Кость пожелтела от времени, а у основания ее был вырезан непонятный значок, очень сложный, весь состоящий из пересекающихся черточек. Может, это был китайский иероглиф. Джонас Норкросс служил капитаном на клипере и возил из Китая разные товары, так что, возможно, эта штука и китайская.

Лежа в постели, Дэнни крепко сжал в кулачке свое сокровище. Его гладкая поверхность приятно грела ладонь. Дэнни подумал о картинке в своей книжке о Короле Артуре и его рыцарях Круглого стола — на картинке была нарисована золотоволосая королева Гиневра. Наверное, эту картинку имела в виду сестра, когда говорила о том, какой красивой могла бы быть мисс Уилсон.

Разговоры взрослых иногда так трудно понимать — почему-то они всегда говорят то, чего не бывает на самом деле.

Дэнни зевнул. Да, а здорово было бы… Он зевнул еще раз, и мягкая усталость осторожно сомкнула его веки. Но еще до этого одна, последняя мысль лениво проплыла у него в сознании.

Как только она успела сформироваться, Дэнни показалось, что легкий и нежный ветерок прошелестел по комнате. Он всколыхнул занавеси и тихонько поскреб маленькими коготками оконное стекло. В какой-то момент Дэнни подумал, что в комнате кроме него есть еще кто-то. Но тут же все снова пришло в норму, и он, улыбнувшись своей веселой мысли, заснул.

В то утро Генри Джонса разбудил аппетитный запах жареного бекона. Он зевнул и с наслаждением потянулся. На комоде у противоположной стены стояли часы, но поворачивать голову, чтобы посмотреть на них, было для него занятием слишком утомительным.

Генри скосил глаза на пол и увидел, что яркие солнечные лучи едва коснулись коврика у кровати. Значит, уже девять, понял он.

На первом этаже громыхали кастрюлями. Марта уже давно встала и возится по дому. Опять будет ворчать, что он залеживается в постели!

— Ууууаааа! — от души зевнул Генри и отбросил одеяло. — Как бы я хотел просыпаться уже одетым!

Как будто в ответ на его зевок со стороны большого неухоженного сада, располагавшегося позади дома, раздался какой-то странный звук, более всего похожий на приглушенное ржанье. Не обратив на него внимания, Генри натянул брюки, рубашку, носки и туфли, повязал галстук, пригладил ладонями волосы и вприпрыжку помчался в столовую.

— Слава богу, встал! — приветствовала Генри его жена Марта, появившаяся в дверях с блюдом в руках в тот самый момент, когда он рухнул на стул. — К твоему сведению, уже десятый час. Если ты намеревался искать сегодня работу, то тебе давно уже следовало быть на ногах!

Генри озабоченно покачал головой, глядя, как она ставит перед ним тарелку яичницы с беконом.

— Пожалуй, сегодня я никуда не пойду, — пробормотал он. — Что-то чувствую себя неважно. М-м-м-м, вкусно пахнет! Но как бы мне хотелось хоть иногда побаловаться колбаской…

Из сада снова донеслось тихое ржанье, оставшееся незамеченным.

— Колбаса дорогая, сам знаешь, — сказала Марта. — Вот получишь хорошую работу, тогда и позволим себе, что захотим.

— Смотри, Хоуксы пошли, — сказал Генри, с любопытством рассматривая в окно важно вышагивавшего мимо их дома худого длиннолицего мужчину и торопливо семенившую за ним миловидную, но довольно бедно одетую женщину. — Наверное, Милли наконец уговорила его купить детишкам новую одежду. По-моему, не чаще раза в год ей удается заманить его в магазин.

— А глядя на него, можно подумать, что он доживает свои последние часы, — добавила Марта. — И только потому, что ему придется расстаться с четырьмя долларами. Ведь дешевле он нигде не найдет двух пар детских туфель! А какие замечательные у них мальчишки! И как только можно жалеть для них денег! Почти уверена, что, когда они едят, он попрекает их каждым куском хлеба!

— Эх, как бы я хотел иметь столько денег, сколько он накопил, — задумчиво пробормотал Генри, с завистью покачав головой.

С заднего двора донесся дробный перестук копыт. Однако Марта была слишком рассержена на Генри, чтобы заметить его.

