Литмир - Электронная Библиотека
A
A

При определении демографических потерь личного состава армии и флота цифра в 11 444 100 человек была уменьшена на количество оказавшихся живыми после войны. Это, во-первых, 1 836 000 вернувшихся из плена бывших военнослужащих и, во-вторых, 939 700 вторично призванных на освобождённой территории – тех, кто ранее значился пропавшим без вести (из них 318 770 бывших в плену и отпущенных немцами из лагерей и 620 930 без вести пропавших). Таким образом, исключены из числа безвозвратных потерь 2 775 700 человек.

С учётом этого общие демографические безвозвратные потери Вооружённых сил СССР составили 8 668 400 человек военнослужащих списочного состава (из них россиян 6 537 100 человек) и 500 000 призывников, которые без вести пропали в первые дни войны»[14].

Итак, либо Сафир не сумел разобраться в статистике военных потерь, заблудившись в трёх цифрах как в трёх соснах, либо, что более вероятно, он сознательно вводит своих читателей в заблуждение.

Пытаясь скомпрометировать расчёты Кривошеева, Сафир утверждает, что они были сделаны «на основании якобы «данных персонального (поимённого) учёта потерь»». Разумеется, опять без ссылки, потому как у Кривошеева говорится совсем другое:

«Число потерь личного состава Красной Армии и Военно-морского флота определено путём анализа и обобщения статистических материалов Генерального штаба, донесений фронтов, флотов, армий, военных округов и отчётов Центрального военно-медицинского управления»[15].

«По приказам № 450 (1941 г.), № 138 (24.06.1941), № 023 (от 4.02.1944) полк представлял донесения о потерях личного состава 6 раз в месяц: на 5, 10, 15, 20, 25, 31 или 30 число каждого месяца. В эти же числа он представлял и именной список безвозвратных потерь л/с полка с 1 по 5, 6–10, 11–15, 16–20, 21–25, 26–31 число в штаб дивизии. Дивизия представляла донесения о потерях л/с дивизии тоже 6 раз в месяц в армию, а именные списки безвозвратных потерь л/с дивизии 3 раза в месяц: сержантов и рядовых – в Упраформ КА, т. е. в Генштаб, а офицеров – в ГУК»[16].

То есть одновременно велись две статистики потерь: списочная и именная (персональная). Недостатки, перечисленные в статье Сафира, действительно имели место, но они относятся к персональному учёту. А данные Кривошеева базируются на списочном учёте потерь.

Недоумение внимательного читателя вызовет и выделенный жирным шрифтом пассаж о «заявлении зам. наркома обороны Е.А. Щаденко», который, надо полагать, обладая провидческим даром, сумел предсказать в 1942 г., что персональный учёт убитых так и не будет налажен вплоть до конца войны. На самом деле всё очень просто: эта «цитата» дана Сафиром с грубым искажением как по смыслу, так и по содержанию. Подлинная же цитата из приказа наркома обороны СССР № 0270 от 12 апреля 1942 года «О персональном учёте безвозвратных потерь на фронтах», подписанного зам. наркома Е. Щаденко, выглядит так:

«В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учёта потерь. На персональном учёте состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых»[17].

То есть Сафир пытается создать впечатление, что действительное число убитых не учтено вообще и в три раза превышает учтённое, а на самом деле имелось в виду, что персональный учёт убитых охватывает лишь одну треть их списочного учёта. Самое интересное, что Сафир должен быть знаком с приказом Щаденко, поскольку тот опубликован в статье[18], на которую отставной полковник ссылается в другом месте, причём как раз на тех же страницах.

