Литмир - Электронная Библиотека

На дворе стоял хмурый и слякотный октябрь. Как раз в это время руководителя президентской администрации Валентина Юмашева заменил Бордюжа. Я неплохо знал их обоих. Бордюжа, на мой взгляд, представлял собой достаточно крепкого середнячка, и, честно говоря, у меня были вполне обоснованные сомнения: а потянет ли он на таком сложном посту при практически не работающем президенте? В сравнении с ним Юмашев был намного сильнее. К тому же, если, к примеру, Березовский и Волошин (а это люди, столь же близкие к Ельцину, как и Юмашев) по натуре – законченные циники, то Валентин Юмашев, будучи человеком этой «стаи», все же был еще способен сопереживать и сочувствовать.

Никогда не любил политику. Но, став Генеральным прокурором, я вдруг понял, что в отношениях с сильными мира сего политические нюансы играют едва ли не главную роль. То, что можно сказать одному, ни в коем случае нельзя говорить другому, и наоборот. Я прекрасно понимал, что если бы Юмашев остался на своем посту, то через него можно было бы выйти на Ельцина с предложением о продолжении расследования. Тогда мне казалось, что роль президента в сравнении с остальными фигурантами расследуемого дела совершенно незначительная. Более того, она была просто опосредованная, поскольку за валом и грузом навалившихся дел Ельцин мог просто просмотреть махинации своего управляющего делами. Все это можно было понять и, наверное, простить. Однако мы обязаны были по полной программе «раскрутить» всех остальных, в первую очередь Бородина. Но… Пришел Бордюжа, и о наших планах сразу же пришлось забыть.

Не раз меня обвиняли позднее в том, что я якобы копил на Бородина и других сановников Кремля какой-то компромат, чтобы потом использовать его в своих корыстных целях. Нет, компромата я никакого не копил, более того, действуя строго в рамках закона, пытался о ходе расследования поставить в известность высших должностных лиц страны.

Сделать это, как ни странно, оказалось очень непросто.

Имея на руках швейцарские материалы, я несколько раз записывался для доклада к президенту. Но Ельцин болел, мои встречи с ним переносились. И тогда я поехал к Примакову.

Я ехал к премьер-министру и думал, что в данный момент вряд ли нашелся бы человек, который захотел мне хоть в чем-то позавидовать. Мы начали тогда проверку Центрального банка. Вся банковская элита во главе с Дубининым мгновенно ополчилась на меня. Солиднее банкиров найти людей непросто. Уже одних этих соперников мне вполне хватило бы, чтобы побороться. Но было еще одно уголовное дело, «покруче» этого. Мы начали расследование махинаций в крупнейшей российской авиакомпании «Аэрофлот», где основным фигурантом по делу проходил могущественный Борис Березовский, «серый кардинал» президента. Как показывало расследование, он прокручивал деньги «Аэрофлота» во все тех же швейцарских банках. Честно говоря, Борис Абрамович один стоил всех наших банкиров, вместе взятых.

Плюс к тому времени уже всплыла информация на дочерей Ельцина, что они играли на рынке ГКО. И это притом, что Татьяна в те дни уже была государственной служащей, советником президента. За несколько дней до объявления августовского дефолта, обрушившего российский рынок государственных облигаций, Чубайс «по дружбе» сообщил ей эту важнейшую и секретную информацию. Буквально за день до намечавшихся событий Татьяна Дьяченко, ее сестра Елена и некоторые другие высокопоставленные кремлевские чиновники успели поменять в банках все свои ГКО на твердую валюту, что было злоупотреблением властью в чистейшем виде. Скрывать эту информацию от премьера я тоже не имел права.

А тут еще «Мабетекс»… Все эти дела тяжелыми глыбами стояли передо мной – поистине неподъемная ноша.

О каждом из этих дел я расскажу на страницах этой книги поподробнее, а пока вернусь к встрече с Примаковым.

Премьер-министр принял меня без проволочек.

Ничего не скрывая, я рассказал Примакову и о Татьяне, и о Чубайсе. Рассказал о вице-премьере Серове, о всех шести заместителях министра финансов, о высокопоставленных работниках Центробанка, которые также играли на рынке ГКО и успели за день до дефолта обменять свои уже ставшие бумажками облигации на полновесные доллары.