— Тебе бы только хотеть, хотеть да хотеть! — воскликнула она. — Почему, интересно, у тебя никогда не возникает желания поработать?! О Генри, более несносных, чем ты, людей я в жизни не встречала!

— Да, Марта, я тебя недостоин, — тяжко вздохнув, согласился Генри. — Как бы я хотел, чтобы у тебя был достойный муж. Серьезно.

На этот раз ржание, издаваемое, несомненно, уже многими глотками, было слишком громким, чтобы не завладеть их вниманием. Пышнотелая жена Генри вздрогнула, озадаченно посмотрела на мужа и выбежала на кухню. Через мгновение он услышал ее пронзительный крик.

— Генри! Скорее сюда! На нашем заднем дворе полно лошадей! Ты только посмотри на это!

Новость была довольно неожиданной и потому без особого труда проникла в сознание Генри, затуманенное привычной для него утренней сонливостью. Примчавшись на кухню, он встал рядом с женой у окна и выпученными глазами уставился на двор позади дома.

Двор был забит — или, по крайней мере, им так показалось — животными. Марта назвала их лошадьми. Однако это были не совсем лошади. Но, с другой стороны, и не пони. Для лошадей они были слишком маленькими, а вот для пони, пожалуй, несколько крупноватыми. Кроме того, бока их покрывала очень уж длинная шерсть, буйные гривы безудержно развевались на ветру, а на вид они казались такими сильными и свирепыми, что, наверное, могли бы и тигра копытами забить.

— Будь я проклят! — воскликнул Генри, дрожащей рукой стирая с круглого лица крупные капли пота. — Хотел бы я знать, откуда взялись эти чудовища!

— Генри! — взвизгнула Марта, схватив его за руку. — Теперь их пять!

Только что их было четыре, скакавших по двору, тыкавшихся носами в останки автомобиля, на котором Генри когда-то ездил, пробовавших копытами на прочность деревянный забор, мешавший им вырваться на простор. Но теперь, действительно, их было пять.

— Ч-черт! — выдохнул Генри. Его кадык лихорадочно запрыгал вверх и вниз. — Наверное, мы неправильно посчитали. Как, по-твоему, они сюда попали?

— Но Что это за лошади, Генри? — взволнованно спросила Марта, продолжая крепко держать его за руку, как будто ища у него защиты, чего не случалось с ней уже несколько лет. — И кому же они принадлежат, а, Генри?

Генри положил руку на пухленькую талию жены и ласково прижал ее к себе.

— Хотел бы я это знать, Марта, — пробормотал он. — Хотел бы я это знать.

— Генри! — Теперь в ее голосе звучал неподдельный ужас. — Их уже шесть!

— Семь, — едва слышно поправил ее муж. — Две новые только что… как будто прямо из воздуха появились…

Раскрыв рты, они смотрели, как семь косматых пони беспокойно топтались по двору и беспрестанно тыкались носами в забор, как будто искали выхода из западни, в которую неожиданно попали.

Количество их не менялось. Хоть какая-то стабильность позволила Генри и Марте почувствовать себя немного увереннее.

— Генри, — сказала Марта строгим тоном, словно обвиняя в происходящем мужа, — тебе это не кажется странным? Таких лошадей сроду не бывало в Индиане.

— Может, это цирковые лошади, — предположил Генри, с восхищением разглядывая сильных животных.

— А может, они наши?

— Наши? — Челюсть Генри отвисла еще ниже. — Как они могут быть наши?

— Генри, — решительно сказала Марта, — тебе надо пойти и посмотреть, клейменые ли они. Я где-то читала, что любой может поймать дикую лошадь и заявить на нее свои права, если у нее нет клейма. А уж это наверняка дикие лошади, если я в них хоть что-нибудь понимаю.

Марта, разумеется, ничего не могла понимать в диких лошадях, поскольку никогда в жизни их не видела, но слова ее звучали вполне разумно. Муж ее, однако, не торопился бежать на задний двор.

— Слушай меня, Марта, — распорядился он. — Оставайся здесь и следи за ними. В сад никого не пускай. А я схожу на конюшню за Джейком Харрисоном. Он когда-то торговал лошадьми. Он точно сможет сказать, что это за порода, и определить, кто их хозяин.

— Хорошо, Генри, — согласилась его жена, и это, по меньшей мере за два последних года, был первый случай, когда они пришли к единому мнению. — Только ты не задерживайся. Умоляю, не задерживайся.