«Оторванные лапки мыши приросли, оттого что она ела эту траву. Может быть, и мне удастся вылечиться таким образом?» — подумал он. Подполз он к корням, оставшимся от мышки, приложил к себе обе ноги и стал есть эти корни. И мясо его срослось, но кости никак не срастались.

«Ах, сколько же мне еще сидеть здесь в печали совсем одному!» — подумал он. Вырвал он деревце мандалаш и, продолжая лечиться, вырезал себе из него шоор и стал играть на нем. И теперь, когда он лечился, играя на своем шооре, ему казалось, что он уже не так одинок. Ему казалось, что он снова в своей семье, — столько радости доставлял ему шоор.

А кости его между тем не срастались, хотя обе ноги приросли. Но когда он пробовал ходить, он не мог сделать ни шагу. Мясо зажило, а кости не заживали. А как поглядеть, тело его было таким же, как прежде. Жил он все время тем, что жарил и ёл мясо кобылицы— а что ему было еще делать? И вдруг загремел голос:

— Пусть не смолкает напев твоего шоора, пусть он не смолкает! Продолжай играть!

Услыхав эти слова, он заиграл песню о коне Балджын Хээре [55],обежавшем вокруг озера Марга:

«Дёёрээ Мёнгюн [56], Дёёрээ Мёнгюн, о, как обежал ты четырехугольное озеро, ах, Дёёрээ Мёнгюн!» — играл он.

— О, как прекрасно звучит этот инструмент! Только пусть он не замолкает, пусть он не замолкает, пусть он не замолкает, я буду передвигаться по нему! — сказал голос.

Услыхав это, Бёген Сагаан Тоолай продолжал, конечно, играть. И вот появилось несчастное существо с высохшими черными глазами. Когда оно приблизилось, Бёген Сагаан Тоолай спросил:

— Ты кто такой?

— Меня зовут Шонанынг Шона Шилви.

— Что случилось с твоими глазами? Как ты попал сюда? — спросил Бёген Сагаан Тоолай.

— Ах, на меня напали и разграбили мою страну. Я пошел и отомстил. А когда я вернулся, оба моих старших брата возжаждали моей добычи. Они налили мне в глаза яда и ослепили меня. Отняв у меня все, они удалились, и тут я узнал, что такое нужда. Я бродил повсюду, нигде не находя себе места. Шел я, шел и вдруг услышал прекрасные звуки и пришел сюда на звуки твоего шоора.

— Увы, мне тоже навредили мои старшие братья. Возжаждав моей добычи, они лишили меня обеих ног и скрылись. Наши судьбы похожи, — сказал он, и стали они жить вместе, слепой и калека.

И вот сидели они однажды утром, жарили мясо кобылы и ели его, и вдруг по лесу с ревом пробежал олень.

— Послушай-ка, что там такое? — спросил Бёген Сагаан Тоолай. И сказал тогда Шонанынг Шона, могучий:

— Когда-то, когда я еще бродил повсюду, я слыхал однажды, что олень ревет не от боли. Я слыхал, что олень ревет перед смертью или перед несчастьем, угрожающим всей стране. Пойдем-ка поглядим!

— Я без ног, как тут поглядишь?

— Тогда я понесу тебя на спине! Ты хорошо мечешь палку?

— То, что я высмотрю глазами, уж не уйдет от меня — благодаря моей палке из сандалового дерева длиною в шесть саженей, — сказал Бёген Сагаан Тоолай. — Мои глаза еще остры. Была не била, возьми меня себе на спину! Пойдем к лесу и поглядим, что там!

Шонанынг Шона Шшгаи посадил Бёген Сагаан Тоолая себе на спину. И они отправились, волоча за собой палку из сандалового дерева длиною в шесть саженей. И увидали они человека без обеих рук, скакавшего по лесу на олене без седла. Сидя верхом на олене, он рвал зубами мясо с его шеи и спины. Ай, ну что же оставалось Бёген Сагаан Тоолаю, доброму герою, как не перебить оленю сандаловой палкой длиною в шесть саженей все четыре ноги? Когда безрукий спешился, они подошли к нему и спросили:

— Эй, ты кто таков?

— Я — Хёдээнинг Гёк Бёге.

— Что ты здесь делаешь?

— То есть как это: «Что ты делаешь?» — это говорите мне, ставшему чужой добычей! Однажды, когда я сам с добычей возвращался домой, мои братья возжаждали ее и отрубили мне обе руки. Они увезли за собой завоеванных мной людей. После того как они откочевали, я сел на спавшего оленя, а так как я был голоден и страдал от жажды, я рвал и ел его мясо.