Теперь насчёт «недоучёта потерь» начального периода войны. На самом деле они все тоже учтены:

«Мне могут задать вопрос, «всегда ли были доклады от соединений и отдельных частей?» И что делать, если не было таких докладов? Какая бы сложная обстановка ни складывалась, доклады представлялись, за исключением тех случаев, когда соединение или часть попадали в окружение или были разгромлены, т. е. когда некому было докладывать. Такие моменты были, особенно в 1941 году и летом 1942-го. В 1941-м, в сентябре, октябре и ноябре, 63 дивизии попали в окружение и не смогли представить донесения. А численность их по последнему докладу составляла 433 999 человек. Возьмём, например, 7-ю стрелковую дивизию Юго-Западного фронта. Последнее донесение от неё поступило на 1.09.1941 о том, что в составе имеется: нач. состава 1022, мл. нач. сост. 1250, рядовых 5435, всего – 7707 человек. С этим личным составом дивизия попала в окружение и не смогла выйти. Мы этот личный состав и отнесли к безвозвратным потерям, притом к без вести пропавшим. А всего в ходе войны 115 дивизий – стрелковых, кавалерийских, танковых – и 13 танковых бригад побывали в окружении, и численность их по последним донесениям составляла 900 тыс. человек. Эти данные или, точнее, эти цифры мы отнесли к неучтённым потерям войны. Так нами были рассмотрены буквально все соединения и части, от которых не поступили донесения. Это очень кропотливая работа, которая заняла у нас несколько лет.

Эти неучтённые потери войны составили за весь её период 1 162 600 человек. Таким образом, 11 444 100 человек включают в себя и этих людей»[19].

Итак, составить поимённый список всех погибших воинов мы сегодня, увы, действительно не можем, однако цифру безвозвратных потерь можем определить достаточно точно.

Перейдём к следующему «аргументу» Сафира – насчёт учёта раненых. Не будем задерживаться на его утверждении, что «да и сами авторы книги «Гриф секретности снят» признают, например, неполный учёт санитарных потерь» – естественно, приведённом без ссылки, поскольку ничего подобного авторы «Грифа секретности…» не пишут. Лучше разберёмся с архивом Военно-медицинского музея. Поскольку мы уже неоднократно ловили Сафира на недобросовестном цитировании, заглянем в журнал «Вопросы истории», на который он ссылается:

«Даже в архиве ВММ МО СССР, хранящем в своих фондах свыше 20 млн историй болезни, более 32 млн карточек учёта военнослужащих, поступивших в годы Великой Отечественной войны во все медицинские учреждения…»[20].

В чём здесь разница? История болезни заводится на пациента – больного или раненого – один раз, поэтому количество историй болезни соответствует количеству больных и раненых, которое определено Кривошеевым в 22 326 905 человек[21]. Расхождение в 2 млн, очевидно, вызвано тем, что часть историй болезни была утрачена.

Учётные же карточки заполнялись при каждом поступлении больного или раненого в медицинское учреждение. А поскольку во время войны многие военнослужащие были ранены неоднократно (или неоднократно заболевали), количество этих карточек должно существенно превышать цифру санитарных потерь.

Вот конкретный пример. На 1 октября 1945 г. среди остававшихся в строю военнослужащих Советской Армии имели ранения[22]:

Таблица 2

«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне - _018.png

Как видим, количество полученных ранений в 1,7 раза превышает количество раненых. Таким образом, данные из архива Военно-медицинского музея не опровергают, а наоборот, подтверждают сведения Кривошеева.

Рассмотрим следующий пункт, по которому Сафир «опровергает» Кривошеева, – наши потери в Афганистане. Дескать, в «Грифе секретности…» утверждается, что было ранено 54 тыс., в то время как «по данным Минздрава СССР» в очереди за протезами стоит свыше 100 тыс. инвалидов.

вернуться

14

Кривошеев Г.Ф. Некоторые новые данные анализа сил и потерь на советско-германском фронте // Доклад на заседании Ассоциации историков Второй мировой войны 29.12.1998.

вернуться

15

Гриф секретности снят… С. 128.

вернуться

16

Кривошеев Г.Ф. Некоторые новые данные анализа сил и потерь на советско-германском фронте.

вернуться

17

Буслаев А.А., Мазур К.А., Шумейко Ю.И. Неоплаченный долг // Военно-исторический журнал. 1992. № 9. С. 30.

вернуться

18

Военно-исторический журнал. 1992. № 9. С. 28–31.

вернуться

19

Кривошеев Г.Ф. Некоторые новые данные анализа сил и потерь на советско-германском фронте.

вернуться

20

Вопросы истории. 1990. № 6. С. 187.

вернуться

21

Гриф секретности снят… С. 134.

вернуться

22

Там же. С. 135.

3
{"b":"197809","o":1}