можете позвонить миссис Финнеган, если что-нибудь понадобится.
Я неподвижно сидела на софе, наблюдая, как он уходит, его широкую спину и прямые плечи, его походку, такую молодую для человека его возраста. Мы были друзьями, он и я; я должна была доверять ему. А он был человек, излучавший уверенность, внушавший уважение и доверие. Что бы он ни собирался сейчас делать внизу, в своей таинственной лаборатории, и какой бы ответ он ни принес обратно, я безоговорочно его приму.
Дождь усилился, и миссис Финнеган пришлось много раз подпитывать огонь в течение следующего часа, но я не замечала течения времени. Все, на чем я могла сконцентрироваться, был мой дорогой Колин. Колин с зелеными, цвета моря, глазами и волосами цвета красного дерева. Колин с его непостоянной натурой и непредсказуемыми настроениями. Как я любила его! Как я продолжала любить его! У Колина были основания не сообщать мне о себе, я была в этом уверена…
Не знаю, как долго доктор Янг простоял в дверях, прежде чем я заметила его, но, заметив, вздрогнула, поскольку он не издал ни звука. Затем, глядя на него, я встревожилась еще больше, поскольку вид его сильно изменился. Исчезли модный сюртук и галстук, рукава были засучены по локоть, на манер землекопа, а на жилете виднелись непонятные пятна. Но что испугало меня еще больше, больше, чем шокирующее состояние его костюма и внезапное появление в комнате, было выражение его лица. Белое, как полотно его рубашки, напряженное и натянутое, лицо доктора свидетельствовало о потрясении, о беспокойстве, о смятении. Все это заставило меня вскочить на ноги.
— Лейла… — неуверенно, раздумывая, начал он. — Пожалуйста, присядьте.
— Что случилось?
— Пожалуйста, я… — Он пересек комнату и взял меня за руки. Его прикосновение было ледяным. — Лейла, присядьте.
Мы сели рядом, наши ладони были крепко сжаты. Он начал говорить.
— Как вам известно, я приехал сюда, удалившись от дел и в то же время продолжая работать над своим излюбленным проектом, который заключается в поиске возможного лечения диабета. Несомненно, вы ничего не знаете о научных исследованиях, но достаточно сказать, что для тщательных изысканий и экспериментов требуются лаборатория, хорошее оборудование, химикаты и разные… другие предметы. Не хочется вызвать ваше отвращение, и, простите, если я это сделаю, но должен вам сказать. В исследованиях по поводу диабета мне требуется некоторый запас… — он замялся, — …крови для ряда необходимых экспериментов. С моими химикатами — о, это сложный процесс, Лейла! — я экспериментирую с нормальной кровью и кровью диабетиков. Снова прошу простить мою неделикатность, но вы увидите сейчас, почему это необходимо. Как я сказал, я проверяю свойства… — он снова сделал паузу, — крови как здоровых, так и диабетиков, в надежде распознать особенности и причины болезни, обнаружить путь правильного лечения диабета. Теперь мои сложности связаны с запасами крови. По новому закону в Англии я могу получать кровь от Джея и Барта, но она обычно поступает в плохом состоянии. Я пытаюсь найти пробы крови на месте, скажем, к примеру, у работников фабрики, когда лечу их дома в случае травм. Теперь, Лейла, когда ваш дядя умер, я обратился к вашей тетушке с просьбой взять небольшую пробу крови вашего дяди, чтобы сохранить ее и использовать позднее в моих занятиях как нормальную кровь.