Смотрю, Примаков помрачнел. А когда я ему сообщил о Бородине с «Мабетексом», он просто изменился в лице. Где-то в глубине души я его понимал: положение его в те дни уже было нестабильным, под атаками всемогущего Березовского кресло под премьером уже начало качаться.

Мы решили, что я как можно быстрее должен проинформировать о Бородине самого президента, но действовать необходимо с максимальной осторожностью. Как мне показалось, Примаков так до конца и не поверил в причастность Бородина к махинациям и, чтобы не обидеть кремлевского завхоза голословными обвинениями, посоветовал разобраться в деле более тщательно.

Вернувшись от Примакова, я попросил Мыцикова подготовить международные поручения в Женеву с просьбой провести обыск в «Banco del Gottardo» и швейцарской штаб-квартире «Мабетекса».

Глава 3 Скелеты из кремлевских шкафов

На стройке века

Обновленный Кремль сегодня притягивает к себе толпы туристов со всех стран. Реконструированные, а фактически заново воссозданные, залы поражают своей красотой и величием. Запись на экскурсию в Большой Кремлевский дворец ведется на полгода вперед. Стоимость билета – одна из самых высоких, если не самая высокая в нашей стране. Но это никого не смущает. ЮНЕСКО признало ремонт Московского Кремля самой масштабной реконструкцией XX столетия, значит, есть на что посмотреть.

Тем удивительнее, что об этой «стройке века» известно довольно мало. Особенно о ее первом этапе – ремонте 1-го и 14-го корпусов Кремля. Даже отчеты аудиторов Счетной палаты, проверявших бухгалтерские книги кремлевских ремонтников, оказались засекреченными. Видимо, полученные ревизорами сведения представляли собой государственную тайну.

Я много раз бывал в залах Большого Кремлевского дворца – и до реконструкции, и после нее. Перемены, конечно, произошли там разительные. Могу признаться, что столь бьющей в глаза роскоши отделки я не видел ни в одной стране мира. А уж поверьте, я за свою жизнь поездил по свету достаточно.

Интересное исследование провели журналисты столичной «Общей газеты». Результаты, а точнее, то, что получилось из кремлевской реконструкции и как она проводилась, они опубликовали на страницах газеты.

Заняться ремонтом Кремля, как пишут журналисты, Борис Ельцин решил в конце 1993 года – сразу после обстрела парламента и принятия новой Конституции. Руководители страны справедливо решили, что состояние и внутреннее убранство кремлевских покоев никак не отвечает амбициям нового хозяина. Ну разве к лицу Борису Ельцину принимать иностранных гостей, опасаясь, что с потолка Георгиевского зала вот-вот начнет сыпаться штукатурка? А что прикажете делать с советской символикой, которая, в отличие от результатов реформ, бросается в глаза на каждом шагу? Не краской же ее в самом деле замазывать.

Художественную концепцию предстоящих работ, по свидетельству Бородина, Борис Николаевич сформулировал так: «Чтобы было державно». Подчиненные не сразу поняли замысел главы государства, и первый проект реконструкции был отвергнут как «убогий и нерусский».

Тогда Бородин собрал команду художников и архитекторов и отправился по самым знаменитым дворцам-музеям России и мира – перенимать опыт. «Я все смотрел – и Версаль, и Фонтенбло, и Букингемский дворец, – вспоминал Пал Палыч. – Но ничто мне не нравилось, а после осмотра папского дворца в Ватикане я так прямо и сказал: чистенько, но бедненько. Из этих поездок я вынес убеждение, что нужно как можно больше использовать натуральных материалов, мрамора, редких древесных пород, металлов».

У специалистов-реставраторов такой подход вызвал только горькую улыбку.

«Исторические памятники, подобные Кремлю, восстанавливать можно только так, как было изначально, не лучше и не хуже, не богаче и не беднее», – заявил директор Центральных научно-реставрационных проектных мастерских Министерства культуры России Татьяна Каменева, чьи сотрудники и проводили большую часть работ в Большом Кремлевском дворце.

12
{"b":"197743","o":1}