— Ах, боже мой, как сходны наши судьбы! Собралось нас трое калек! — С этими словами они притащили оленя, разожгли костер из тополя и зажарили его. Так они и беседовали: «Ты кто такой? Кто я такой?» А что ж еще?

И сказал Хёдээнинг Гёк Бёге:

— Я никогда не упускаю того, что мне однажды попалось.

Шонанынг Шона Шилви сказал:

— Я много чего слыхал, так как я из вас самый старший. Слышал я, что в верхнем мире есть принцесса. Она может дать глаза слепому, может дать ноги безногому, может дать руки безрукому. Найдем ли мы волшебное средство, чтобы отправиться за ней туда?

Бёген Сагаан Тоолай ответил:

— Я могу обернуться соколом и полететь, а потом превратиться в иноходца. Этими двумя волшебствами я владею.

И когда он спросил: «Хёдээнинг Гёк Бёге, а у тебя какая волшебная сила?»— тот ответил:

— Я могу превратиться в синего волка и побежать. Если это не нужно, то никаким другим волшебством я не владею.

— Ну, коли так, отправляйся ты, Бёген Сагаан Тоолай! Если ты пригласишь сюда с неба младшую дочь Арыкча Хаана и доставишь ее сюда, мы получим волшебное зелье.

Бёген Сагаан Тоолай превратился в сокола и стал подниматься все выше по золотой лестнице неба. Когда он достиг верхнего мира, у Арыкча Хаана был в самом разгаре большой пир. Такой большой пир! Хороший наш отправился туда, превратился в черного иноходца — им, людям, он вообще не был виден. А там была одна подданная хана — старая женщина с одной-единственной осиротевшей дочерью… Три дня он бегал вокруг иноходью — что было ему еще делать? В черного иноходца превратился Бёген Сагаан Тоолай, а хан издал приказ: «Того, кто поймает нам этого черного иноходца, наградим мы землями и добром!»

Бегал Бёген Сагаан Тоолай иноходью туда-сюда, но не давал поймать себя людям хана. А среди его подданных была та старуха с единственной дочерью. И когда Бёген Сагаан Тоолай хорошенько рассмотрел дочь этой старой женщины, ему показалось, что она-то и есть та принцесса, которая может дать глаза слепому, ноги безногому и руки безрукому. Сколько людей старались окружить его — он им не давался. Прыгал то туда, то сюда и не давался. Но дочери той старой женщины в хадгыыре он дал поймать себя сразу же, как только она подошла к нему.

Когда единственная дочь старой женщины привела к хану черного иноходца, хан увел его и запер в стеклянном доме. В тот день Бёген Сагаан Тоолай был черным иноходцем, но, как только настала ночь, он превратился в сокола и насыпал под себя кучу конских яблок. Все думали, что это настоящий конь, и однажды разрешили младшей принцессе поскакать на нем.

Три дня она гоняла его иноходью по Всем окрестностям, а потом он унес ее, обманув десять тысяч охранявших ее воинов. Дыханием из своей груди напустил он черного тумана, чтобы они заблудились, а потом унес девушку вниз, в нижний мир, — ничего иного и быть не могло.

Десять тысяч воинов Арыкча Хаана искали ее в тумане до полного изнеможения. Но конечно, не смогли найти принцессу. Пока десять тысяч воинов Арыкча Хаана обшаривали верхний мир, Бёген Сагаан Тоолай прибыл уже в нижний мир.

Когда он принес принцессу в нижний мир, то, уж не знаю сколько дней, все трое — безглазый Шонанынг Шона Шилви, безрукий Хёдээнинг Гёк Бёге и безногий Бёген Сагаан Тоолай — не могли отвести глаз от ее красоты. Сидели они и смотрели на нее, а когда пришли в себя, огонь в их очаге погас. Когда они очнулись и хотели раздуть очаг, огня уже не было.

— Ой, теперь есть у нас прекрасная дочь хана, да нет огня! Теперь по нашей вине она умрет! Вот ведь такое несчастье! Что нам делать теперь, принцесса? Откуда взять нам огонь — спрашивали они принцессу, которую привели к себе. И она сказала:

— Эй, вот что я слышала однажды, Вы, несчастные, не можете никуда пойти: у одного из вас нет глаз, у другого — рук, у третьего — ног. Вы такие беспомощные! Но я кое-что слыхала: есть в нижнем мире старуха, которую называют джелбеге. Говорят, что ее огонь вообще никогда не гаснет. Я пойду туда, попрошу у старухи огня и вернусь. Слыхала я, что старуха-джелбеге очень опасна, что она пожирает мир. Очень коварная старуха! Но я уж как-ни- будь проберусь туда и возвращусь! А вы сидите здесь!